Ее актерская жизнь началась головокружительно. Народная артистка России Татьяна Самойлова стала мировой знаменитостью еще студенткой, сыграв вчерашнюю школьницу военного поколения Веронику в легендарном фильме Михаила Калатозова "Летят журавли". Фильм по сию пору - единственный в нашем кино обладатель каннской "Золотой пальмовой ветви". А Татьяна Самойлова тогда, в 1958 году, стала обладательницей диплома за лучшую женскую роль, обойдя Софию Лорен. Потом были другие роли в кино и театре, особой славой не отмеченные.
Спустя 10 лет после каннского триумф новый - Анна Каренина в фильме Александра Зархи. И снова будничный период от одной рядовой роли к другой. Без новых взлетов обошлось, быть может, оттого, что Самойлову всегда привечали, сама она, по ее признанию, никогда за роли грызться не умела. И хотя не хочет считать себя Татьяна Евгеньевна актрисой, что называется, одной роли, для любви ее зрителей вполне достаточно Вероники и Анны. А их, как 50 и 40 лет спустя, все так же восторженно любят. И так же преданно любят актрису. Не случайно в кафе напротив ее дома, куда она любит захаживать, висят ее портреты. Хозяева объяснили: как дань романтической эпохе, в которой жила страна, и без памяти о которой ей жить негоже.
Разговариваем мы в уютной гостиной квартиры Татьяны Евгеньевны, ремонт в которой ей помог сделать один из ее почитателей. На стенах - изысканные портреты потрясающей красоты героинь с неповторимыми лучезарными глазами и улыбкой - Анна и Вероника. Полвека спустя эти глаза так же светятся, когда воспоминания пробуждают улыбку актрисы. И сразу вспоминается: "Журавлики-кораблики летят под небесами"... Вот она перед вами, Вероника, "Белка" - девушка с трагической судьбой и раскосыми беличьими глазами.
- Татьяна Евгеньевна, сейчас, полвека спустя, вы можете передать те чувства, которые испытали, когда на вас, студентку, обрушилась мировая слава? Вы были безумно счастливы?
- Испытывала скорее не счастье, а стресс. Причем не только от награды, но от самой обстановки фестиваля. Я же, 22-летняя соплюшка, попала в самый цвет европейского бомонда. И мне нужно было соответствовать: приходилось каждый день делать новые прически, менять наряды, украшения.
- Вы помните, как проходил конкурсный показ?
- Как смотрело фильм жюри, я не видела: вместе с оператором Сергеем Урусевским мы сидели в другой ложе. Но мне рассказывали, что в эпизоде смерти Бориса на глазах у членов жюри появились слезы, хотя им строго запрещено проявлять свои чувства. Когда показ завершился, была долгая-долгая овация. А мы долго кланялись...
- Говорят, София Лорен на жюри жутко обиделась - потому что премию за лучшую роль в фильме "Любовь под вязами" прочили ей. Вам она свои оскорбленные чувства продемонстрировала?
- С Софией Лорен мы даже толком не познакомились. Сфотографировались вместе во весь рост - и все.
- Зато, наверное, более яркие воспоминания у вас от знакомства с Пабло Пикассо. Ведь именно он предсказал, что вы станете звездой, сказав фразу: "Сегодня вы идете по тротуару, и никто вас не знает. А завтра вы звезда и едете в звездной машине в звездный город".
- Я растерялась, когда познакомилась с Пикассо. Он был очень яркий и одновременно старый, дымил безумно. А потом предсказал мне звездность. Но он ошибался, думая, что я - звезда. Я, слава богу, звездой никогда не была.
- Но вас же называли "советским достоянием"?
- Достояние - да. Но это же не звездность.
- Вы вообще к слову "звезда" плохо относитесь?
- Ужасно. Это фабрикация. Куда ни ткни - везде бездарные звезды. А себя я считаю актрисой, которую любит зритель. Вот недавно приехала со встречи из Тулы. Зал был переполнен. Я выступала, а потом все стоя мне аплодировали. Приглашали зимой в Ясную Поляну: "Мы вас в санях покатаем. И снова будем чествовать и поздравлять с Анной Карениной". Вот это я с удовольствием! И при чем здесь какая-то звездность?! Любовь зрителей - вот главное!
- Вы этой любовью сейчас живете?
- Я буду всегда жить своим зрителем. Мне вовсе не важны мои звания, премии и ордена.
- Татьяна Евгеньевна, а не боязно было приниматься за Веронику? Ведь Виктор Розов, автор пьесы "Вечно живые", по которой снимались "Журавли", был против вашей кандидатуры, опасаясь - студентка не потянет...
- Меня отстоял мой замечательный партнер Алексей Баталов. А сама я нисколечко не боялась. Потому что Вероника была для меня органична. Я - дитя войны. И отдать дань памяти трагическому и героическому времени, тем, кто остался вечно живым, для меня было делом чести.
- Это, знаю, далось вам большой ценой. Болезни, которые вы перенесли во время войны, обострились на съемочной площадке. Изнуряющий график вынуждал вас работать на уколах.
- Однажды я на 15 минут потеряла сознание. Но, придя в себя, тут же продолжила съемку... Да, впрочем, что вы все о Веронике? Я Анну Каренину не меньше люблю. И выпускное сочинение писала по "Анне Карениной", оно у меня сохранилось. Директор киностудии был против моей кандидатуры, но Зархи настоял. Он сказал: "Я хочу сделать из Анны актрису - чтобы она была феерической, этаким шампанским". И трагедия ее, трагедия любви - тоже шампанское. Анна любвеобильна. Она любит и сына, и Вронского, и Каренина, и Левина. У нее бьется женское сердце.
