Поделиться
В минувшую субботу застрелена Анна Политковская. Во вторник ее похоронили на Троекуровском кладбище в Москве. За три дня было сказано и написано много слов, дежурных или искренних, по поводу убийства, ставшего не только личной и семейной драмой, но и трагическим фактом современной общественной жизни. Ждали только слов президента, который не мог, разумеется, проигнорировать событие, получившее столь громкий резонанс как в самой России, так и за ее пределами.
Первое заявление Путина по поводу убийства Политковской было сделано во вторник в Дрездене (если не считать нескольких его слов в состоявшемся накануне телефонном разговоре с Бушем, когда российский президент сказал, что власти сделают все возможное для раскрытия преступления). Путин приехал в Германию, чтобы обсудить с федеральным канцлером Ангелой Меркель, как принято говорить дипломатическим языком, широкий круг актуальных вопросов международной политики и двусторонних отношений. И в этот "круг" вошло (не могло не войти) и убийство Политковской.
По мнению Путина, это преступление нанесло гораздо больший ущерб действующей власти, чем ее публикации. Прежде чем согласиться с президентом по первой части его заявления, возражу по второй, тем более что он сам назвал в том же интервью немецкой газете критику власти свойственной всем представителям прессы. Так что воспользуюсь своим статусом "представителя прессы" в отстраиваемом "суверенном демократическом государстве", где, судя по словам Путина, свобода слова имеет право на существование.
Так вот, насчет ущерба, который журналист наносит власти, критикуя ее. Бесспорно, у средств массовой информации в современном мире высокая миссия. Но все же ограниченная - быть одним из каналов обратной связи между властью и обществом. Информация, пусть и неприятная, не может, на мой взгляд, наносить ущерб. Как не могут наносить ущерб общественной жизни мнения, отличные от тех, что сложились в коридорах власти. Оппозиция (политическая, медийная) нужна власти хотя бы для того, чтобы сверять свои представления о событиях в стране и ее развитии с теми, что присутствуют (пусть только присутствуют, а не господствуют) в общественном сознании.
"Ее (Политковской. - В.Д.) политическое влияние было незначительно внутри страны", - добавил президент в том же интервью. И был по-своему прав. Разве что сама Политковская, по-моему, не претендовала на некую политическую роль. Она хотела справедливости (синоним - правосудие) - такой, какой ее себе представляла. И порой добивалась своего: по публикациям Ани заведено несколько уголовных дел. Да и правозащитная деятельность (другая ипостась Политковской) - вне политики. Это работа совести, а не расчетливого ума.
Есть в этой теме и другая сторона. Инерция российского сознания, набранная в монархические и коммунистические времена, придает словам и делам первого лица чуть ли не сакральную силу. Это известно всем, в том числе самому президенту. Другое дело, как его слова порой интерпретируются, а то и доводятся до абсурда. Самый свежий пример - антигрузинская кампания, в которой заявленные сверху санкции преобразовались в идущие снизу запросы в школы с требованием составить списки детей с грузинскими фамилиями. А в случае с Политковской один коллега, дослужившийся до депутатства, цинично и публично "признался", что "еще при жизни Анны не раз хотел ей сказать, что ее журналистика вредит Родине". То есть - в угоду конъюнктуре - приравнял власть (которой Политковская наносила ущерб) к Родине (которой она якобы вредила).
Найти преступников крайне важно и для того, чтобы выбить козырь из рук людей, призывающих в этой борьбе применять исключительные меры
Очень хотелось бы, чтобы исполнительский уровень власти принял как руководство к действию и другие слова президента: кто бы ни совершил это преступление и какими бы мотивами эти люди ни руководствовались, это омерзительное по своей жестокости преступление, и оно не должно остаться безнаказанным.
Хотя бы потому, что, прав Путин, убийство журналистки - действительно удар по России. На похоронах во вторник присутствовали послы крупных западных стран. С заявлениями по поводу злодейского преступления выступили главы многих государств и внешнеполитические ведомства, а также журналистские организации. В нескольких европейских столицах прошли акции скорби по Политковской. Раскрытие этого преступления просто необходимо российской власти, чтобы подправить имидж страны и свою репутацию, на которых сказалась череда заказных убийств и уголовных дел последнего времени. А, говоря прагматично, имидж России и репутация власти - это, помимо всего прочего, еще и инвестиционная привлекательность страны, нуждающейся в коренной модернизации.
Да и российскому общественному мнению (в преддверии грядущих выборов, уже сориентированных на преемственность) власти следовало бы продемонстрировать собственную эффективность и способность реально бороться с преступностью во всех ее проявлениях - от коррупции до заказных убийств. Найти преступников крайне важно и для того, чтобы выбить козырь из рук людей, призывающих в этой борьбе применять исключительные меры, в том числе антиконституционные.
Где же искать убийц Политковской?
Любые журналистские или политиканские версии, коими богаты дни после выстрелов на Лесной, не могут быть ответом на этот вопрос. Дело здесь за правоохранительными органами и их профессионализмом, которому брошен очередной вызов. Если же заниматься политическим анализом по известному принципу "кому это выгодно?", то я бы, еще раз согласившись с Путиным, по словам которого невозможно себе представить, что "кто-то из официальных лиц мог додуматься до организации такого жестокого преступления", вычеркнул бы из списка подозреваемых нынешнюю власть. Ей-то зачем так грубо подставляться и оправдываться перед всем миром? Здесь-то как раз слова Путина о небольшом ущербе, который наносили власти публикации Политковской, можно взять за аргумент: оппозиция сегодня настолько слаба и разрозненна, что вряд ли может подорвать чьи-либо позиции.
Так, кому это выгодно? Далее идет список, заботу разбираться в котором оставим все же следователям.
В завершение - два наблюдения.
В самый разгар антигрузинской кампании один наш коллега задался вопросом: а почему молчит грузинская интеллигенция? Продолжу: а почему молчит российская интеллигенция? Почему многие из причисляющих себя к ней журналистов не рискнули приехать на похороны Политковской или откликнуться на ее гибель? Вспомните известную притчу о пасторе, который молчал, когда пришли за коммунистами, потом молчал, когда пришли за евреями, а когда пришли за ним, уже некому было его защитить. Профессиональная солидарность не имеет ничего общего с политическими или идейными разногласиями. Тем более когда речь идет о тяжком преступлении против коллеги.
Второе наблюдение. На похоронах, за гробом, рядом оказались Анатолий Чубайс и Григорий Явлинский. Едкое замечание одного известного журналиста: какое еще страшное событие должно произойти, чтобы они не только стояли рядом?