Поделиться
Львы и львята
"Фильм-сюрприз" - венецианская традиция. Вся программа объявляется загодя - этот фильм держится в секрете. Обычно это фирменное блюдо, особенно любимое директором фестиваля Марко Мюллером, знатоком и поклонником Востока. Так, к примеру, год назад из небытия возник "Пустой дом" Ким Ки-Дука - и получил приз за режиссуру. "Натюрморт", как выяснилось, многие проигнорировали напрасно - ему была уготована самая главная премия.
Это современная социальная драма, действие которой происходит на берегу Янцзы, в деревушке Фынцзе, уже почти затопленной при строительстве плотины, причем новый район, куда должны эвакуировать жителей, еще не готов. Это фильм о крестьянах, оказавшихся под железной пятой индустриализации. Новый обладатель венецианского золота уже третий раз участвует в здешнем конкурсе: в 2000 году он показывал фильм "Платформа", в 2004-м - "Мир".
"Серебряного льва" за лучшую режиссуру вручили 84-летнему Алену Рене за фильм "Сердца" (в английском переводе - "Частные страхи в публичных местах") - ветеран французского кино уже слышал здесь овации, когда в 1961 году получал "золото" за фильм "Прошлым летом в Мариенбаде". Второго "Серебряного льва" "за художественное открытие" присудили итальянской ленте "Новый мир", режиссер - Эммануэле Криалезе. Фильм Махамата-Салеха Харуна из Республики Чад "Даратт" удостоен специального приза жюри. Лучшей актрисой признана англичанка Хелен Миррен за роль Елизаветы II в фильме "Королева", лучшим актером - Бен Эффлек, сыгравший "супермена" 50-х годов Джорджа Ривза в фильме "Голливудленд". Приз "Озелла", символом которого стала старинная монета Венецианской республики, достался Питеру Моргану, сценаристу фильма "Королева", и оператору антиутопии "Дитя человеческое" Эммануэлю Любецки. В конкурсе "Горизонты" победила социальная драма китайского режиссера Лиу Цзе "Фемида в седле". Премия имени Дино Ди Лаурентиса досталась фильму "Хадак", снятому в монгольских степях режиссерами Питером Бросенсом и Джессикой Вудворт.
"Эйфория" Ивана Вырыпаева тоже не уехала без наград - ее сочли лучшим фильмом фестиваля 26 студентов итальянских киношкол. Это жюри традиционно вручает своего "Золотого львенка", и очень часто его решения совпадают с вердиктом большого жюри. На этот раз не сработало, но горячим головам в России стоит остерегаться скоропалительных выводов насчет "провала" нашей картины в Венеции: сам выбор фильма для конкурса такого ранга - уже серьезная победа. "Получить признание на таком фестивале, как Венецианский, - это как вдруг сбывшийся сон", - сказал Иван Вырыпаев, принимая "Львенка".
Фильмы и немножко нервно
Покидаешь Венецию с грустью: Мостра, как и весь этот уникальный город, неудержимо тонет. Она все пыталась соревноваться с французским Канном, а опасность пришла из родного Рима. Появление конкурента в лице нового Римского фестиваля отозвалось очень заметно.
Нервозность видна в лихорадочной бессистемности отбора, когда Мостра вдруг изменила своей традиции брать в конкурс "высокохудожественное" и впустила в программу много "массового", включая японскую анимацию и "фэнтези". На этом фоне наши "Эйфория" и завершивший фестиваль молитвенный "Остров" кажутся творениями инопланетян.
Еще два года назад Дворец фестивалей украшали амбициозные проекты нового фестивального центра на Лидо, который позарез нужен обветшавшей Мостре. Теперь о его строительстве уже не заикаются - зачем строить фестиваль в провинции, если есть готовый престижный и хорошо оснащенный центр в столице!
