Поделиться
Российская газета | В последнее время тема враждебных поглощений очень популярна, и, пожалуй, нет СМИ, в которых бы она не затрагивалась. С чем это связано? Насколько это действительно серьезная проблема?
Антон Смирнов | Прежде всего нужно сказать о том, что у нас часто путают два совершенно разных понятия: "враждебное поглощение" и "поглощение с применением незаконных методов", или, как иногда говорят, - "захват". Враждебное поглощение в классическом понимании этого слова предполагает, что потенциальный инвестор делает акционерам компании публичную оферту (предложение) по покупке акций без получения предварительного одобрения топ-менеджмента компании. Однако сама продажа акций акционерами происходит исключительно добровольно, в рамках процедуры, установленной законодательством, без применения физического или психологического давления или тем паче - криминальных схем. Это нормальный инвестиционный процесс, с помощью которого меняют собственника многие западные компании. В частности, в январе этого года Лакшми Миттал, владелец крупнейшей в мире металлургической компании Mittal Steel, сделал такого рода публичную оферту о покупке второго на планете сталелитейного концерна Arcelor. Правда, впоследствии эта сделка переросла все-таки в дружественную, и прежний менеджмент остался на своих постах.
Нужно сразу сказать, что враждебных поглощений классического типа в России, как это ни странно, пока не было. Можно даже предположить, что первое настоящее враждебное поглощение ввиду неразвитости фондового рынка, законодательных процедур и деловой практики у нас есть шанс увидеть не раньше чем через три - пять лет.
Зато в нашей стране часто ошибочно называют "враждебными" криминальные поглощения. Такого рода поглощения совершаются с нарушением законодательства, использованием мошеннических схем, хищений акций и имущественных комплексов компаний. А вот враждебные поглощения - это как раз благо для любой рыночной экономики, ведь в результате этого процесса, как правило, происходит смена собственника компании с менее эффективного на более эффективного, причем абсолютно законно.
РГ | А каковы сейчас основные методы незаконного поглощения?
Смирнов | Они очень разнообразны и постоянно меняются. В последнее время незаконные поглощения оказались в центре внимания как общества в целом, так и законодательных и правоохранительных органов, поэтому заказчикам и исполнителям таких операций приходится "самосовершенствоваться".
Как правило, компания-рейдер, найдя недооцененный актив, приступает к скупке акций (долей). Собрав некоторый пакет, рейдер вступает в переговоры с остальными собственниками и предлагает дать ему возможность участвовать в управлении предприятием или продать инвестору контрольный пакет акций предприятия. Это само по себе совершенно не является криминалом.
Криминал начинается там, где используются незаконные методы, побуждающие других собственников продать свои акции.
Так, еще три года назад использовались преднамеренные банкротства предприятий. До сих пор используется прямая фальсификация договоров купли-продажи акций и активов, "заказные" судебные акты по аресту акций или наиболее ликвидных активов компании-цели. Есть здесь и сопутствующий "букет нарушений", подпадающих под ряд статей Уголовного кодекса: подкуп должностных лиц регистратора и эмитента, незаконное получение информации, составляющей коммерческую тайну, коммерческий подкуп, принуждение к заключению сделки и т.д.
Сейчас уже менее распространены силовые захваты, хотя по-прежнему встречаются. Например, в прошлом году в Москве по подложным документам здание ОАО "Гипромез" было захвачено несколькими десятками вооруженных людей с применением физической силы и свето-шумовых гранат. Однако в последнее время эти методы становятся все дороже (могут стоить и свободы) и тем самым менее эффективными и экономически целесообразными. Так, по данным Управления по экономической безопасности (УЭБ) правительства Москвы в 2004 году зарегистрировано 177 корпоративных конфликтов, включая силовые захваты, в 2005 году - уже 117, а в первой половине 2006 года - только 49.
Если же оценивать ситуацию по стране в целом, то журнал "Слияния и Поглощения" в настоящее время следит за более 60 незавершенными публичными корпоративными конфликтами в России, в которые вовлечены активы на сумму 3,5 миллиарда долларов. Впрочем, несмотря на масштабы российского рейдерства и его полукриминальный характер, общий фон на рынке слияний и поглощений страны все-таки улучшается. Об этом свидетельствует в первую очередь тот факт, что прирост "белых" сделок M&A по сравнению с корпоративными конфликтами на порядок больше.