- А у вас сердце не забилось, когда на съемочной площадке вы встретились со своей первой любовью и бывшим мужем Василием Лановым в роли Вронского? Не пробудил ли совместный труд и сам сюжет былые чувства?
- Нет, повторить их было невозможно. Я уже была снова женой, а Вася мужем. Мы просто очень любили друг друга как актриса и актер, как партнеры. Когда я вошла в съемочный павильон и увидела Васю, заволновалась - мне радостно было его видеть. Но тут же заметила, что мы оба располнели. И первое, что я ему сказала: "Вася, надо худеть". И мы сели на строжайшую диету. Я за два месяца похудела почти на 20 килограммов. А вообще свою первую любовь я помню всю. Первую любовь (а после Васи у меня было еще два мужа) забыть невозможно.
- Как встретились, помните?
- Конечно. Вася был первым красавцем курса. Однажды подошел ко мне и нахально спросил: "Кто ты?". А я наивно ответила: "Дочь мамы и папы". Просто не знала, как ему представиться. Поженились скромно. Взяли паспорта, пошли в ЗАГС, а потом в магазин за подарками.
- А что для вас значили мама и папа?
- Мама - инженер, хотя окончила консерваторию. Она чудно играла на рояле. Поэтому я росла в музыке, обожала балет, с отличием окончила студию при Театре имени Станиславского и Немировича-Данченко. Но драматический театр перевесил.
- Благодаря папе - Евгению Самойлову? Он, наверное, все-таки больше актером для вас был?
- Конечно, как папы мне его всегда не хватало. Я росла на его спектаклях, а в его "школе" я учусь всю жизнь. Правда, так грызться за роли, как он, так и не научилась. Когда пришла в Театр киноактера, где в то время был весь цвет и не цвет нашего кино, спасовала. Потому, наверное, и сыграла недостаточно. И отец меня всегда ругал за то, что я мало снимаюсь.
- А за что хвалил?
- Он меня как дочь обожал, как актрису любил. Когда "Журавлей" принимали, он был в зале. После просмотра сказал: "Победителей не судят". И вышел.
- Вы не думали о том, что если бы попробовали силы в Голливуде, то ваша актерская судьба, как и у многих наших актеров, могла бы иначе сложиться? Вот ведь ваш сын уехал жить и работать в Америку...
- Возможно. Хотя мне Америка кажется очень сложной страной. Митя, правда, говорит, что американцы во многом близки русским.
- Чем сын в Америке занимается?
- Он нейрохирург. Его жена - американка, юрист по профессии. Внучка - чудное полуторагодовалое создание. Называется Танечкой, и, конечно, копия я.
- Не одиноко вдали от близких?
- Нет. Митя мне часто звонит, навещает. И вообще одинокой я себя не чувствую - благодаря моим зрителям, частым встречам с ними. До сих пор нахожусь под впечатлением от недавней поездки в Беларусь, которую под эгидой Международного кинофорума "Золотой витязь" организовал его президент Николай Бурляев через Фонд милосердия республики. Нас, группу артистов, принимали в реабилитационном центре при монастыре под Минском. Там были замечательные условия для лечения и отдыха. Конечно же, мы не только отдыхали, нам устраивали творческие встречи, выступления на радио и телевидении. А какой чудесный вечер с нашим участием состоялся в великолепном минском Дворце кино! Минск вообще чудный город - светлый, добрый. Вот такими же светлыми и добрыми должны быть и отношения между нашими странами. Ведь наши народы - братья, которых не разлить никакой водой.
- Татьяна Евгеньевна, вы сейчас состоите в труппе Театра киноактера, а на экране не появляетесь.
- Принципиально. Кино - удел молодых. А появляться на экране старухой - ужасно! Мой друг Виталий Вульф мне однажды мудро сказал: " Не разочаровывай зрителя в том, что ты сделала. Ты создала незабываемые образы художественного кино. Не отнимай их у зрителя - они же тебя любят".
- А как же все-таки вы появились в боевике Александра Атанесяна "Двадцать четыре часа", где сыграли мать двух бандитов?
- Ну появилась. Хотя мне было жутко. Я отказывалась, но меня убедили, что после долгого перерыва мне надо показаться на экране. Играла с отвращением. И больше ни за что не буду.
- Что бы вы все же сейчас сыграли?
- Повторю, старух играть не хочу. Вот 55-летнюю женщину - с удовольствием!
- Татьяна Евгеньевна, известна ваша самоотдача в работе над ролью. А правда, что для венгерского фильма "Альба Регия", где вы сыграли русскую разведчицу, вы специально выучили венгерский язык?
- Да. Съемки шли в Венгрии два года. И два года я учила венгерский, на котором играла. Даже сейчас кое-что из своей роли помню.
- Коллеги отмечают и вашу скромность. Недаром в Канне вы получили премию жюри "Апельсиновое дерево" как "самая скромная и очаровательная актриса". В чем ваша скромность выражалась?
- В том, что я была юна. Вообще французы мне ничего не объяснили - просто в мою честь посадили апельсиновое дерево на даче президента де Голля.
- В вашей творческой жизни был взлет "Журавлей" и "Анны". А были и периоды забвенья. Но тем не менее вы оставались благодарной судьбе?
- Я до сих пор живу ощущением счастья от этих двух работ. И даже если бы в моей актерской жизни не было больше ни одной роли, все равно бы благодарила судьбу.
- Вы считаете, что по такому принципу благодарности судьбе за каждый светлый миг должен жить каждый человек?
- Я считаю, что человек должен быть счастлив хотя бы одним в своей жизни светлым моментом - таким, как моя первая любовь или мой первый успех.