Поделиться
Так начинается новый спектакль "Страх мыльного пузыря", "фишка" которого в том, что зрители - а их мало, всего 120 человек - сидят прямо на сцене. Актеры играют на фоне темного зала. По сюжету все сыгранные ими персонажи пришли на психологический тренинг, где рассказывают о своих детских страхах. В этом спектакле впервые совместно играет супружеская пара - Ксения Алферова и Егор Бероев - нынче невероятно популярная. Ксения - дочь Ирины Алферовой и Александра Абдулова, а Егор - внук Вадима Бероева, знаменитого "Майора Вихря". После спектакля корреспондент "РГ" встретился с Ксенией и Егором.
Российская газета| Как возник замысел столь необычной постановки, в которой нет ни политической конъюнктуры, ни шокирующих скандальных сцен?
Ксения Алферова| Два года назад на четвертом курсе института наш педагог и режиссер Елена Невежина предложила сделать спектакль о детских страхах. Идеологом выступила драматург Светлана Кочерина. Молодым драматургам дали задание написать пьесы о детских страхах. Затем мы все вместе выбрали из них те, которые больше понравились, и искали способ, как это соединить. У Елены возникла идея сделать это в форме психотренинга. Нам помогали настоящие психологи. Егору так понравился наш спектакль, что он не пропустил ни одного представления.
РГ| Егор ваш однокурсник?
Алферова| Нет, он окончил вуз девять лет назад, а я - позапрошлым летом.
Егор Бероeв| У меня возникла идея продолжить этот спектакль уже после того, как курс окончил институт. Осталось несколько человек - тех, кому это было действительно нужно и интересно. Сценическую редакцию спектакля сделала режиссер Ольга Субботина. Я сначала пробовал себя в качестве психолога, но потом понял, что для меня это не роль. Потом мы приглашали еще нескольких актеров. Достаточно известных. Ни у кого не получалось. И в итоге мой друг Леша Лундин, первая скрипка "Виртуозов Москвы", стал психологом. Он оказался незаменимым, и нам пришлось подстраивать спектакль под его график работы. Потому что он ездит, у него концерты. Так что это - такой неожиданный проект, который может быть порицаем критикой за отсутствие каких-то внешних ярких форм, но для нас он ценен искренностью. Потому что многие истории, которые вы слышите, - наши. Например, история про укол - это история жизни Ксюшиного брата. (Взрослый человек говорит: "Я в детстве мечтал стать... уколом". - Прим. С.А.)
РГ| А какие истории ваши собственные?
Бероeв| Моя история про точилку. У меня действительно была точилка в виде танка, я ее разгрыз и верил в слова мамы, что я это сделал потому, что мне не хватало кальция.
Алферова| А моя - про Зою Космодемьянскую. (В спектакле - история о том, как девочки создали отряд имени Зои Космодемьянской. Находили пьяного дяденьку, участливо спрашивали, как дела. Предлагали проводить домой. Он доверчиво говорил адрес. А они его отводили прямо в отделение милиции по месту жительства. - Прим. С.А.) Это я так делала с подружками. Темноты боялась страшно. Но это, по-моему, у многих. Маму я, конечно, очень любила, и у меня с ней совсем другие отношения, чем у моей героини Анастасии.
РГ| И вы дожидались, когда Ирина Алферова приходила после спектакля?
Алферова| Конечно. У меня не было няни. Я ждала маму дома одна с собакой.
РГ| Ксения, это первый ваш совместный спектакль с Егором. Как вам работалось вместе?
Алферова| Хорошо. Просто, когда одинаково чувствуешь и понимаешь какие-то вещи, это всегда помогает. Мы можем активно спорить на площадке. Это даже полезно. Потому что выпускаем пар на репетиции, а дома на это сил не остается.
РГ| Если б вы исполняли роль психолога, то тоже бы играли на скрипке?
Бероeв| Нет, я не умею.
РГ| Но для фильма "Папа" вы специально брали уроки игры на скрипке.
Бероeв| Как раз Леша Лундин и играл тогда вместо меня. То, что психолог - скрипач, это фантазия, символизм. Не исключено, что эта роль будет расти. Мне бы хотелось, чтобы скрипичной музыки было больше. Но пока мы с этим аккуратны. Сегодня на спектакле была супруга Леши -Таня Федосеева, пианистка. И думаю, что после ее прихода Леша принесет какую-то другую музыку. Потому что она ему что-то посоветует.
РГ| Егор, если бы не актером, то кем бы вы стали?
Бероeв| Художником.
РГ| Рисовали в детстве?
Бероeв| Да я и сейчас рисую - природу. Людей не умею. Пишу маслом, пастелью масляной. Живопись очень люблю. И даже собираю. Стараюсь приобретать какие-то вещи молодых художников со всего мира.
РГ| Самое сильное ваше последнее впечатление за последнее время: от книги, от спектакля, от какого-нибудь явления.
Бероeв| Хорошие картины и книги пишутся тогда, когда в жизни что-то произвело на художника сильное впечатление. Мои самые сильные впечатления последнего времени - от Беслана. Мы были с Ксюшей в школе, где все произошло. Стояли посреди этого спортивного зала. Об этом нельзя забыть. Нужно помнить этих людей. Мне кажется, когда мы думаем о них, то привносим эти мысли в свое творчество, в свою работу.
РГ| Где еще мы увидим вас в ближайшее время?
Алферова| Играю в спектакле "ПроЯвления Любви" Ольги Субботиной. Еще "А - это другая", тоже Ольги Субботиной, там занят Егор.
Бероeв| Надеюсь, что наступит время, когда мы сможем выкроить две недели для какой-то собственной работы и сделаем спектакль про любовь. Спектакль на двоих...
РГ| Современные пьесы часто о том, что любящие люди друг друга не понимают. Вам бы хотелось такое сыграть? Или, наоборот, - рассказать о счастливой паре?
Бероeв| Дело в том, что вся классика, которую играют сейчас и которая на все времена, она именно о том, что люди не понимают друг друга. Или есть преграды к их пониманию.
Алферова| И они их преодолевают...
Бероeв| Рощин, Володин, Арбузов - эти авторы для меня сейчас ближе. Они для меня понятнее и вкуснее. Хотелось бы что-то типа такого или еще более современное, новое. Пока просто мы не знаем людей, которые могут написать такую пьесу.
РГ| Бывает, что раздражает интерес к вашей паре? Все-таки два известных человека...
Бероeв| Такого интереса к нам, который мог бы раздражать, нет.
Алферова| Наоборот, очень приятно.
Бероeв| Мы не печатаемся в журналах, газетах, в которых нам бы не хотелось. У меня дед был журналистом и начинал одну из сегодняшних самых тиражных газет, которая нынче стала "желтой". Так что я знаю, что такое быть журналистом. И что такое уровень журналистики, когда издание не позволяет себе быть недостойным, когда не дает на первой полосе отрезанную голову или человека под капельницей, сфотографированного без его разрешения, когда не спекулируют плохими вещами. А судиться - с них нечего взять.
РГ| Ксения, а вот ваш отец Александр Абдулов сейчас собирается судиться с журналистами.
Алферова| И правильно делает. Большой молодец! Создаст прецедент.
Бероeв| И я тут на его стороне. Просто мы иногда не можем позволить себе те же поступки, что и он. Тем не менее я его абсолютно поддерживаю.