Зато набирает силу другая негативная тенденция. В последнее время мы все чаще замечаем, что тотальное использование обеими сторонами корпоративного конфликта уголовно-правового ресурса, правоохранительных органов стало одной из доминирующих проблем на рынке. При этом в отличие от ситуации трехлетней давности правоохранительные органы выступают в качестве самостоятельной силы, имеют собственные, отличные от сторон конфликта бизнес-интересы.
РГ | А как и в чем это проявляется?
Смирнов | Здесь работает простая формула захвата: "бизнес в обмен на прекращение уголовного преследования", которая сейчас весьма популярна. В такого рода поглощениях активное участие принимают коррумпированные сотрудники правоохранительных органов. В частности, практикуются "заказные" проверки в целях получения хозяйственных документов и общего давления на собственников бизнеса, открытие уголовных дел против менеджмента, который, как правило, является и контролирующим акционером, и так далее. "Черные" рейдеры выражаются еще проще: "Если директор не сдается, его сажают".
РГ | Какие компании чаще всего становятся мишенями незаконного поглощения? Каков, с вашей точки зрения, "портрет жертвы"?
Смирнов | Это те компании, где агрессор видит слабого собственника. Что это значит? Прежде всего это компании, где значительный пакет акций распылен среди большого числа мелких собственников, что дает рейдеру возможность скупить его и потом на законных основаниях претендовать на участие в управлении компанией. Кроме того, это те компании, где есть внутренние экономические конфликты и серьезные разногласия между собственниками, не выплачиваются дивиденды, владелец контрольного пакета игнорирует права миноритарных акционеров, прибыль предприятия скрывается в целях минимизации налогов.
Помимо этого собственники часто игнорируют тот факт, что недвижимость предприятия может стоить больше, чем сам бизнес, особенно это актуально в Москве, Санкт-Петербурге и других крупных городах. Такие предприятия почти неизбежно становятся объектами поглощения. В частности, в Москве в 2002-2004 годах поглощению подвергались предприятия текстильной промышленности и машиностроения, находившиеся в тяжелом финансовом положении, а затем внимание рейдеров переключилось на предприятия пищевой промышленности (прежде всего хлебозаводы), службы быта и НИИ.
Отдельная большая проблема - страх собственников предприятия обращаться за защитой в правоохранительные органы.
РГ | Почему? Ведь правоохранительные органы, как известно, существуют для того, чтобы защищать добропорядочных предпринимателей...
Смирнов | Как мы говорили выше, сейчас каждый значимый корпоративный конфликт проходит при участии правоохранительных органов как на стороне захвата, так и на стороне защиты. По инициативе обеих сторон в любом конфликте возбуждаются несколько уголовных дел. Неудивительно, что собственники компаний боятся обращаться за защитой, опасаясь, что правоохранительные органы могут быть заодно с рейдерами.
Кроме того, в силу специфики своей работы - закон един для всех - правоохранительные органы не могут не реагировать на вскрывшиеся при разборе того или иного конфликта нарушения закона в действиях предприятия-жертвы (например, нарушения при приватизации, факты сокрытия прибыли для минимизации налогов и т.д.) и вынуждены возбуждать уголовные дела. Здесь, по-видимому, работает принцип: "Нельзя жить по понятиям, а защищаться по закону". Но учитывая, что в России практически нет компаний, на том или ином этапе своей деятельности не нарушавших законодательство, получается, что большое число атакуемых вынуждены скрывать факты рейдерских атак на свое предприятие, чтобы самим, в свою очередь, не попасть на скамью подсудимых. Это серьезная проблема, которую мы диагностируем, своего рода замкнутый круг.
РГ | Что сейчас делается на законодательном уровне, чтобы исправить ситуацию?
Смирнов | Я участвовал в трех парламентских слушаниях Государственной Думы по проблемам рейдерства и вынужден констатировать, что среди депутатов нет полного понимания проблемы. Прежде всего до сих пор нет понимания, чем отличается враждебное поглощение от незаконного - то, о чем мы говорили. Приходится слышать, как депутат выходит на трибуну и говорит: "Нам нужно запретить враждебные поглощения!" Но враждебные поглощения - это нормальная мировая практика, их не нужно да и невозможно запретить. В отличие от криминальных.
Впрочем, в последнее время произошли изменения к лучшему. Так, в начале января этого года был подписан Федеральный закон "О внесении изменений в Федеральный закон "Об акционерных обществах...", который рассчитан на то, чтобы упорядочить правила поглощения акционерных обществ и создать новые механизмы информирования бизнес-сообщества о значимых сделках такого рода.
