Поделиться
Напомним, что проверку деятельности фонда Григория Грабового Генеральная прокуратура России начала в сентябре 2005 года, когда появилась информация о том, что "некий экстрасенс Грабовой заявил о воскрешении детей Беслана". Затем с требованием прекратить деятельность Грабового выступили жители Беслана, возмущенные действиями псевдоцелителя. Они написали обращение на имя Генерального прокурора России Владимира Устинова с просьбой разобраться в действиях организации Грабового и защитить жителей Беслана. О том, почему вдруг государство занялось мошенником, и о своем отношении к сектантам рассказывают профессор Московской духовной академии диакон Андрей Кураев и руководитель пресс-службы Московской патриархии Владимир Вигилянский.
Российская газета | Как вы считаете, за что был арестован Григорий Грабовой? За мошенничество? Или за то, как предполагают некоторые комментаторы, что он попытался создать свою партию, то есть претендовал на политическое влияние?
Андрей Кураев | Я предполагаю, что политической угрозы Грабовой ни для кого представлять не мог. У его игрушечной партии, конечно, не было никаких серьезных перспектив, поэтому никакой прямолинейной политики за его арестом я не вижу. Другое дело в том, что действительно непонятно, почему такое долгое время ему был дан карт-бланш? Мне даже одно время казалось, что Кашпировский, Грабовой сегодня проводят какие-то массовые эксперименты по проверке зомбированности людей, насколько готовы люди принимать самые абсурдные и дикие идеи, каков процент этих людей, каков их типаж. Иногда слышал предположения: а может, это эксперименты спецслужб, не знаю - российских или зарубежных. Или серьезных рекламных компаний.
Владимир Вигилянский | Еще осенью, когда всплыли факты, связанные с "воскрешением" за солидные деньги погибших детей Беслана, сами матери этих детей, а также епископ Ставропольский и Владикавказский Феофан, многие журналисты, писавшие о секте Григория Грабового, обратились в местную и Генеральную прокуратуру с тем, чтобы правоохранительные органы дали правовую оценку деятельности главы секты, наживающегося на страдании людей. Ни о какой политике никто тогда не помышлял.
РГ | Какого рода это явление?
Кураев | Конечно, это своего рода секта.
РГ | Как люди могли поверить в столь невероятные идеи?
Кураев | Я думаю, что все дело, видимо, в технике промывки мозгов. Иначе трудно объяснить то, что произошло. В том, что он говорил, не было ни какой-то особенной логики, ни красоты речи, никакого образного ряда - чистейшая пустота.
РГ | Сегодня вокруг нас миллионы мошенников, не успеваешь выйти из метро, как тебе "бесплатно" предлагают кучу "бесценных подарков", на рынках никто не гоняет лохотронщиков, а тут вдруг государство вроде бы справедливо, но все-таки в очень тонкую сферу вмешивается.
Вигилянский | Думаю, всех потрясло, что обманутыми оказались безутешные матери. Причем обманутыми не какой-то бескорыстной верой во что-то, а искусным способом отъема денег у тех, кто готов отдать все, что он имеет, лишь бы вернуть погибшего ребенка, мужа, мать, отца.
Кураев | Я считаю, что это серьезная вещь, именно в том смысле, в котором я говорил, стоит вопрос, каковы возможные пределы манипуляции массовым сознанием.
РГ | На вопрос, во что я верю, каждый отвечает сам: кто-то верит в Аллаха, кто-то в Грабового. Это все-таки свободное пространство свободного выбора. Почему государство на этот раз вступило в борьбу? Или людей, обманутых Грабовым, слишком много и это по их инициативе за него взялись?
Кураев | Грабового, насколько я понимаю, взяли не за то, что он считал себя Христом. Хотя я лично убежден, что он на самом деле себя Христом не считал. Он не производит впечатление человека, который верит в то, что он говорит.
Вигилянский | Наконец государство занялось тем, чем оно должно заниматься - защитой своих граждан.
РГ | До этого случая государство становилось на защиту своих граждан от сект?
Кураев | Нет, государство в эту сторону не очень-то смотрит. Я бы хотел, чтобы оно смотрело, но не административными глазами, не выискивая, кого арестовать. Просто необходимо, чтобы в информационном пространстве, что называется, под рукой, в доступном поле, даже в "поле" школьного образования людям была предоставлена хорошая аргументированная информация о сектах. Я убежден, что в каждой школе пора ввести предмет под названием "Техника религиозной безопасности". Хотя бы несколько уроков в рамках курса ОБЖ - Основы безопасности жизнедеятельности.
РГ | Что могут сделать в таких ситуациях СМИ? В разоблачении мошеннической деятельности Грабового особую роль сыграли и журналисты.
Кураев | Честь и хвала им. Конечно, об этом нужно говорить, нужно писать. Но требуется мужество журналистов и редакций, потому что более или менее серьезные секты начинают в судебном порядке "душить" неугодных журналистов. И даже если журналист выигрывает судебный процесс у секты, все равно это очень накладно - кому хочется терять по нескольку десятков рабочих дней на судебные заседания, тратиться на адвокатов и т.д.
РГ | Кто и что может противостоять сектантам?
Кураев | Добротное образование. Научное и богословски эрудированное.
РГ | Случалось ли, что церковь подавала в суд на секту или наоборот?
Кураев | Нет, патриарх Алексий, насколько я понимаю, не благословляет инициативу в судебных разбирательствах церковных людей с журналистами, изданиями и другими религиозными группами. Хотя обратное, конечно, бывает. Лет десять назад был процесс.
РГ | Как вы относитесь к людям, которые идут в секты?
Вигилянский | Я искренне сочувствую этим людям, готов с каждым говорить, переубеждать, объяснять в меру моей образованности смысл их заблуждения.
Кураев | Вы знаете, я считаю, что это лучшие люди России. Потому что это настоящие люди, а не ходячие куски телятины, их интересует и еще что-то помимо "Фабрики звезд" и распродаж. Это люди думающие, они ставят правильные вопросы, но, увы, у них нет вкуса или возможности найти хорошие ответы на свои хорошие вопросы. Поэтому они оказываются в секте.
РГ | Чем, на ваш взгляд, опасна любая секта?
Кураев | Атрофией ума и сознания.