Поделиться
За эстетикой Большого закрепился эпитет "танца другого измерения", великолепия "полузабытого языка ушедшего столетия". Мир, осваивавший к тому времени многочисленные техники танца модерн и снисходительно апеллирующий к классике как к старомодному и милому романтизму, замер в восхищении. Галина Уланова была признана лучшей балериной со времен Анны Павловой, кордебалет - самым артистичным в мире. Но тот давний успех оказался абсолютной планкой, преодолевать которую с разной долей успеха был обречен теперь сам Большой театр. Нынешние гастроли в Лондоне акцентируют это соперничество труппы Большого со своей историей, потому что посвящены собственному триумфу пятидесятилетней давности. На сцене Ковент Гардена будет показана брендовая классика - "Лебединое", "Дон Кихот", прокофьевский балет "Золушка", а также современные постановки на музыку Стравинского, Чайковского, Бизе и эксклюзивы Большого - реконструкция Пьера Лакотта балета ХIХ века "Дочь фараона" и "Светлый ручей" Шостаковича в хореографии Алексея Ратманского. Накануне предстоящих гастролей корреспондент "РГ" встретился с премьером балета Большого театра Сергеем Филиным, исполняющим весь арсенал ведущих классических партий: от Джеймса из "Сильфиды" и принца Зигфрида, Базиля в "Дон Кихоте" и Ромео до новейшей хореографии. Английская пресса считает, что такому танцовщику в труппе Большого позавидовал бы даже сам Сергей Дягилев.
Российская газета | Гастроли Большого театра в Лондоне позиционируются прежде всего как юбилейные. Какая разница для вас как исполнителя между только что прошедшим гастрольным турне балетной труппы по четырем городам Великобритании и предстоящими лондонскими?
Сергей Филин | Конечно, эти гастроли нельзя сравнивать по ответственности. В Лондоне особая публика. Это и балетоманы, которые еще помнят первый приезд Большого театра в Лондон, и постоянные зрители, появившиеся у нас в Великобритании во время предыдущих туров, и балетная критика, и много гостей города. Мы знаем, что в Лондоне ждут наших гастролей и внимание к ним будет велико. Труппа уже готовится к поездке, но нам сложно: лето, жара, мы хотя и имели небольшой отпуск, но отдохнули, честно говоря, очень мало, и сейчас пытаемся войти в хорошую форму. Открывать балетную программу будем 31 июля спектаклем "Дочь фараона". Вылетаем накануне, за два дня, и первый спектакль я буду танцевать со Светланой Захаровой и Марией Александровой.
РГ | В 1956 году Большой театр очень тщательно готовился к своим лондонским гастролям. Тогда Лавровский полгода чистил каждый спектакль, проверял каждое движение. В каком режиме идет подготовка на этот раз?
Филин | Пока мы танцуем текущие спектакли, и основная подготовка начнется дней за десять. Сейчас все происходит очень динамично, мгновенно: прилетели, день репетиции, спектакль. Приходится мобилизовываться, но к этому нам не привыкать: мы всегда работаем в таком режиме. Конечно, перед выездом спектакли будут собираться, прогоняться. Интрига же заключается в том, что в Лондоне будут новые вводы в спектакли: едут артисты, которые впервые выйдут на сцену в главных партиях: Екатерина Крысанова, Денис Матвиенко, Наталья Осипова.
РГ | Это интрига художественного свойства?
Филин | Мне кажется, для зрителя это не лишено интереса, потому что с новыми исполнителями спектакль обретает другие акценты, в нем что-то меняется, и зритель ловит эту живую струю. Кроме того, мы везем очень большой объем: шесть названий, и все спектакли разные по хореографии, по идеям, по задачам. Лично я на гастролях буду работать с двумя своими постоянными партнершами: с Захаровой и Александровой. Это великолепные мастера.
Как сейчас, в век компьютера, заставить себя поверить в то, что твоя девушка оказалась лебедем? Остается только язык танца
РГ | Как и два года назад, Большой театр везет в Лондон "Дочь фараона", "Лебединое озеро". С одной стороны, Большой театр постоянно упрекают в том, что он отстает в развитии современной хореографии: даже последняя премьера, которую вы покажете в Лондоне, - "Золушка", модерновая по мышлению и оформлению, использует арсенал классической хореографии. С другой стороны, успех гастролям Большого театра обеспечивают именно постановки старых балетов - "Дочери фараона", "Лебединого", "Дон Кихота". В чем смысл этого парадокса?
