Поделиться
- Действительно, только что мы закончили свой "Чернобыльский крест", - подтвердил режиссер. - Наконец-то... Я давно хотел снять такой фильм. Потому что слишком хорошо помню весну 86-го, первые дни после рокового 26 апреля, когда вместе с четверкой своих коллег уехал в чернобыльскую зону на съемки. Сегодня никого из тех моих напарников уже нет в живых...
"Будни тревожной зоны" стали первым фильмом о катастрофе, - продолжает А. Алай. - Приезжаем - страшно, неизвестно все... И я, тогда еще оператор, предложил сделать репортаж - как можно правдивее. Все согласились, мы начали снимать... Помню, когда привез на "Беларусьфильм" первый киноматериал оттуда, девочки, обрабатывающие пленку, долго не соглашались даже прикоснуться к ней - боялись облучиться. А мы уехали на съемки снова... Наконец смонтировали фильм, повезли в ЦК КПБ, там его посмотрели - и забраковали. Сказали - слишком мрачно, недостает социального оптимизма. Группу расформировали, меня отстранили от съемок, высчитали из зарплаты за 350 метров использованной пленки, назначили другого оператора и направили его в Хойники снимать свадьбу. Фильм вышел. Честно говоря, я его до сих пор так и не посмотрел. Во-первых, был обижен тогда сильно, а во-вторых... Я уже знал, что не покажут всего, что мы тогда видели. А там была масса людей, которые проводили дезактивацию без респираторов. Даже если у них и были респираторы, стояла такая жара, что многие решили обойтись без них. Масштаба опасности толком ведь никто не представлял. Ну или почти никто. Ученые - да, представляли, но все равно шли туда, осознанно рисковали собой. Академику Иосифу Богдевичу, одному из героев моего фильма, например, вырезали щитовидку (хотя он сам об этом и не рассказывает)... Понимаете, я не ставил цели определить правых и виноватых, это невозможно, черное от белого уже неотделимо. Я лично много общался с учеными, чьи судьбы переплелись с Чернобылем, это очень порядочные люди, которые реально пытались сделать все, что могли, но время было неоднозначное, обстоятельства непростые. Поэтому я и даю им возможность высказаться в своей картине - ведь откровениями этих людей часто пренебрегали. К сожалению, архивными кадрами пришлось воспользоваться чужими - все то, что я снимал в 86-м своей камерой, сожгли.
- И в тот же год вы сняли "Не плачьте обо мне" - фильм-вызов о художнике-"антисоветчике"...
- У меня до сих пор хранится масса катушек с магнитофонной записью Александра Исачева. Вы не представляете, насколько "не нашим" был тогда этот художник, выставки его запрещались, в определенной степени наша съемочная группа рисковала, встречаясь с ним. Но я не сомневался, что признание Исачева - вопрос времени, с расчетом на это и выбрал тему для своего режиссерского дебюта. В то время среди режиссеров огромная конкуренция ведь была, а у меня какая биография? Пришел на студию рабочим в осветительный цех - парень из села, только что окончил белорусскоязычную школу. Но киностудии нужны были крепкие ребята - некоторые осветительные приборы могли весить до 80 килограммов. А у меня была неплохая подготовка - как-никак участвовал в соревнованиях по поднятию тяжестей. И рисовать еще любил - однажды нарисовал начальнику осветительного цеха Марину Влади, других популярных актрис, они потом долго стены его кабинета украшали... В общем, так и трудился, пока к нам в цех не заглянул Владимир Цеслюк (операторы часто нас, осветителей, навещали) и предложил побыть у него ассистентом. Конечно, я с огромной радостью согласился! Мой первый в жизни самостоятельно снятый кадр (снимал в аэропорту встречу двух сестер, которых разлучила война) вошел в фильм, худсовет его отметил... Потом в качестве оператора я снял больше сотни документальных фильмов. Все снимал, абсолютно. Для меня съемка - как бы это вам сформулировать... Даже к семье своей я не испытываю такой привязанности, как к кино...
