Поделиться
На территории гигантского склада, занимающего, как минимум, десяток гектаров, многие тысячи кубометров древесины. Сколько и чье это? Никто толком объяснить не смог.
Как утверждают в дирекции местного лесхоза, кроме того леса, который добывают несколько российских и китайских мелких предприятий на местных делянах, древесину на эту площадку привозят даже из соседней Амурской области. Зато без всяких объяснений понятно, что все это предназначено для отправки за рубеж. Спиленные в тайге стволы елей, пихт, осин, берез, ильмов, дубов разделаны на аккуратные четырехметровые отрезки — по экспортному стандарту.
Был субботний день, и мы безуспешно пытались найти хотя бы одного из хозяев штабелей, между которых шныряли несколько китайцев с пытливыми взглядами. Естественно, русского языка они не знали и чего от них хотят русские не понимали. А вопрос хотелось им задать простой. Куда делись вершины и комли деревьев, из которых на экспорт нарезаны «сливки» — самые ценные средние части стволов?
«А никуда они не делись, так в тайге и лежат», — пояснили сотрудники агентства лесного хозяйства по ЕАО. Пояснили и тут же попросили не называть их фамилии. Специалисты агентства уверены, что именно их ведомство должно навести в тайге порядок. Должно, но почему-то не делает этого. То ссылаясь на нехватку людей, то — на большое количество мелких лесопользователей в тайге.
— Из каждой тысячи кубометров спиленной на делянах древесины а то и все триста, а то и все четыреста «кубиков» там же, на делянах, и остаются, — утверждают сотрудники агентства, которые периодически выезжают с проверками в тайгу. — В лучшем случае отходы заготовители сталкивают в одну кучу. А по большей части не делается даже этого.
Ситуацию не назовешь даже абсурдной. Раньше она была бы просто невозможна. На нижние склады заготовительных предприятий древесина вывозилась из тайги исключительно в хлыстах. После разделки часть «отходов» продавалась за бесценок населению на дрова или вообще отдавалась бесплатно. В том же Бираканском леспромхозе, где сегодня высятся горы экспортной древесины, была налажена переработка отходов в технологическую щепу. Сейчас в области остаются на делянах ежегодно примерно 100 тысяч кубометров дровяника. Больше, чем вся годовая потребность в дровах для жителей домов с печным отоплением. Никто из нынешних лесопользователей уже не обременяет себя хлопотами с вывозкой хлыстов и последующей их переработкой на деловую древесину и дровяник.
Но лесная служба области почти не обращает внимания на то, каким варварским образом ведется заготовка. Хотя именно лесники должны устанавливать правила игры, а не лесорубы. И это основательно забытое старое — с поваленного дерева разрешается отсечь только ветки (которые после сжигаются), а все остальное должно быть вывезено на нижний склад для углубленной переработки. Это и есть то правило игры, которое устанавливает государство, а не лесоруб.
Лесорубы сегодня на территории области чуть ли не сплошь с китайскими паспортами. Что, кстати, тоже определяет их отношение к сберегающим технологиям. Сложно заботиться о ресурсах чужой страны. Более семидесяти процентов деловой древесины, отданной в рубку в федеральном лесном фонде ЕАО на этот год, получили именно китайские лесозаготовители. По словам специалистов областного агентства лесного хозяйства, плановый объем рубок составит в новом году почти 400 тысяч кубометров древесины — вдвое больше, чем в прошлом. А значит, уже не сотня тысяч кубометров «отходов», а значительно более останется гнить в тайге.
При этом за рубеж лес уходит по бросовым ценам, а потом мы вынуждены покупать у тех же китайцев продукцию лесопереработки, но уже переплачивая за нее втридорога.