Филин | Я думаю, что желание лондонской стороны открыть гастроли "Дочерью фараона" не случайно. В прошлый раз, когда мы закрывали гастроли в Ковент-Гарден этим спектаклем, он имел потрясающий успех. Сегодня, хотя мы и живем в компьютерном и цифровом мире, люди по-прежнему тянутся к красоте. Они приходят на спектакли Большого театра и хотят увидеть большой красивый спектакль. А "Дочь фараона" изначально построена на феерически красивом танце, на логичной сценичной хореографии, разработанной в Х1Х веке Мариусом Петипа. И нынешний постановщик балета Пьер Лакотт подчеркнул эту хореографию, блистательные танцы и вариации для солистов, динамичность и красочность массовых сцен. И хотя это старый балет, он нравится сейчас потому, что идеально красив. Занавес только открывается, а ты уже не можешь оторвать глаз от прекрасной картинки. Хочется смотреть и смотреть. В этом секрет интереса к старому балету.
РГ | А вам как танцовщику ХХI века всегда интересна историческая хореография?
Филин | Эта хореография очень сложна. Для того чтобы выйти на сцену в старом балете и исполнять его легко и непринужденно, с не искаженной от усталости мимикой, нужен колоссальный труд. Конечно, как танцовщику ХХI века мне хочется танцевать современную хореографию: в ней меньше людей, и, независимо от того, понимают ее или не понимают, я в ней всегда более свободен и оригинален. Кроме того, станцевав множество партий, я могу сказать, что современную хореографию танцевать проще, даже если она очень сложная. Здесь не требуется такая рафинированность, чистота, отточенность каждого движения, как в классике. Одно движение можно прикрыть другим, где-то чуть быстрее выполнить элемент. В таком спектакле, как "Дочь фараона", это совершенно невозможно.
РГ | Когда смотришь "Лебединое озеро", то ощущаешь связь этой хореографии с определенной философией, может быть, даже с ритуалом. Все эти лебединые двойки, четверки, шестерки, кратности, симметрия оказывают на вас влияние как на танцовщика?
Филин | В этом есть какая-то стабильность, есть нечто, что заставляет нас постоянно сохранять эту хореографию в том виде, в каком она была создана. По своему опыту могу сказать, что когда на некоторое время отхожу от классики, от всех этих один, два, три, четыре, занимаюсь современными проектами или новой пластикой, а потом вновь танцую "Лебединое озеро", у меня каждый раз возникает ощущение, будто мое тело выздоравливает. Происходит какое-то внутреннее оживление организма, все возвращается на свои места, ты чувствуешь себя спокойным, уверенным и чистым. Однажды, репетируя вместе с Ниной Ананиашвили, я задал ей вопрос: "У тебя нет такого ощущения?" И она сказала: "Абсолютно с тобой согласна. Я тоже об этом думала". В этом одна из загадок старой хореографии.
РГ | Не тем ли объясняется феноменальный успех гастролей балета Большого театра пятьдесят лет назад, что тогда на фоне модерновых хореографических веяний он ревностно охранял свою историческую классику и школу?
Филин | Я думаю, секрет абсолютного успеха был в том, что каждый артист в те времена был одержим своей профессией. Театр для него не был просто местом работы. Всех объединяла общая цель, и была уверенность в ценности того, что они делают. Тогда не могло быть так: к примеру, готовят спектакль, а им говорят, что вы отстали и надо делать современную хореографию. Это было время искренности в отношении к своей профессии. Сейчас, когда смотришь хронику, поражаешься, насколько у артистов, выходящих даже в десятой линии кордебалета, были умные и одухотворенные лица. Тогда на сцене верили в то, что они играют. Я искренне этому завидую и мечтал хотя бы раз выйти в спектакле того времени. Хотя, может быть, уже не вписался бы в тот спектакль: мы живем в другом поколении, и мои мысли, мое тело, моя пластика другие. Как, например, сейчас, в век компьютера, заставить себя поверить в то, что твоя девушка оказалась лебедем? Остается только язык танца.