Поделиться
В книжном магазине "Москва" на Тверской улице был торжественно открыт памятник Борису Акунину. Накануне этих событий с юбиляром побеседовал наш корреспондент.
Российская газета | По нынешним временам Чхартишвили совсем молодой писатель. А сколько лет Акунину? Кто из вас старший брат и кто младший?
Григорий Чхартишвили | По-моему, мы не братья. Тут другие отношения, вроде как у хозяина и собаки. Ему 50, ей 9. Он ее любит, но знает, что она умрет раньше, собачий век короче человечьего. Будет жалко, но можно завести другую.
РГ | В начале пути Борис Акунин представлялся случайной и даже внутрисемейной литературной игрой. Если не ошибаюсь, в одном из интервью вы сказали, что роман "Азазель" был написан для жены, которая любит детективы, и не был изначально предназначен для публикации. Как чувствует себя сегодняшний Борис Акунин в писательской среде?
Чхартишвили | Насчет писательской среды не знаю, я ведь в ней не вращаюсь. За исключением тех литераторов, с кем дружил и до Акунина. "Азазель" я писал, конечно, не для внутрисемейного употребления - рассчитывал и на публикацию, и на успех. Но такого масштаба, чего душой кривить, не ожидал. Тут не все розы, есть и тернии.
Когда пишешь книжку, которая выйдет первым тиражом 300 тысяч и которую в конечном итоге, после всех переизданий прочтет два или три миллиона человек, поневоле бьешь себя по рукам: этого нельзя, и этого нельзя, а вот это получилось неплохо, но придется вычеркнуть. Потому что автор массовой литературы - существо куда менее свободное, чем писатель, пишущий для жены, друзей и немногих ценителей. Это меня временами ужасно раздражает. Из-за этого я и оставляю за собой возможность иногда выступать в качестве Чхартишвили, который пишет как Бог на душу положит и не задумывается о школьниках, обидчивых меньшинствах и людях с неустойчивой психикой.
РГ | Известен ли совокупный мировой тираж книг Бориса Акунина? В какой стране кроме России он самый большой?
Чхартишвили | В России я то ли пересек 15-миллионный рубеж, то ли вот-вот пересеку - цифра совершенно объективная, ибо подсчитана по бухгалтерским отчетам издательств. Про заграницу сказать невозможно, потому что есть переводы на 35, что ли, языков, и мало кто из агентов дает статистику продаж. Сногсшибательными успехами нигде похвастать не могу, но есть 5-6 стран, где счет идет уже на сотни тысяч. Для писателя из никому не интересной (на сегодняшний день) страны это неплохо.
РГ | Вы признаете, что Фандорин - это уже не игра, а существенная часть массового сознания со всей вытекающей отсюда ответственностью писателя? В столкновении классики и масскульта - "кто кого"?
Чхартишвили | Ответственность признаю - куда деваться. Стараюсь, чтобы она все же не слишком связывала мне руки. А столкновение классики и масскульта в русском варианте, по-моему, может дать очень хороший результат. Классика-то никуда не денется. Достоевский с Чеховыми что написали, то написали - никто не испортит и не отберет. А вот массовая культура, как организм живой и вечно меняющийся, подпитавшись отсветом "высокой культуры", может существенно облагородиться. Посмотрите, какой великолепный миф построили американцы на очень хилом материале: какие-то пастухи коров, туземцы с томагавками, грабители поездов. А у нас в культуре и истории чего только нет!
РГ | Последний роман "Ф. М." не оставляет сомнений, что игра в классику будет продолжаться.
Чхартишвили | Пока у меня другие планы, которые любопытно было бы осуществить. С римейками они не связаны. Разве что пьеску какую-нибудь сочиню, чтоб мозги отдохнули... Что-нибудь вроде "Маленьких трагедий".
РГ | Как уживаются Чхартишвили - филолог и писатель? Не конфликтуют?
Чхартишвили | Я с большим удовольствием и облегчением расстригся из филологов. Это сброшенная чешуя, к ней возврата нет. Как я уже сказал, конфликтуют автор-эгоист (Чхартишвили) и автор-общественник (Акунин). Мне, например, ужасно хочется засесть годика на два, на три за какое-нибудь неспешное сочинение - не для читателей, а для самого себя. Есть некоторые головоломные проблемы, в которых следует разобраться, как я это сделал когда-то с темой суицида. Но это будет нечестно по отношению к моим персонажам, издателям да и (прошу прощения за нескромность) читателям.
РГ | Постепенно Борис Акунин становится русским литературным "брендом" за рубежом. Что вы думаете о мировой популярности и не возникала ли у вас мысль переехать в Европу? Многие звезды от искусства живут за границей. Или ответите, как Высоцкий, "не надейтесь"?
Чхартишвили | Я бы с удовольствием уезжал за границу, в какое-нибудь тихое захолустье, на время, когда пишу очередную книгу. Здесь слишком многое отвлекает и выбивает из колеи. Но главная моя жизнь и подпитка все равно здесь. По своей воле я не уеду, это точно. Ну, если, не приведи Господь, какая-нибудь разновидность фашизма новообразуется, тогда конечно.
РГ | На презентации вы сказали, что хотели бы видеть экранизацию "Ф. М." в двух форматах: обычное кино и мультипликация. Вообще проект "Борис Акунин" все больше становится не столько литературным, сколько технологичным. Вы считаете, что литература как журналы и книгоиздание исчерпала свои ресурсы и нуждается в свежем технологическим прорыве?
Чхартишвили | Да ничего она не исчерпала. По-моему, Интернет только дал писательству и чтению новый толчок. Вообще мультимедиальность, гипертекст, интерактивность необычайно расширяют возможности писателя. Я за литературу и чтение не боюсь. Вот бумажная книга, наверное, скоро станет раритетом - издательства перейдут на электронные носители. Ну и хорошо. Нечего деревья на бумагу переводить.
РГ | "Писатель и самоубийство", "Кладбища". Этот ваш интерес к смерти - просто исследовательское любопытство или попытка решить какие-то свои духовно-мировоззренческие проблемы?
Чхартишвили | Свои, свои. Я уже говорил об этом: Чхартишвили - автор эгоистичный, он может существовать и без читателей. В отличие от Акунина.
РГ | Сергей Лукьяненко недавно намекнул, что собирается делать коллективный проект с молодыми писателями - "детское фэнтези". А у вас не возникают подобные идеи? Или вы принципиальный одиночка?
Чхартишвили | Была у меня аналогичная идея: помочь новым авторам запуститься. Допустим, я даю сюжет, соавтор пишет текст. На обложке два имени, гонорар пополам и т.п. Так сказать, обзавестись командой единомысленников (но разностильников). Пока не доходят руки. Как и до другой давней идеи: выступить тандемом с кем-нибудь из состоявшихся писателей, кто пишет совсем-совсем по-другому. Интересно, что получилось бы.
РГ | Какая первая мысль чаще всего посещает вас, когда вы просыпаетесь утром?
Чхартишвили | Приятная: сейчас встану и сяду за компьютер. Или: сейчас возьму блокнот и пойду на прогулку - придумывать какую-нибудь сюжетную закавыку.