Поделиться
Деревню-спасительницу придумал австриец Герман Гмайнер, названный в 1986 году "Человеком столетия". Первую детскую деревню он построил вскоре после Второй мировой войны на пожертвования простых своих сограждан. Теперь такие существуют на всех континентах.
У России есть четыре детские деревни SOS: в Подмосковье, Лаврово (Орловская область), Пушкине (под Санкт-Петербургом), Кандалакше (Мурманская область). На днях исполнилось десять лет первой, - в подмосковном Томилино. Изменилось ли что-то за эти годы в России? Стало ли иным отношение властей к проблемам сиротства? Принимает ли общество идеи народной благотворительности, на которой держится гмайнеровская модель? На эти вопросы "Гражданской экспертизы" отвечает почетный президент Российского комитета "Детские деревни SOS", кавалер ордена Дружбы, патриаршего ордена "За дела милосердия" и австрийского Золотого почетного креста Елена Брускова.
Российская газета | Сегодня в 132 странах мира существуют более 450 детских деревень. Какой в этом списке стала Россия? Были ли при этом какие-то особые, национального свойства сложности? Ведь говорили тогда ваши противники: "В России это невозможно, у нас такое неосуществимо".
Елена Брускова | Россия была 84-й. И никаких сложностей не возникало, уверяю вас. Дело в том, что модель Гмайнера совершенно безупречна и продумана до последних мелочей. От того, как следует отбирать мам и до обоснований того, почему деревня не должна быть изолированной от окружающего мира: дети ходят в обычную поликлинику, в обычную школу, к ним в гости приходят их "домашние" сверстники. Поэтому модель одинаково успешна и в благополучных развитых странах, и в таких, как Сальвадор или Эфиопия. За все годы с 1949-го не было ни одной страны, ни одного сбоя, чтобы не получилось. Нужно только очень точно следовать рекомендациям Гмайнера.
РГ | Но он с самого начала задумывал детские деревни SOS как народную модель заботы об осиротевших детях: просил у простых людей, обывателей по одному шиллингу в месяц - "у многих понемногу". В Австрии, в других странах, где сильны традиции благотворительности, гмайнеровская теория "шиллингового милосердия" срабатывает: добровольные народные взносы помогают строить и содержать деревни. А в России начала 90-х, переживающей кризисы, реформы, дефолты и всяческие "МММы", с этим не было проблем? И на какие деньги строилась первая деревня?
Брускова | Деревня в Томилино, как и все деревни в большинстве других стран, строила международная организация "SOS Киндердорф Интернациональ". Российские деревни и сейчас финансируются Фондом Гмайнера, куда стекаются пожертвования так называемых "друзей детских деревень" со всего мира. Первое время мы существовали только на эти деньги. С российскими пожертвованиями действительно было туго. Помню, как директор Томилинской деревни Леонид Митяев переживал: "Мы зашкалились на цифре семь: семь друзей, которые присылают ежеквартальный взнос - 30 рублей. И - все, никак не можем перейти хотя бы к цифре десять. Господи, если у нас будет сто друзей, я буду считать себя счастливым человеком". Но, думаю, эти начальные сложности объяснялись не столько материальными трудностями наших людей, сколько утраченностью за 70 лет советской идеологии вот этой самой привычки к благотворительности, которая у европейца развита где-то на генном уровне. И потом - поначалу никто не понимал толком, что это за деревни такие, не очередной ли это "МММ"?
РГ | Так было. А как сегодня?
Брускова | Сегодня только у Томилино около 700 друзей - это очень здорово. Раз в квартал мы каждому пишем письма, рассказываем деревенские новости и вкладываем заполненный бланк перевода. Около 25 процентов от бюджета деревни выделяет правительство Москвы. В последнее время появилась и такая форма: какая-то фирма, организация берет целиком на свое иждивение одну из наших семей. Думаю, отношение людей к благотворительности и к себе самим в роли пожертвователей все же у нас меняется к лучшему. Стало больше доверия, больше самоуважения. Скажу больше: если бы мы сейчас могли приступить в Москве к строительству нашей пятой российской деревни, это было бы чисто российское строительство - уже есть несколько организаций, готовых это делать на свои средства.
РГ | За чем же дело стало?
Брускова | Предварительный договор с московским правительством подписан еще в 2003 году. Но сотрудники мэрии тогда как-то позабыли сказать Юрию Михайловичу Лужкову, что земля, которую отводила нам Москва в районе Южного Бутова, городу не принадлежит. Пока не можем решить эту проблему. Но по справедливости надо отметить: и в Томилино, и в других регионах отношения с властями у наших деревень очень добрые, нам помогают всем, чем могут. Уверена, и с Южным Бутово все утрясется. Мне кажется, во-первых, что в России добро не исчезло, а во-вторых, я думаю, что добро - оно родит добро.
РГ | Значит, "шиллинговое милосердие" присуще и нам?
Брускова | И нам, и нашим дедам, и нашим внукам.Как-то Леонид Митяев получил письмо от женщины: "Я была больна, потеряла зрение, мне было очень тяжело и просто не до того, чтобы идти на почту и отправлять в Томилино деньги, - писала она. - Я прошу, не исключайте меня из друзей деревни, я снова буду перечислять, я даже за все те месяцы, что пропустила, пошлю деньги". Ясно ведь, что все добровольно, и если ты не перечислишь, никто тебе ничего не скажет. Но для людей на самом деле очень это важно - соучаствовать. Это и для нас важно, и для детей, которые знают о друзьях, и для которых это знание - мощнейший нравственный, воспитательный момент.
РГ | Первые воспитанники деревни SOS стали взрослыми. Что вы чувствуете при встречах с ними?
Брускова | Про чувства не буду, расскажу лучше историю. Наша девочка Лена вышла замуж. Родила одного ребенка, а чуть позже собралась рожать второго. Когда время подошло к роддому, возникла проблема: родители мужа живут в другом городе, куда деть старшего малыша? Ясно - куда, в Томилино... Я как-то зашла к ним, в томилинский дом, а там как раз и Лена с обоими детьми в гостях. Старший ее мальчик меня в первый раз видит, познакомился и тянет за руку: "Пойдем, я тебя со своей бабушкой познакомлю!"
РГ | Елена Сергеевна, всех жителей деревни в Томилино супруга президента России поздравила с десятилетним юбилеем, назвав его знаменательным событием...
Брускова | Да, так приятно было получить от Людмилы Александровны письмо. Ребята наши страшно загордились, да и для нас, взрослых, это очень важно... Госпожа Путина приезжала в деревню два года назад вместе с женой президента Австрии Маргот Клестиль-Лефлер. В одном из домов пили чай, много общались с детьми и мамами, все осмотрели в деревне. Кажется, им все понравилось.
РГ | Если оглянуться в конец 80-х, в то время, когда вы практически в одиночку ходили по кабинетам еще насквозь советского Минпроса и убеждали его чиновников в пользе и пригодности для России гмайнеровской модели народного призрения сирот, - какое чувство испытываете сегодня?
Брускова | Безусловно, удовлетворение: детские деревни SOS не просто появились в России, но уже доказали полную свою жизнеспособность. У них есть будущее и есть последователи.