Вдруг во вратах совершенно бесшумно отворилась маленькая дверца, в проеме которой стояла аккуратно одетая горничная. Я представился, сказал, что меня ждут, и был приглашен проследовать внутрь. Внутри этого огромного пятиэтажного каменного каре оказался двор с садом. Мы же направились в торцевую часть дома, поднялись по широкой лестнице на третий этаж и вошли в квартиру барона. Квартира синьора Рикасоли-Фиридольфи представляла собой нескончаемую анфиладу помещений и занимала весь этаж. Остальные этажи барон сдавал своим родственникам. Мы миновали несколько просторных комнат, уставленных антиквариатом и увешанных подлинниками. Наконец горничная привела меня в гостиную со столом подле камина и креслами вокруг стола. "Присядьте, - предложила она, - барон уже идет к вам".
Минут десять тем не менее я в одиночестве разглядывал вещный мир вокруг, пока одна из дверей гостиной не отворилась и сам барон Джованни Рикасоли-Фиридольфи - стройный, рыжий, в безупречном костюме и с приветливой улыбкой - не протянул мне руку.
Прежде чем я успел задать свой первый вопрос, барон с необычайным энтузиазмом сообщил мне, что он очень занят, поскольку готовится к чрезвычайно важной поездке в Китай, где он намерен продвигать свои вина на необъятный китайский рынок. Поэтому он очень сожалеет, но вряд ли сможет ответить более чем на один мой вопрос. Я расценил это как предложение начать и закончить беседу одновременно.
- Хорошо, - сказал я, - не могли бы вы объяснить мне, почему изо всех итальянских вин только вина "Кьянти классико" на своих этикетках имеют изображение черного петуха? Ведь петух скорее символ Франции, нежели Италии.
- Ну, это очень просто, - ответил барон. - Давным-давно, еще в Средние века, Италию сотрясали территориальные войны между Сьеной и Флоренцией. И вот уставшие от этих битв жители однажды решили сделать так. Утром назначенного дня два самых быстрых всадника поскачут навстречу друг другу из Флоренции и из Сьены. Географическая точка, в которой они встретятся, станет пограничным столбом между двумя враждующими территориями. Понятно, что в интересах каждого всадника было проскакать как можно большее расстояние за один и тот же промежуток времени. Проблема была только в одном: всадники должны стартовать одновременно. Но поскольку ни радио, ни телефонов, ни телевидения в то время не было, решили, что старт даст утренний крик петухов и в Сьене, и во Флоренции. По всей Италии петухи по утрам кричали в одно и то же время. Но в назначенный день флорентийский петух прокричал раньше, чем сьенский, потому что хитрые флорентийцы не кормили своего петуха целые сутки, вот он и закукарекал от голода ни свет ни заря. В результате флорентийский всадник проскакал значительно большее расстояние, нежели сьенский. В память об этом лучшее флорентийское вино (а таким вином, безусловно, является "Кьянти классико") получило в качестве знака отличия черный силуэт петуха. Между прочим, перед вами сидит президент ассоциации черного петуха, то есть ассоциации производителей "Кьянти классико", - торжественно завершил свой спич барон Джованни Рикасоли-Фиридольфи.
Я поблагодарил барона и пожелал ему успеха на китайском рынке. "Между прочим, - сказал я, - насколько мне известно, в Китае начался Год черного Петуха*. Таким образом, у вас есть весомый повод объявить тамошним бизнесменам этот год годом "Кьянти классико" в Китае".
- Вы это серьезно насчет Года черного Петуха по восточному календарю? - растерянно спросил барон.
- Серьезнее не бывает, - с достоинством ответил я, - жаль, что вы не потрудились узнать об этом заранее.
