В интервью "РГ" вице-президент Американского совета по внешней политике, советник ЦРУ и конгресса США Илан Берман заявил, что Белый дом может в одностороннем порядке применить санкции к тем иностранным государствам, которые сотрудничают с "режимом аятолл".
Российская газета | Разве нельзя считать обнадеживающим знаком тот факт, что Тегеран все же даст ответ на предложение Евросоюза после 28 августа?
Илан Берман | То, что Тегеран затягивает с ответом, напротив, весьма опасный сигнал для мирового сообщества. Это означает, что Тегеран тянет время, чтобы продолжить работу над ядерной программой.
За последние несколько лет Иран принял стратегическое решение вести на равных диалог с США и западным миром, что возможно только при наличии ядерного оружия. Для Тегерана действия Северной Кореи стали примером для подражания. Осенью 2002 года Северная Корея заявила, что причисляет себя к ядерным державам. С тех пор у США исчезла какая-либо серьезная политика в отношении этой страны. Именно этого добивается для себя и Тегеран. Он ни за что не откажется от обладания ядерного оружия.
Я считаю, что, отложив санкции против Ирана, мы невольно демонстрируем "режиму аятолл", что напуганы и из-за этого закрываем глаза на их поддержку международного терроризма.
Мы должны четко отдавать себе отчет в степени популярности нынешнего иранского режима. Этот режим поддерживают только 15-20 процентов населения Ирана. Это означает, что более 80 процентов иранцев недовольны собственным правительством. Администрация США, на мой взгляд, стремится донести до иранского народа мысль о необходимости смены нынешнего режима.
РГ | Как вы оцениваете возможности Совбеза ООН решить иранскую ядерную проблему?
Берман | Я считаю, что ООН ставит перед Ираном неправильные вопросы. ООН не говорит о сущности иранского режима. Организация только обсуждает приверженность Тегерана тем документам, которые тот когда-то подписал. Но это не решает самой проблемы.
Если заниматься иранской проблемой только в рамках ООН, мы никогда не сможем обсуждать роль Тегерана в ухудшении ситуации в Ираке и связи "режима аятолл" с террористическими организациями. Если мы перекроем нефтяную артерию Ирана, усугубим непопулярность режима, тон Тегерана в отношениях с ООН поменяется очень быстро.
РГ | Но для введения санкций нужны юридические основания. А их нет.
Берман | Я думаю, что Совет Безопасности ООН обязательно примет решение о том, что Иран нарушает договор о нераспространении ядерного оружия. Для введения санкций также может служить внутреннее законодательство США. Наши опасения из-за иранской ядерной бомбы и поддержка Тегераном террористических организаций дает основания американскому государственному управлению объявлять санкции против иностранных партнеров, которые односторонне сотрудничают с Ираном. Я думаю, что скоро такие односторонние действия Вашингтона станут реальностью. Автоматически это приведет к осложнениям в дипломатических отношениях США с другими странами. Если Москва, Пекин или Дели решат, что они могут сотрудничать с Ираном по любым вопросам, то они сильно ухудшат свои отношения с Вашингтоном.
РГ | Насколько убедительным в США считают сомнительный для Москвы тезис о том, что американские базы в Болгарии и Румынии защищают Европу от иранских и северокорейских ракет?
Берман | Я считаю, что наша ПРО в Европе нацелена прежде всего на нейтрализацию угроз, исходящих с Ближнего Востока. Администрация в Вашингтоне прилагает усилия в развитии своей противоракетной обороны с учетом сотрудничества с Москвой и Пекином. Если бы мы рассматривали Россию в качестве страны, угрожающей США, то стратегически целесообразнее было бы размещать нашу ПРО в космосе. Но мы этого не сделали, так как дорожим отношениями с Москвой. Однако у меня нет сомнений в том, что чем мощнее станет американская противоракетная оборона, тем больше усилятся трения Вашингтона с Москвой и Пекином.
РГ | Почему НАТО, несмотря на партнерские отношения с Москвой, продолжает свое расширение на Восток?
Берман | За последние десять дет у НАТО происходит кризис самоидентификации. Альянс не может определить себе врага. Поэтому на официальном уровне политика НАТО, прямо сказать, выглядит "удивительной". Альянс хочет "перенести" Украину и Грузию на Запад. Но не утруждает себя мыслями о последствиях расширения НАТО для российского влияния на эти страны. При этом натовские генералы искренне хотят сотрудничества с Москвой и даже боятся испортить отношения с Россией. Никакой последовательности в этих подходах нет.
НАТО пытается запустить модифицированные программы партнерства ради мира на Ближнем Востоке. И это правильно. Если альянс хочет стать мировым полицейским, то лучшего участка не найти. Ближний Восток не самый благополучный и не самый мирный регион. При этом у североатлантического альянса с Россией там нет никаких противоречий.
РГ | Считаете ли вы современный мир однополярным или многополярным?
Берман | В политическом смысле мир однополярен. Ирак тому хороший пример. На протяжении 12 лет Совбез ООН принял 16 резолюций в отношении этой страны. Россия, Китай и Европа, которые претендуют на статус мировых полюсов, ничего не предпринимали. Америка оказалась единственным государством, которое стало что-то реально делать.
Мы находимся в состоянии перехода к многополярному миру. Но по-настоящему многополярным мир станет тогда, когда США, Россия, Китай и союзы государств начнут реализовывать свои внешнеполитические интересы более активно, чем сейчас.