Историки - о мотивах советской дипломатии накануне войны

Враждебными России силами разработана целая серия мифов, которые охотно повторяют отечественные коллаборационисты. О бездарных генералах, якобы заваливших поля сражений трупами солдат. О сотнях тысяч красноармейцев, будто бы сдавшихся в плен добровольно. О якобы миллионе власовцев, которые были, оказывается, настоящими патриотами своей родины. О том, наконец, что Победа в этой страшной войне была достигнута вопреки политическому и военному руководству нашей страны. Десятки подобных измышлений около научной литературы все заментнее перекачевывают уже и в саму историческую науку. Но самый злостный миф сводится к попытке приравнять вину СССР и гитлеровской Германии за развязывание Второй мировой, а стало быть, и Отечественной войны. "Я замахнулся, - так и пишет беглый разведчик Резун-Суворов в книге "Ледокол", - на единственную святыню, которая у народа осталась, - на память о войне. Легенду о том, что на нас напали, я выбиваю из-под ног, как палач выбивает табуретку, и доказываю, что Советский Союз - главный зачинщик и виновник войны".

Почему трагическую дату 22 июня 1941 года вспоминают уже только историки да еще живые ветераны? Об этом мы рассуждаем сегодня с главным научным сотрудником Института всеобщей истории РАН, президентом Ассоциации историков Второй мировой войны, профессором О.А. Ржешевским.

Три рубежа обороны

- Только в самый канун войны руководство СССР определило три рубежа обороны: фронтовой, стратегический и государственный. Это что, открытие для историков, Олег Александрович?

- Решение о трех оборонительных рубежах вместе с планами их обустройства было опубликовано в четырех номерах "Военно-исторического журнала" в 1996 году. И... было напрочь забыто или, лучше сказать, игнорировалось. Между тем в детальных директивах, направленных в приграничные военные округа 14-15 мая 1941 года и ставивших задачу разработки на их основе оперативных планов обороны, предусматривалась вероятность отступления наших войск в глубь территории страны. В параграфе 7 указывалось: "На случай вынужденного отхода разработать согласно особым указаниям план эвакуации фабрик, заводов, банков и других хозяйственных предприятий, правительственных учреждений, складов военного и государственного имущества".

- Может быть, кому-то в этих документах чудился "пораженческий дух", оттого они и были "напрочь забыты"?

- Не берусь судить. Кто-то мог их игнорировать по этой причине, а кто-то потому, что они опровергают тезис об агрессивных устремлениях Советского Союза. Фактически только теперь благодаря усилиям ученых Генерального штаба и академических институтов они введены в научный оборот вместе с новыми документами, обнаруженными в архивах. Полностью подтвердилось то, что сказал В.М. Молотов в беседе с писателем Феликсом Чуевым: "Мы знали, что война не за горами, что мы слабей Германии, что нам придется отступать. Весь вопрос был в том, докуда нам придется отступать - до Смоленска или до Москвы, это перед войной мы обсуждали" ("Сто сорок бесед с Молотовым", М., 1991).

- Как же выглядели эти три рубежа обороны и почему остановить врага удалось только у стен Москвы?

- Фронтовой рубеж был определен по западной границе СССР. Стратегический - по Западной Двине и Днепру (Нарва, Сольцы, Великие Луки, Валдай, Гомель, Конотоп). Последний, государственный рубеж обороны располагался на дальних подступах к Москве (Осташков, Сычевка, Ельня, Почеп, Рославль, Трубчевск). На основе директив Генштаба, разосланных в приграничные военные округа, они представили свои оперативные планы обороны на утверждение с 20 до 30 мая. Уже по этим датам можно судить, как мало времени оставалось у нас для организации оперативной обороны. На стратегический рубеж в мае-июне успели перебазировать 19-ю, 21-ю и 22-ю армии из Северо-Кавказского, Приволжского и Уральского военных округов. В Генеральном штабе, рассматривая вероятность отступления наших войск в глубь страны, стремились не допустить их окружения и уничтожения в первые недели сражений. Границу прикрывали 56 из 170 дивизий, сосредоточенных на западном направлении. К середине июля 28 дивизий оказались в окружении и не вышли из него, 70 понесли тяжелые потери. Однако более 70 "старых" дивизий, а вместе с новыми, поступавшими на фронт, более 200 дивизий оказывали ожесточенное сопротивление, наносили контрудары противнику. Общими усилиями фронтов важнейшая цель плана "Барбаросса" на первом этапе войны - "воспрепятствовать своевременному отходу боеспособных сил противника и уничтожить их западнее линии Днепр - Двина" - была сорвана.

- И это можно рассматривать чуть ли не как победу 1941 года?

