Самую честную и бесстрашную писательницу, журналистку похоронили в воскресенье в родной Флоренции, на евангелистском кладбище. Похоронили без молебна. Как она и завещала, считая себя атеисткой. Церемония была скромной, с участием только близких и друзей. Этот мир Ориана покинула, опять согласно ее пожеланию, в элегантном костюме и с любимыми военными часами на руке - как бы собираясь на очередное интервью.
Репортером Ориана стала в 16 лет, побывав вскоре во всех "горячих точках" планеты: во Вьетнаме, Лаосе, Камбодже, на Ближнем Востоке. Освещала индо-пакистанский конфликт в 1971 году, войну в Ливане, Персидском заливе. Доказала, что женщина тоже может быть военным корреспондентом, превосходя отвагой и решимостью тех, кто в мундирах.
И из Южной Америки Ориана вела свои репортажи с передовой. В 1968 году в Мексике, во время бойни в Тлателолко, она получила три тяжелейших ранения, была брошена в кучу трупов и отправлена в морг. После чего, чудом выжив, вернулась к журналистской работе.
Ее яркий талант и интеллект больше всего проявились в интервью, переведенных на 21 язык мира. С Ясиром Арафатом, шахом Ирана Реза Пехлеви, Индирой Ганди, Голдой Меир, Зульфикаром али Бхутто, Вилли Брандтом, аятоллой Хомейни, Муаммаром Каддафи. Благодаря ее известности, никто из сильных мира сего не смел отказать Ориане в интервью. "Мое интервью, - поясняла Ориана, - это борьба".
Хомейни, Арафат, Каддафи и Дэн Сяопин кусали локти и проклинали тот час, когда решились предстать перед непредвзятым и строгим следователем, раскрывшим миру их истинную сущность. Генри Киссинджер назвал беседу с ней наиболее катастрофической из тех, что проводил до этого с представителями печати. Она вынудила его признать, что война во Вьетнаме была бессмысленной. Когда Ориана спросила аятоллу Хомейни, почему женщины в Иране носят хиджаб, тот сказал: "Если тебе это не нравится, не носи его. Хиджаб - для молодых, порядочных женщин". И тут же Ориана яростно сорвала с себя хиджаб, сказав: "Именно так я поступлю с вашей средневековой традицией".
Любовь и ненависть всю жизнь подгоняли Ориану. Она всегда боролась за что-то и против чего-то, не зная снобизма. Она была на стороне правды - в каждом из миллионов написанных ею слов. Поэтому не могла спорить с Италией, Европой, а также с Америкой. Ориана трясла и наши руки, и нас самих, упрямо указывая на действительность. Она учила: жизнь складывается не только из идеалов, страстей, злости, но и из тяжелых, крепких слов правды".
В 1992 году Ориана, опасаясь преследований в Италии, переехала в Нью-Йорк. С той поры там, в Манхэттене, она начала самую долгую войну в своей жизни - войну с раком. "Этот зверь, - писала она, - вполз на мою территорию и хочет меня убить. Поэтому я с ним борюсь". По свидетельству родственников, она боролась так же мужественно, как и Грета Гарбо.
Единственной ее любовью стал тот, у которого брала интервью, - Александрос Панагулис, греческий политик, боровшийся против военной хунты в середине 60-х годов. В 1968-м он участвовал в неудавшемся покушении на греческого диктатора Пападопулоса, был арестован, подвергся мучительным пыткам в тюрьме. Погиб в 1976 году при загадочных обстоятельствах в автокатастрофе, которую Ориана всегда квалифицировала как убийство. После этой трагедии она всю жизнь оставалась одна, не выходя замуж и не имея детей.