Поделиться
В народе считается, что легендарный корень похож на человека: вгрызается в землю руками и ногами, за что и прозван когда-то корнем жизни. Изрезанный ножом и заспиртованный бабушкин жень-шень на человека совсем не тянул. Но когда старушка Рябова налила нам по рюмочке настойки, мы тут же поняли - жизнь есть. От бывшей водки тянуло не спиртовыми парами, а землей. Плодородной, щедрой. И уже через пару минут по голове и телу пошла такая бодрость, словно тебя проняли все соки земли.
Легенда
"Здесь главное - с градусом не переборщить, - наставляла нас бабушка, - это только дураки считают, что,чем крепче спирт, тем больше пользы. На самом деле жень-шень, как и всякая форма жизни, градусов не любит. Ему и самогона достаточно, чтобы настояться. Можно, конечно, засушить и сеном жевать. Но лучше всего залить медом и с чаем".
Галина Рябова жень-шенем балуется лет пятьдесят. Не то чтобы вовсе никогда не болела, но считает, что именно благодаря своим корешкам смогла восстановить зрение после операции на глазах. Ведь домой из больницы вернулась почти совсем слепая, а приложилась к корню - стопочка настойки на ночь - и даже про очки забыла.
Бодрость тела и духа старушка явно не растеряла. Не так давно в свои восемьдесят (!) забрасывала вилами под крышу сарая снопы сена. Заработалась так, что не заметила, как большой палец на руке вывихнула. Сейчас сокрушается - придется в район к хирургу ехать. Корень в вопросах костоправства не поможет.
Все жители Комарово на целительные возможности жень-шеня смотрят трезво. В то, что корешок - панацея от всех бед, не верят (да и другим не советуют, потому как не привыкли шарлатанствовать), но существование чуда не отрицают. Не отрицает сего и скупая статистика. Если в десятках соседних сел возрастной показатель "ухода в мир иной" не дотягивает до шестидесяти лет, то у комаровцев восемьдесят - не возраст. Степан Сыропятов, к примеру, дожил до ста лет, а бабушки местного лесника Михаила Быковского разменяли одна 107-й годок, другая - 112-й.
На деревенской завалинке до сих пор со смехом вспоминают, как женихался "резвый Степа" в девяносто пять годков. Бывало, начнет настойчиво заигрывать с супругой Федосьей Федосеевной, а она его ухватом: "Не лезь под руку, корову пора доить..."
Степан Сыропятов не случайно превратился в легенду местного масштаба. Ведь именно он стал зачинателем комаровской плантации. В начале шестидесятых, прослышав про чудо-растение, что таится в уссурийской тайге, выписал с Дальнего Востока семена и вырастил в уральской земле первый корень. Пять лет ожидания и надежды потребовалось от деревенского экспериментатора, чтоб взрастить эликсир жизни. Поначалу земляки решили, что баловство это - нянчиться с лесной травой, а потом, когда испробовали первые корешки, баловством заразились все.
Плантации жизни
Расцвет жень-шеневого культа на уральской земле пришелся на конец восьмидесятых. Тогда Павел Сыропятов (сын легендарного Степана) передал свою плантацию под "государев присмотр" - в здешний Артинский лесхоз. Идею разведения жень-шеня в районном парткоме одобрили и решили поставить на промышленную основу, чтобы планово удлинять жизнь советского человека. Выделили под это дело два гектара земли на опушке заповедной тайги, взяли в штат агронома и назвали лесным питомником. Чужеземное растение настолько хорошо прижилось близ уральских лесов, что питомник стал ежегодно выдавать на-гора более семи тысяч корешков, каждый не менее ста граммов весом. Плоды жизни оптом, почти по бросовой цене (около шестидесяти копеек за грамм) закупали областные власти. В таких промышленных масштабах жень-шень в Советском Союзе выращивали только на Дальнем Востоке. На всероссийском учредительном съезде женьшеневодов России уральских агрономов приветствовали стоя.
