Поделиться
Сам по себе факт, что саммит проводится в нашей стране, это признание того, что мы уже заняли такое положение в мире, которое позволяет нам председательствовать в G8. Конечно, проблемы есть и сегодня, хотя они уже не те, что были раньше. Если в 90-е годы самой сложной из них была наша экономическая слабость, то теперь на первый план выходят политические аспекты, связанные с развитием демократии в нашей стране. У наших международных партнеров остается к нам немало вопросов, на которые мы пока не можем, как я думаю, дать удовлетворительного ответа.
Надеюсь, это не помешает нам отстоять свои позиции в одном из главных вопросов, который будет обсуждаться на саммите. Я имею в виду разработку концепции мировой энергетической безопасности. Естественно, Россия находится в числе наиболее важных игроков на энергетическом рынке. Она занимает второе место в мире по добыче нефти и первое - по газу. К тому же мы сейчас получаем большие преимущества от высоких цен на нефть. Так что наши аргументы будут подкреплены экономически. Однако важно четко понимать те угрозы, которые ожидают нас в будущем.
Накануне саммита Питер Дэвис, главный экономист компании BP, на мой взгляд, лучший специалист в мире по проблемам энергетики, выступая в Высшей школе экономики, представил доклад, в котором детально проанализировал, как развивалась мировая энергетика и какие при этом возникали проблемы, что нас ждет в ближайшее время. По его мнению, высокие цены на нефть будут держаться довольно долго. Казалось бы, нам не надо особо беспокоиться. И даже Россия могла бы заявлять какие-то претензии на дальнейшее повышение своей роли в мире. Но хочу заметить: несмотря на прорыв, который достигнут нашей страной по валовому внутреннему продукту на душу населения (10 тысяч долларов в год по паритету покупательной способности), мы все равно уступаем самым "бедным" странам G8 как минимум в два раза. И не надо забывать, что наша экономическая сила зиждется сегодня в основном на углеводородах и на их экспорте. Поэтому мы должны, конечно, думать, как повысить гарантии для зарубежных покупателей наших энергоресурсов, на чем настаивает Запад. Однако наша задача намного шире: не только удержать и развить свои позиции как поставщика энергоресурсов, но и позаботиться об общей экономической устойчивости. И дело не только в диверсификации.
В последнее время мы наблюдаем постоянный подъем цен на нефть и одновременно довольно высокие темпы роста мировой экономики. Они доходили до 4 - 5 процентов. Это противоречит тем тенденциям, которые проявлялись раньше: рост цен на нефть всегда вызывал спад экономики. И это заставляло усиливать активность в энергосбережении. Сейчас такого рода процессов не наблюдается. Вот это как раз и беспокоит. Изменение тенденции господин Дэвис объяснил тем, что повысилась мобильность и гибкость финансовых рынков. И поэтому они в избытке предоставляют средства тем, кто желает приобретать большее количество энергоресурсов по более высоким ценам.
Одновременно мобилизовать ресурсы нескольких стран, тем более нефтедобывающих, конечно, можно. Это, собственно, сейчас и происходит. Например, Китай, Корея и Япония имеют большой экспорт в США и большие долларовые резервы. Деньги, выручаемые этими странами, инвестируются в ценные бумаги правительств других государств, прежде всего США и ЕС. Сейчас в этом "клубе" начала участвовать и Россия, которая будет вкладывать свои резервы и средства Стабилизационного фонда в ценные бумаги ряда развитых государств, которые имеют высшую репутацию. Вроде бы ситуация уравновешена. Но мы должны иметь в виду одно обстоятельство - это равновесие шаткое. У него есть предел, который находится уже сравнительно близко. И тогда мы можем в какой-то момент обнаружить, что в мировой экономике существует крупное неравновесие. Например, китайский юань будет переведен на плавающий курс, доллар упадет относительно юаня, сократится китайский экспорт в США, а стало быть, у него снизятся темпы роста. Соответственно понизится спрос на нефть и упадет цена на нее. События, происходящие далеко от России, могут существенно ухудшить ее платежный баланс, и как следствие - начнется отток капитала и т.д.
Такое неравновесие интеллигентно, чтобы никого не пугать, называют "коррекцией". Но подобного рода коррекция будет проходить независимо от воли и желания правительства. На самом деле это может превратиться в самый настоящий кризис. Россия, если такое случится, рискует стать одним из центров этого кризиса, потому что ее позиции далеко не так сильны, как кажутся. Я это говорю не потому, что хочу кого-то напугать. Это действительно серьезная проблема, которая должна обсуждаться мировыми лидерами, и ее должны очень внимательно проанализировать наши российские специалисты. Потому что свою судьбу нам придется решать самим.
Итак, какие позиции мы должны отстаивать на саммите G8? Понятно, что на нас будут давить, например по цене на газ. Я считаю, что газ, вообще наши природные богатства - конкурентное преимущество России. Мы не обязаны никого слушать. Если сочтем нужным, можем и далее поддерживать низкие внутренние цены на газ. Но, по моему мнению, для нас сейчас крайне важно не снижать, а повышать цены на газ на внутреннем рынке. Надо мобилизовать эти ресурсы, не оставлять их "Газпрому", а использовать, как ни странно это прозвучит, для повышения пенсий и заработной платы бюджетникам. Потому что у нас здесь очень серьезные диспропорции. А газовая рента дает более устойчивые доходы, чем нефтяные. Сейчас идет спор, должны ли мы брать ренту с газовиков. Мне кажется, что должны.
Второй не менее важный вопрос - это либерализация газового рынка. Думаю, что у наших партнеров в этом вопросе будет к нам немало претензий. И нам не грех прислушаться к мнению мирового сообщества.
Мне, например, непонятно, зачем давать "Газпрому" эксклюзивное право продавать российский газ за границу. Я категорически против этого. Всесильная государственная монополия будет диктовать свою волю всем. Такого рода ситуацию в принципе нельзя допускать, если мы говорим, что развиваем рыночную экономику. И внутри страны следовало бы поощрять развитие независимых производителей газа, а не допускать, чтобы их скупал "Газпром".
Рано или поздно нам эту монополию придется ликвидировать. Когда она создавалась, это было оправданно, поскольку нужно было мобилизовать крупные инвестиции для освоения уникальных месторождений. Но сейчас ситуация в корне изменилась. Впрочем, это не значит, что надо "дробить" компанию - пусть себе работает. Но по мере того как будут исчерпываться богатейшие месторождения, встанет вопрос о совершенно иной организации газовой отрасли. Я, конечно, понимаю, что с политической точки зрения госмонополия на рынке газа облегчает нам диалог с Европой. Но тогда мы должны быть готовы так обосновать свою позицию, чтобы снять то неприязненное отношение к нам, которое уже не раз демонстрировали по этому вопросу страны Евросоюза.