Это - всего лишь разрозненные мысли, на лавры историка я не претендую. Но некоторыми соображениями хотел бы поделиться.
Прежде всего у нас как-то часто забывают, что Романовы как короли почти всей Европы, во всяком случае той же Дании и Англии, - чистейшие этнические немцы, германские принцы.
При этом надо иметь в виду, что отношения с Германией (особенно после ее объединения и провозглашения Германской империи (1871 год) занимали центральное место во всей европейской, а особенно в русской политике.
Николай I, сколько можно судить, по сему поводу не комплексовал. Это был настоящий прусский генерал и по выправке, и по любви к дисциплине ("шагистике"), и по всей своей психологии. Он был женат на дочери прусского короля, сестре первого императора Германии. Но при жизни Николая ни о какой Германской империи речь еще не шла, и русский царь чувствовал себя стоящим куда выше берлинского шурина, относился к нему по-родственному покровительственно. Во всяком случае политический союз России и Пруссии, Романовых и Гогенцоллернов, имевший и исторические (восходит к XVIII веку), и семейные корни, казался абсолютно естественным.
Александр II, во всем отрицавший внутреннюю политику отца, был склонен продолжать его внешнюю политику. Отсюда - "союз трех императоров": Россия-Германия-Австро-Венгрия (1873 год).
Однако по мере возвышения Германии, все яснее претендовавшей на роль европейского гегемона, ситуация стала меняться. Были для этого и "личные" причины.
Александр III, которого родители не прочили ни в императоры, ни в мужья для Дагмары (на обе эти роли предполагался его старший, обожаемый им брат, наследник-цесаревич Николай, 1843-1865), считается человеком недалеким. Это не совсем так. Воспитанник Победоносцева, Александр хотя не блистал интеллектом, но не был и поверхностным человеком. Во всяком случае он представлял другую, отличную от отца-европейца идеологию. Александр, еще будучи наследником, выработал систему взглядов, которая получила название "Русская партия".
С одной стороны, он был сугубым прагматиком (любимое словцо "дельно"). С другой стороны, резко отрицательно относился к отцовским либеральным реформам. Его возмущал и образ жизни отца, мучила обида за мать, которую отец бросил и открыто, как с женой, жил со своей любовницей Долгорукой. Возможно, и тот факт, что вокруг Долгорукой крутились концессионеры, строители железных дорог (например, евреи Поляковы) и "вообще либералы", тоже повлиял на идеологию царя - ярого русского националиста.
Но кроме горячей "любви" к либералам, евреям, революционерам Александр занимал четко антинемецкие позиции. В 1867 году по поводу одной славянофильской статьи наследник записал в "Дневнике": "Эта статья против этих поганых немцев и великолепно написана".
Антинемецкие настроения Александра усилились под влиянием франко-прусской войны. В 1870 году он писал матери (ур. принцессе Гессен-Дармштадтской): "Рано или поздно, я убежден, мы должны будем на собственных плечах почувствовать силу Германии". Эти же настроения, безусловно, в нем поддерживала и жена Мария Федоровна. Эта немецкая (по происхождению) принцесса, дочь датского короля, ненавидела Германию и немцев с 1864 года - со времен прусско-датской войны, когда Германия отняла у Дании Шлезвиг-Гольштейн.
И вот парадокс!
"Либеральный" император Александр II заключает консервативный "союз трех императоров", а реакционный Александр III прекращает этот союз и заключает направленный против Германии союз с республиканской Францией, 1891-1893, с которого началась Антанта. Вне себя от счастья, что удалось опереться на русского "медведя" (а уж Александр III и внешне был "более-менее медвежатый"), французы назвали лучший парижский мост "мостом Александра III".
Вел ли этот мост к миру, как считал царь-миротворец, или, наоборот, прямиком к мировой войне? На сей счет возможны разные спекуляции.
Зажатая в франко-русские "клещи" Германия, конечно же, боялась воевать на два фронта. С другой стороны, она чувствовала себя "во враждебном окружении", и это только усиливало параноидальную недоверчивость и агрессивность немецкой политики, заставляло их все активнее готовиться к войне "за жизненное пространство" (ведь Германия тогда занимала территорию всего-то раза в два больше, чем сегодня, - то-то они и задыхались "без земли"!).
Но главными "идеологическими заветами", которые Александр III оставил Николаю II, были два. Первый. Несколько книжно-романтичная, но вполне чистая "любовь к России, русскому народу и Православию". Второй. Сознание своего долга "сохранять Самодержавие незыблемым" - долг перед Богом и Отечеством.
Причем это был именно - ДОЛГ. И Александр, и Николай были обычные люди без великих государственных талантов и честолюбия. Прекрасные семьянины, они бы - по темпераменту и интеллекту - идеально чувствовали себя именно в роли представительских, конституционных монархов. О "прелести жанра" своему зятю, а затем внуку писал король Дании. Датские короли имели в этой жизни (и имеют!) ВСЕ - даже "капли датского короля". Почет, престиж, все материальные блага - и никакой ответственности!
Но верная жена Дагмара, сама воспитанная в "датских" традициях, переняла веру мужа в спасительность для России именно НЕОГРАНИЧЕННОГО самодержавия. И хотя ей претило в политике сына многое (особенно в революцию 1905 года), но она никогда не уговаривала его пойти датским путем, считая, что в России это невозможно.
Между тем "русский стиль" Александра III- Николая II сыграл с ними злую шутку. Реально остановить прогресс нельзя, а прогресс означал прежде всего европеизацию России. А европеизация означала переход к конституционной монархии. Пытаясь бороться с духом времени, Николай то одевался в одежды XVII века, то старался дома говорить только по-русски, без иностранных слов. Но этими, вполне невинными играми дело, увы, не ограничивалось. Николай вел (правда, слабо) вполне нелепую "кадровую политику" - отодвигал от власти остзейских немцев, вернейших слуг самодержавия. Это только ослабляло бюрократию, не делая ее ближе к народу.
Ну и роковая ошибка на пути "русификации" царя - дружба с Распутиным как символом "настоящего мужика" (каковым Распутин действительно и был - со всеми слабыми и сильными сторонами).
Марию Федоровну возмущал Распутин. Но повлиять на сына она уже не могла...
Вот несколько разрозненных "заметок" в связи с историей Семьи - историей Страны при последних царях.