Резко сократилось количество информации, которую обычно выгребаешь из своего пресс-бокса охапками. По ходу фестиваля быстро редела армия журналистов - на пресс-конференции ходило все меньше людей, просмотры пошли при полупустых залах. К Венецианскому фестивалю явно спадал интерес, коллеги спешили установить деловые связи с новым римским гладиатором, настроенным на быструю и решительную победу. Не думаю, что старейший в мире Венецианский киносмотр легко сдаст свои позиции - за ним его репутация и долгая славная история. Но опасность реальна уже потому, что еще при самом возникновении Мостры в 30-х годах выбор ее дислокации казался необоснованным: город почти без жителей, куда туристы заглядывают как в музей на экскурсию, не мог обеспечить киносмотру полноценную жизнь. Венеция была и остается фестивалем для узкого круга.
Течения и завихрения
Фестиваль - это способ увидеть кинопроцесс с высоты птичьего полета. Нынешняя Мостра сделала очевидным новый виток интереса мирового кино к реальным историям, событиям и персонажам. Напомню, что за эти десять дней мы вернулись к теракту во Всемирном торговом центре, убийствам Роберта Кеннеди и двух звезд американского кино, гибели принцессы Дианы и судьбе новой Маты Хари из голландского Сопротивления. Значит, публику по-прежнему интересует "конкретное" и "жизненное". Заметно и легкомыслие, обуявшее кино в эпоху угасающего постмодернизма: вампирничать на шедеврах прошлых лет до бесконечности невозможно, а новых идей нет. И тогда являются эффектные, но интеллектуально убогие экзерсисы наподобие "Фонтана" Даррена Аронофски, попытки решать реальную драму или актуальную проблему в жанре крутой видеоигры ("Черная книга" Пола Верховена и "Дитя человеческое" Альфонсо Куарона).
К России Мостра относится с интересом, она не раз открывала миру имена наших талантов от Тарковского до Звягинцева. А в этом году русская речь и вообще звучала с экранов ежедневно благодаря хорошо придуманной, но не во всем удачно осуществленной ретроспективе советских музыкальных фильмов. Программа пользовалась успехом: каждая из 18 картин выдержала по три сеанса, неизменно собирая публику. Конечно, фестиваль погорячился, подпустив сюда политическую ноту и настаивая на том, что и "Веселые ребята", и "Волга-Волга", и "Карнавальная ночь" преследовались коммунистическими властями и поэтому почти не шли на Родине. Ему вторил и представлявший программу киновед, убеждавший публику, что в фильмах Александрова и Пырьева "мы сегодня видим странную тяжеловатую агрессию и определенную тяжесть существования на экране персонажа, который вынужден все время петь, плясать и находиться в странном неестественном ритме". Английские субтитры сводили юмор картин на нет, а обещанная реставрация свелась к простому переводу затрепанных копий "на цифру", отчего звук стал чуть лучше, но царапины по-прежнему бороздят изображение. И все же открытие сокровищ нашего музыкального кино для международной публики состоялось.
Увы, последнее слово в споре о России оказалось все же за нашим "Островом". Как объясняет Павел Лунгин в распространенном здесь интервью, он сделал картину потому, что с возрастом пришел к мысли о существовании Бога. Это открытие звучит странно для режиссера, который и прежде работал с такими категориями, как совесть и вера в человека. Человек религиозный эти качества связывает с Богом, человек неверующий - с нравственными установками, но, как их ни называй - суть остается той же. Только персонажи "Острова" к этим категориям отношения не имеют: мрачные субъекты с фанатическим взором, прожигающие свою единственную жизнь в поклонах и молитве. А вину молитвой не искупишь - ее можно заговорить, как заговаривают зубы, но преступление перед людьми и совестью не перестанет быть преступлением. Представший в фильме образ "новой", но дремуче старой России уже совсем лишает страну надежды - она здесь словно отброшена на века назад. Западная публика смотрит на этот очередной виток "русского сознания" с любопытством.
63-я Венецианская Мостра ушла в историю, с тревогой ожидая объявления конкурсной программы 1-го Римского кинофестиваля. Это случится уже скоро, в конце сентября, и схватка двух итальянских гладиаторов, судя по всему, будет не на жизнь, а на смерть.