Кроме того, сейчас проходит согласование проекта федерального закона "О внесении изменений в некоторые акты законодательства Российской Федерации в части совершенствования процедуры разрешения корпоративных конфликтов", направленного на то, чтобы закрыть несколько законодательных пробелов, позволявших "черным" рейдерам дестабилизировать работу компании-мишени. Однако это только первые шаги, которые, по мнению экспертов, пока оставляют нерешенными массу практических вопросов, а главное - не учитывают мнения бизнес- и экспертного сообщества.
И основная тут проблема - та путаница понятий, о которой мы говорили. Фокусируя внимание на борьбе с рейдерством, забывают об инвесторах, которые скупают акции предприятия законным путем. Идет охота на любых инвесторов, интересующихся акциями предприятия, а это ошибочно и неверно. Купля-продажа бизнесов - это нормальная деловая практика во всем мире, способствующая развитию производства и оздоровлению экономики.
РГ | А как враждебное поглощение может быть полезно для экономики?
Смирнов | Важно понимать, что в экономике в целом идет постепенный процесс перехода предприятий от слабых собственников к сильным, более эффективным. Экономические законы все-таки никто не отменял. Например, для Москвы сейчас характерна избыточная индустриализация, приводящая к неэффективному использованию имеющихся производственных мощностей. Если в самом центре города находится, скажем, "фабрика по производству ненужных изделий", недвижимость которой стоит во много раз дороже, чем сам бизнес, то рано или поздно эта фабрика неизбежно перейдет к новому собственнику, который сможет грамотно распорядиться этим активом: реконструировать предприятие под офисы, склады, торговую недвижимость. Тем более что многие из поглощаемых рейдерами НИИ или фабрик в Москве только на бумаге числятся действующими, а фактически не ведут профильной экономической деятельности и живут за счет сдачи площадей в аренду, причем основную часть прибыли выводит директор себе в карман через фирмы-однодневки. Это нельзя назвать нормальным бизнесом. Такой бизнес может и должен перейти к нормальному собственнику.
В последние годы это стали понимать и сами собственники предприятий. Ряд частных компаний-приобретателей промышленных активов осуществляют работу по перепрофилированию или перебазированию производств. Это становится отдельным направлением инвестиционной деятельности. Крупнейшие компании, такие как ГК "Бородино", группа "Гута", уже сами переносят свои производства за пределы столицы, чтобы развивать освободившуюся территорию. Часть компаний-рейдеров сейчас также переориентировалась на "белый" бизнес - обеспечивать сохранение производства, рабочих мест, развитие технологий предприятия, пускай и на новой площадке.
Такими проектами занимается и известный "Росбилдинг", который недавно осуществил проект перебазирования производства Битцевской фабрики валяной обуви в городе Калязине Тверской области, объединив их с местной фабрикой "Красный Октябрь". Это, безусловно, позволит, с одной стороны, использовать московскую землю более эффективно, с другой - сохранить производство и рабочие места. В общем и целом подобные процессы - часть мировых. В центре Парижа или Нью-Йорка вы не увидите фабрики по производству валенок.
РГ | А вообще, можно ли ожидать в ближайшее время улучшения корпоративного климата в России и прироста "белых" сделок?
Смирнов | В общем и целом мы уже это наблюдаем. Конфликтный сегмент на российском рынке M&A пока еще очень велик, но, как я уже говорил, он не сопоставим с рынком "белых" сделок. Но сейчас пока и общество в целом, и сами законодатели склонны путать враждебные и незаконные поглощения, и при попытках осложнить жизнь рейдерам заодно осложняют и работу нормальным, "белым" инвесторам, не давая возможность прийти на предприятие эффективному собственнику.
Также сейчас мы отмечаем "переток" рейдеров из России в страны СНГ, своего рода экспорт рейдерских технологий за рубеж, где пока слабо развито соответствующее законодательное поле и еще есть широкий простор для применения "серых" и "черных" технологий. Ничего хорошего в этом нет, и нашим соседям не позавидуешь, но для России это все-таки положительный сигнал, который означает, что "легкой жизни" для "черных" рейдеров у нас в стране уже не будет.
В целом решающую роль опять играет экономический фактор: постепенно становится дешевле бизнес покупать, чем захватывать методами, стоящими на грани законных, а то и прямо незаконных. И это, несомненно, говорит о том, что общий фон в России улучшается, и мы находимся в процессе формирования нормального, цивилизованного рынка M&A. Играет роль и некоторый важный сдвиг в общественном сознании: рейдеры, которые еще три года назад холили и лелеяли свою "антирепутацию потрошителей", все больше становятся персонажами non grata.