Масштабная плантация корня жизни не пережила рыночную перестройку. Уральский жень-шень себя не окупал, слишком много он требовал усилий и вложений и не мог по стоимости сравниться с поставляемыми из Китая корешками. Для обитателей Поднебесной жень-шень выращивать, что морковку дергать, для уральцев каждый урожай - подвиг, сравнимый с усмирением уссурийского тигра.
Для доходности производства к питомнику в довесок пристроили звероферму. Черно-бурые лисицы, хоть и сверкали мехами, но принесли на заповедную землю какую-то заразу. Жень-шень закапризничал, и за два гектара лекарственного чуда как косой скосило. На том государева служба корня заглохла.
Эпоха возрождения
А коренные комаровцы от корня жизни не отреклись. Фактически в каждом огороде хоть грядочка, но отдана фирменному растению. Галина Рябова держит парочку таких. Хотя возни с жень-шенем больше, чем с морковкой или капустой, она не сдается и годами ухаживает за целебной травой. Как объяснила старушка: "Затягает корень, тяжело отказаться".
Бывшего военкома Юрия Цыплякова корень затянул так, что после выхода на пенсию бросил он благоустроенную квартиру в городе и перебрался с семьей жить в Комарово. Более того, ради возрождения культового корешка продал "Жигули" и слетал на Дальний Восток, чтоб закупить новую рассаду и новые семена жень-шеня. Сейчас личная плантация Цыплякова - самая обширная в деревне.
Стоит она забор к забору с бывшей государственной. По размеру- как хороший деревенский огород, но ухожена, словно элитная оранжерея. Все грядки под деревянным навесом, создающим рассеянный свет, земля обработана так, что ни одного сорнячка не проклюнулось в плодородном слое. Только лапистыми листьями тянется к небу жень-шень. Тот, что прожил не меньше трех зим и весен, уже дал цвет и семена, а младшенькие побеги кустятся, словно петрушка.
Юрий Петрович, которому, кстати, тоже перевалило за 75 лет, с каждым ростком готов возиться годами. Причем бескорыстно: для продажи разводить чудо-корень и пополнять за счет этого свой скудный пенсионский бюджет наотрез отказывается. Семенами поделиться - ради Бога. Угостить жизненной настоечкой собственного приготовления готов каждого, кто входит в дом, а вот выкопать за пару тысяч корешок - ни в какую. Друзья даже иногда обижаются на его энтузиазм. У самого такое богатство в земле сидит, а он всех покупателей по соседям посылает: может, кто и продаст корешок.
Но потому Комарово и стало легендарной деревней, что редким заезжим удается постичь секрет здешней философии.
Философия вроде бы в глаза бросается: при такой красоте невольно забываешь о мирской суете. Кругом реликтовая тайга, окна всех изб выходят на реку Уфу, а тишина такая, что слышно, как хариусы в воде плещутся. Не случайно в конце позапрошлого века этот глухой уголок облюбовали староверы-кержаки. В цивилизацию не рвались. Нормальной дороги до Комарова не было аж до 2000 года. Чтоб добраться до райцентра, либо на лодке сплавлялись, либо километров тридцать грязь на тракторе месили.
Но пару лет назад открыли здешние красоты люди обеспеченные, те, кого в народе окрестили "новыми русскими", и мигом решился вопрос о соединении села с райцентром очень приличной дорогой. На прокладку 30-километровой трассы, причем размеченной по всем правилам гаишного искусства, ушло из территориального областного фонда почти 10 миллионов рублей. И это для удобного проезда к единственной таежной деревне. Зато у околицы села дорога поворачивает как раз к местной "Рублевке". Кучерявой жизни заезжих комаровцы не завидуют, более того, сочувствуют: никогда им не вырастить свой жень-шень.
Поначалу новоселы и не пытались. Потом оборудовали гряды, украшенные едва ли не резным деревом, и пригласили бабушку Галю совершить ритуальную посадку. Она все честь по чести сделала, советов не пожалела, но, когда увидела высаженный жень-шень вновь, только вздохнула.
Знать не поняли заезжие секрета здешней жизни.