Я посчитал это подходящей фразой для завершения аудиенции и поднялся попрощаться. Однако барон, похоже, не собирался расставаться со мной. Он улыбнулся и сказал, что моя идея кажется ему очень хорошей. Настолько хорошей, что он предпочтет продолжить наш диалог, если у меня нет других планов на ближайшее время. Убедившись, что таковыми я не располагаю, барон куда-то позвонил и уже через две минуты в гостиную торжественно вошел секретарь с серебряным подносом в руках. На подносе было три бокала конусообразной формы на тонких высоких ножках, бутылка "Кьянти классико "Какьяно"** 1997 года, серебряное блюдо с колотым пармезаном и штопор в стиле кантри. Барон внимательно осмотрел бутылку вина, ухватил ее за горлышко указательным и средним пальцами правой руки, аристократичный указательный палец левой он погрузил в углубление донышка бутылки и таким образом поднес ее к моему лицу.
- Это "Какьяно", - с гордостью произнес он, - лучшее "Кьянти классико" в мире. Вероятно, вы догадываетесь, почему оно называется именно так.
- Не могу знать, - простодушно ответил я.
- Кастелло Какьяно (или замок Какьяно. - Ю.Л.), - объявил синьор Рикасоли-Фиридольфи, - это и есть та точка на карте Италии, где встретились согласно средневековому преданию два всадника, скакавших навстречу друг другу из Флоренции и Сьены. Некоторое время назад я там родился и, когда вырос, продолжил заниматься тем, чем занимались мои далекие пращуры-виноделы. Сказать, что я унаследовал профессию, - мало. Я унаследовал философию виноделия. Я не стану утверждать, что истина в вине, однако я убежден, что понимание вина, получение истинного удовольствия от него требует от человека всех пяти чувств, дарованных ему создателем. И я готов доказать вам это немедленно. Смотрите!
С этими словами барон маленьким ножечком срезал верхнюю часть фольги с горлышка бутылки, затем вонзил в пробку жало штопора и через мгновенье с легким хлопком извлек ее на свет. Затем он вылил несколько граммов вина на дно одного из бокалов, правой рукой взял бокал за ножку и стал быстро вращать его, как веретено, при этом все больше и больше склоняя хрустальный сосуд с вином к горизонтали. Одновременно левой рукой он подхватил со стола второй бокал, и в какой-то момент открытые жерла бокалов с невыносимым скрипом соединились, а вино перетекло из первого во второй. После этого он вручил мне опустевший бокал, попросил поднести его к носу и сделать глубокий вдох. И пока меня окутывал сладкий и вязкий аромат винограда санджовезе, собранного в Какьяно в 1997 году, барон объяснял мне смысл произведенного действия.
- Бокал, из которого вы намерены пить, должен быть предварительно избавлен от любых "чужих" запахов и одновременно обогащен запахом вина, которое вы собираетесь пробовать. Только после того, как внутренние стенки бокала начнут отдавать аромат вина, следует наполнить его не более, чем на треть, еще раз глубоко вдохнуть и на вдохе же сделать первый глоток. Стало быть, для того, чтобы понять вино, вам потребуется обоняние. Так?
- Так, - убежденно подтвердил я.
- За обоняние! - подвел предварительный итог сеньор Джованни Рикасоли-Фиридольфи.
И мы с бароном выпили.
- Кстати, - заметил он, закусив крошкой пармезана, - утверждения о форме бокала, улучшающего вкус вина, не имеют ничего общего с шарлатанством, это чистая правда. Для "Кьянти классико" немцы сделали специальный бокал в виде вытянутого усеченного конуса. Форма получилась удачной, потому что позволяет максимально сохранять в бокале интенсивный аромат санджовезе и вдыхать его вместе с глотком вина. Кроме того, если вы правильно пьете, то никогда не проглотите вино сразу, залпом. Надо вливать его в рот медленно, пропустить под языком, омыть нёбо, немного задержать этот глоточек между нёбом и языком и только потом проглотить. Иначе вы вряд ли ощутите в полной мере этот удивительный вкус свежего цветочного меда, горячего деревенского хлеба и гречишной горчинки, собственно, то, что и называется вкусовыми качествами этого древнейшего напитка. За хороший вкус, синьор Лепский!