- Нет, конечно, это не победы. Но и не такие поражения, какие планировал с ходу нанести нам вермахт. Поэтому утверждавшийся как недостаток тезис, что многие наши армии и дивизии в день нападения Германии находились на расстоянии до 400 км от границы, видимо, следует поменять с минуса на плюс. Я также считаю несостоятельной версию о том, что Сталин "все знал" о предстоящем нападении Германии и его сроках, но действенных мер не предпринял. В предвоенные годы прилагался максимум усилий, чтобы подготовить страну к обороне. Но сведения, поступавшие правительству о подготовке Германии к нападению на СССР, были противоречивы, затрудняли анализ и без того сложной обстановки, препятствовали раскрытию главной цели дезинформационной деятельности нацистских спецслужб - обеспечить внезапность первого, наиболее мощного удара вермахта.

- А не переусердствовал Сталин в своих дипломатических акциях, надеясь с их помощью избежать войны? Похоже, Гитлер и тут его перехитрил?

- Вы так думаете? Да, если судить с "немецкой стороны", дипломатия Сталина вроде бы ничего не дала. В январе 1941 года две страны подписали секретный протокол о продаже Советскому Союзу участка территории в районе Сувалок за 7,5 миллиона золотых долларов. 13 июня мир удивило заявление ТАСС о беспочвенности слухов о возможной войне между СССР и Германией. А 21 июня - за день до войны! - правительство СССР дало согласие на поставку Германии зерна через Румынию. Все это не изменило планов Гитлера, зато, по мнению некоторых историков, помогло усыпить бдительность Сталина. Он категорически отклонил проект упреждающего удара по фашистской армаде и велел своим военачальникам больше подобных бумаг ему не носить. Но все это - лишь "поверхность айсберга". Историкам теперь стали понятнее мотивы советской политики и дипломатии накануне войны.

У истоков коалиции

Как следует из рассекреченных архивных документов органов госбезопасности СССР, в канун войны в Москве стало известно, что США и Англия окажут помощь СССР только при неспровоцированном нападении Германии. Упреждающий удар Красной армии по немецкой группировке, сообщала разведка, "может быть расценен как агрессивные устремления СССР на Запад и поэтому США и Англия в данной ситуации пойдут на союз с Германией против Советской России".

Видимо, это одна из причин, почему Сталин отклонил предложение военачальников о нанесении упреждающего удара. Понятнее и та часть заявления ТАСС, в которой говорилось, что слухи о подготовке СССР к нападению на Германию, в свою очередь, являются "лживыми и провокационными", - эти слова адресовались не только Берлину , но и Лондону, и Вашингтону. Полнее раскрывается и смысл директивы о приведении войск в полную боевую готовность, направленной в западные приграничные округа в ночь на 22 июня 1941 года, в которой содержалось требование - "ни при каких обстоятельствах не поддаваться провокационным действиям, могущим вызвать крупные осложнения". Война с Германией была уже неизбежна, а вот о том, на чью сторону в этом конфликте встанут Англия и США, приходилось думать до последней минуты. 21 июня 1941 года Госдепартамент США рекомендовал правительству "не давать заранее никаких обещаний Советскому Союзу в случае германо-советского конфликта". Любое преждевременное решение, неосторожное заявление, любые действия, которые удалось бы преподнести как "советскую провокацию", в сложившейся обстановке могли подорвать усилия нашего правительства на создание антигитлеровской коалиции. Чаша весов все еще могла качнуться не в нашу пользу. Нетрудно себе представить, к каким непоправимым для нашей страны последствиям это могло бы привести.

- И все же: почему только через 65 лет после этих событий факты, так меняющие наше понимание военной эпохи и мотивов поведения главных участников Второй мировой войны, становятся достоянием гласности? Где можно было прочесть об этих донесениях разведки?

- Уже два года как они опубликованы в сборнике документов органов безопасности. Но повторяется та же история, что и с тремя оборонительными рубежами: в широкий научный оборот эти сведения еще не введены. Что касается авторов околонаучных книг, то какие бы открытия ни происходили в исторической науке, они их "не замечают".

- Подведем итог: так это Сталин перехитрил Гитлера, а не наоборот?

- Здесь уместнее другие слова: он правильно оценил, что германская агрессия в равной степени угрожала как нашей стране, так и западным демократиям. Для человека такого диктаторского склада, как Сталин, это был не простой процесс. Но мы знаем немало фактов, которые объясняют, почему эта эволюция все-таки шла. 6 октября 1939 года, через неделю после заключения советско-германского договора о дружбе и границе, У. Черчилль пригласил советского посла И. Майского и в ответ на его вопрос: "Что вы думаете о мирных предложениях Гитлера?", сказал: "Некоторые из моих консервативных друзей рекомендуют мир. Они боятся, что в ходе войны Германия станет большевистской. Но я стою за войну до конца. Гитлер должен быть уничтожен. Нацизм должен быть сокрушен раз и навсегда. Пускай Германия становится большевистской. Это меня не пугает. Лучше коммунизм, чем нацизм". По свидетельству Майского, позиция британского правительства в то время выглядела так: "1) основные интересы Англии и СССР нигде не сталкиваются; 2) СССР должен быть хозяином на восточном берегу Балтийского моря, и он очень рад, что балтийские страны включаются в нашу [советскую], а не в германскую государственную систему; 3) необходимо совместными усилиями закрыть немцам доступ в Черное море; 4) британское правительство желает, чтобы нейтралитет СССР был дружественным по отношению к Великобритании". В речи по Би-би-си вечером 22 июня 1941 года, к которой Черчилль готовился весь день, он от имени британского правительства обещал оказать "России и русскому народу всю помощь, которую только сможем". Через два дня и Рузвельт, убедившись в агрессии Германии, заявил: "Разумеется, мы собираемся предоставить России всю ту помощь, которую мы сможем". И вот что любопытно: за день до выступления Рузвельта сенатор от штата Миссури Г. Трумэн обратился к правительству с призывом: "Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и, таким образом, пусть они убивают как можно больше, хотя я не хочу победы Гитлера ни при каких обстоятельствах". Государственные лидеры США отклонили позицию той части истеблишмента, которую представлял сенатор Трумэн, будущий президент США. Со своей стороны, Сталин взял слово 3 июля и заявил, что справедливая борьба советского народа за свободу страны "сольется с борьбой народов Европы и Америки за их независимость, за демократические свободы". Путь к созданию военно-политического союза трех держав был открыт.