- А в чем секрет вашего устойчивого тандема с российским продюсером Олегом Могучевым? В сотрудничестве с ним вы выпустили, если не ошибаюсь, уже 8 картин? "Гастелло", "Солдаты Италии", "Красный дьявол", "В двух шагах от Гильотины" - кинорасследования о неизвестном летчике, вошедшем в историю под чужим именем, о невероятной любви белорусской девушки и военнопленного итальянца, о командире летного штрафбата Иване Федорове, об одной из самых таинственных спецслужб ГРУ... И это только часть ваших знаменитых фильмов, возвращающих из забвения яркие имена и получивших массу наград на всевозможных кинофестивалях.
- Несколько лет назад Министерство культуры Беларуси и Федеральный фонд поддержки российской кинематографии подписали договор о совместном кинопроизводстве. После чего российский продюсер просмотрел тематический план заявок на "Беларусьфильме" и выбрал "Андрея Громыко" - мою заявку. Абсолютно случайно, мы не были знакомы, - видимо, идея показалась россиянам любопытной. Сделали с Могучевым один фильм - вроде удачно, второй... В общем, сложилось у нас. Сейчас продюсер заказал мне два новых сценария. О человеке, спасшем во время войны сокровища Дрезденской галереи. Он в Минске живет. А второй фильм хочу сделать о нашем герое, преподававшем в немецкой разведшколе "Сатурн", базировавшейся в годы войны Борисове. Это он, Александр Козлов, стал прототипом разведчика из популярных фильмов "Путь в "Сатурн" и "Конец "Сатурна".
- Неужели после этих фильмов еще осталось что-то неизвестное?
- Вот именно! Помните, чем заканчивается "Конец "Сатурна"? Немцы отступают, и вместе с ними, забрав документы разведшколы, уходит Крамер-Козлов. Что стало с этим человеком дальше - неизвестно. А он попал в плен к американцам, отсидел в советских лагерях... Я созвонился с ним. Сейчас Александр Иванович живет в Горячем Ключе Краснодарского края.
- Иногда у меня создается впечатление, что вы буквально живете в архивах. Раскрыли столько неизвестных судеб... Может быть, наконец, узнали что-нибудь и о своем отце, пропавшем без вести в годы войны?
- Нигде, ничего... Но недавно мне позвонил один человек, говорит, услышал по радио, что вы разыскиваете отца, хочу с вами встретиться. Оказывается, перед самой войной он был знаком с моими родителями, мальчишкой встречался с ними в Новобыхове - "носил доктору молоко" (мои родители были врачами). Даже держал на руках меня, малолетнего. Мы встретились. И, оказывается, мой визитер Степан Степанович проходил службу на Тоцком полигоне в 50-е - как раз в те годы, когда там испытывали атомную бомбу. Я давно собирался делать фильм "Атомные солдаты", но не смог найти нужных мне людей...
- А тут герой будущего фильма к вам сам пришел.
- Судьба сводит! Отчасти похожая история вышла и со съемками "Встречи на Эльбе". Сюжет о том, как в победном 45-м встретились русский и американский солдаты, хорошо известен, фотография этого события давно стала хрестоматийной. Но это только одна сторона медали. Когда я оказался дома у одного из героев этого фото, моим земляком Александром Сильвашко, он показал мне бумаги, которые ему присылали на запросы о судьбе однополчан. Какие же трагические у всех судьбы!.. Их встреча была несанкционированной - навстречу двигались две армии, маршала Конева и американского генерала. С обеих сторон был дан приказ не встречаться, планировалась большая помпа. С участием Сталина, Рузвельта. Прибыло 400 корреспондентов... А тут "высунулись", встретились. Пятерых наших солдатиков американцы пригласили к себе в штаб. А потом их начали таскать в Особый отдел, обвинили в шпионаже, исключили из партии. Сильвашко чудом уцелел... Сейчас ему 80 лет, "красному дьяволу" Федорову - 93 года, многие герои моих фильмов - люди на склоне лет. И многие только теперь решаются открыться. Я счастлив, что судьба позволила мне встретиться с ними, стать посредником, продлить их достойную жизнь...