- У нас говорят: о вкусах не спорят.
- В этом случае действительно спорить не о чем.
И мы с бароном выпили в полном единодушии.
- Ну, хорошо,- сказал я, налаживая диалог, - а как насчет зрения или осязания, не говоря уже о слухе? Не собираетесь же вы доказать мне, что вино пьют ушами или кончиками пальцев?
- Именно, именно! - вскричал барон. - Именно это я и собираюсь вам доказать, синьор Лепский! Вы сказали зрение? Надеюсь, оно у вас неплохое. Ну, тогда смотрите же внимательно.
Синьор Рикасоли-Фиридольфи протянул руку, взял бутылку "Какьяно", медленно склоняя ее к моему бокалу, покуда из горлышка не хлынул рубиновый поток.
- Ну? - спросил он, наполнив затем и свой бокал, - вы, надеюсь, успели заметить, что струение вина из бутылки к бокалу напоминает стремительный и хрустально-чистый горный поток. А как теперь?
Тут он неуловимым круговым движением ладони привел свой бокал в движение, спокойное озерцо вина внутри мгновенно превратилось в цунами и, достигнув горловины сосуда, чуть было не выплеснулось наружу. Барон подхватил бокал со стола и на вытянутой руке поднес его к окну, на свет.
- Видите! - воскликнул он. - То, что секунду назад казалось вам легким горным ручьем, теперь превратилось в густую массу расплавленного в печи рубина, тяжелого, жаркого, горящего загадочным и быстрым огнем.... Так вы видели это? - нахмурился мой собеседник.
Попробовал бы я сказать, что не заметил ничего подобного.
- За ясность взгляда! - осмелел я окончательно.
И мы с бароном выпили.
Но прежде чем я успел поставить на стол свой опорожненный наполовину бокал, синьор Рикасоли-Фиридольфи потребовал, чтобы мы еще раз чокнулись или, как говорят аристократы, сдвинули бокалы.
- За что пьем на этот раз? - поинтересовался я.
Но барон прижал палец к губам, и, когда наши сосуды встретились, он быстро отвел руку с бокалом к своему правому уху, жестом левой руки предлагая мне сделать то же самое. Когда я приблизил звучащий хрусталь к своему уху и прикрыл глаза, то услышал глубокий и ясный звук колокола базилики Сан-Марко. Во всяком случае мне показалось именно так.
- За чуткий слух! - улыбнулся мой собутыльник.
И мы с бароном выпили снова.
- Ну, вот, - сказал он, - теперь, когда вы научились наслаждаться этой опьяняющей прохладой с ароматом горячего деревенского хлеба и цветом расплавленного драгоценного камня под звук далеких колоколов, прикройте глаза и, не торопясь, проведите кончиками пальцев по этому прохладному изгибу высокой стройной ножки вверх к округлой, тяжелой чаше бокала и обратно. Не думаю, что на этом пути вы не встретите ни одной приятной ассоциации, сопутствующей нашему благородному занятию.
- За осязание! - хором сказали мы с бароном и с удовольствием выпили.
________
* События, описываемые в этой заметке, происходили в 2005 году, который по восточному календарю считался Годом Петуха.
** К несчастью, "Кьянти "Какьяно" не поставляется на российский рынок. К счастью, это дает мне возможность поделиться с читателями "РГ" своими наблюдениями, без риска быть уличенным в скрытой рекламе.
Кстати
Настоящие вина "Кьянти классико" никогда не разливаются вне Италии. Оттого и бутылки, и маркировки на бутылках настоящего "Кьянти классико" - итальянские. Верный признак бутылки настоящего "Кьянти классико" - не менее чем 40-миллиметровое углубление в донышке, силуэт черного петуха и порядковый номер на горле бутылки.
Лучшие годы урожая винограда санджовезе в Италии - 1997-й, 1999-й, 2001-й и особенно - 2003-й.