Эхо войны?

- Недавно министр обороны Польши Р. Сикорский сравнил строительство северо-европейского газопровода... с "пактом Молотова-Риббентропа": мол, опять Россия устраивает свои дела с Европой, не считаясь с интересами своих ближайших соседей. Как вы расцениваете это заявление?

- Советско-германский договор о ненападении, заключенный 23 августа 1939 года, уже много десятилетий находится в эпицентре спекуляций: якобы это он и привел ко Второй мировой войне, а в последующем также к "вынужденному" нападению Германии на СССР. Но следует помнить, что породило его на свет. За год до этого состоялся Мюнхенский сговор, западные демократии отдали на растерзание Чехословакию. Солидные куски ее территории прихватили тогда Польша и Венгрия. Нам же в результате Мюнхенского сговора грозила полная изоляция в Европе, где созревала фашистская сила. Чтобы выиграть время и пространство для отпора германской агрессии, понадобилось пойти на кратковременный союз с дьяволом. Это был не наш выбор.

- Да, но к договору был приложен секретный протокол, на что и намекает польский министр. Как известно, этот секретный протокол еще в 1989 году был официально осужден Постановлением Съезда народных депутатов СССР, так что о чем теперь спорить?

- Есть о чем! Мне довелось принимать участие в работе экспертной группы, которой было поручено провести анализ договора. Эксперты разделились на две неравные половины. Неравные потому, что с легкой руки тогдашнего идеологического отдела ЦК КПСС экспертов из прибалтийских республик было приглашено почему-то гораздо больше, чем из остальных республик СССР. Помните, в свое время Черчилль приветствовал вхождение прибалтийских государств в "советскую систему"? Он понимал, что это отвечало интересам их собственной безопасности, всех стран, которым угрожала германская агрессия. Однако любая попытка сослаться на такие резоны вызывала у наших прибалтийских коллег контраргумент: "А нас не интересует ваша безопасность". К сожалению, ряд российских историков, не стану называть их имен, занял позицию "ни туда, ни сюда". В результате мы, кажется, трое остались в меньшинстве: доктора исторических наук Вилнис Янович Сиполс из Института российской истории, Александр Сергеевич Орлов из Института военной истории и ваш покорный слуга. Конечно, грубейшей ошибкой советской власти было то, что она долгие годы замалчивала секретный протокол. Хотя что там было секретить? Протокол ограничивал продвижение немецких войск к советским границам в случае агрессии Гитлера против Польши, захват которой был предрешен еще до подписания договора, о чем было известно в Москве. Не говоря уже о том, что секретные договоренности были и будут в практике международных отношений. Напомню хотя бы о секретном итало-французско-английском сговоре 1935 года, который позволил фашистскому режиму Муссолини захватить Абиссинию (Эфиопию). Или секретный протокол о сферах влияния англо-польского договора от 25 августа 1939 года. Творцы Постановления Съезда народных депутатов даже не задумались о том, что в мировой истории не было случая, когда государство законодательно осудило бы собственный документ, подписанный в критической обстановке с целью отвести угрозу надвигавшейся агрессии.

- Но ведь теперь этот договор всего лишь музейный экспонат. Или вы предлагаете снять с него клеймо?

- Ну, музейным экспонатом он стал давно. Все мы видим, какие бесчинства в стране творят в последнее время молодые люди, которые называют себя скинхедами. А ведь главная черта в их облике - они воспитаны на неуважении к истории своего собственного государства, которую мы сами же топчем, денонсируем, огульно отвергаем. Это приняло поистине беспрецедентные масштабы. США за свою историю провели около 200 больших и малых войн и, за редким исключением, они были захватнические. Но вы не встретите подобных оценок ни в школьных учебниках, ни в трудах американских историков. История США - это гордость и слава всей нации, стержень знаний и воспитания американских граждан. Победа во Второй мировой войне - тоже американская победа. А если постоянно чернить свое прошлое, то на каких примерах, подвигах, достижениях граждан и руководителей страны воспитывать свое молодое поколение? Выходит, на чужих, раз отказываемся от собственных?