Поделиться
Двадцать лет назад, 18 октября 1986 года, в "Учительской газете" появился манифест педагогов-новаторов. По большому счету это был больше публицистический манифест, чем педагогический. Потому что его главным автором был Симон Соловейчик. Его педагогическими очерками в восьмидесятые годы зачитывалась вся страна. Именно он открыл учительницу начальных классов Софью Николаевну Лысенкову, которая придумала, как выровнять класс, не прибегая ни к сортировке детей, ни к дополнительным занятиям, не осаживая сильных и непопустительствуя слабым, а только за счет помощи менее развитым детям непосредственно на уроке. И про "творческие книжки" учителя-экспериментатора из Подмосковья Игоря Павловича Волкова он тоже рассказал всей стране. И педагог-новатор из Донецка Виктор Федорович Шаталов - его герой. Старшее поколение учителей помнит знаменитую фразу Соловейчика по поводу метода Шаталова: "Учение с увлечением - это учение с великим трудом. Чем больше труда, тем больше успеха, тем больше увлечения, а оно в свою очередь подвигает на новый труд, еще более серьезный". Среди его героев - словесник Евгений Николаевич Ильин, чьей любовью и страстью был вопрос: "Найти точный вопрос - праздник души, - говорил Ильин. - Стоит ли задаваемый вопрос ответа?.. Умирает ли вопрос после ответа?.. Если да, то, как бы ни был хорош ответ, сам вопрос - плох".
Соловейчик не только открыл педагогов, которые десятилетиями, оставаясь в тени, отбиваясь от нападок и проверок чиновников, оттачивали свой опыт, шлифовали мастерство, искали детали, уходили из школы и снова туда возвращались. Он первым описал опыт, который педагогическая наука не принимала всерьез, считая, что в методиках учителей-экспериментаторов нет ни научности, ни новизны. Ну, попробуй разложи по полочкам методику Волкова, если его занятия нельзя строго отнести ни к одному из направлений: это и не чисто эстетическое воспитание, и не трудовое, и не профориентационное. Или какую научную базу можно подвести под просьбу Амонашвили к своим первоклассникам: "Шепни мне ответ на ушко". И вообще, как можно отметки не ставить? Большинство новаторов своим ученикам в самом деле отметки не ставили, но ребят оценивали, да еще как оценивали! Если бы Академия педагогических наук тогда открыла под каждого из этих педагогов лабораторию, сегодня у нас была бы совсем другая школа. Идеи педагогики сотрудничества были равнозначны по своей новизне, революционности и, как теперь говорят, креативности педагогическим идеям двадцатых годов прошлого столетия. И тогда, и в восьмидесятые годы был совершен настоящий прорыв. До сих пор не оцененный по-настоящему.
В своем последнем отчете, через четыре года, педагоги-новаторы напишут: "Кто требует от школы лишь знаний, умений и навыков и при этом не ставит на первый план духовное, нравственное, умственное и физическое развитие ребенка, тот пытается, по сути, поставить телегу впереди коня. На первом месте должно стоять развитие ребенка, которое и позволит ученику добывать знания, вырабатывать умения и навыки". Прошло двадцать лет, а телега до сих пор в российских школах стоит впереди лошади. Правда, теперь от школы требуют не знаний, умений и навыков, а компетенций, что по сути одно и то же, просто названо другими словами.
Они били тревогу: "Гуманитарные предметы не стали в школе главными". Они до сих пор не главные, а кое-где вообще исчезли из учебного плана. Главная задача сегодняшней школы, утверждается в программе модернизации системы российского образования: "вырастить конкурентоспособную личность". Конкурентоспособным, может быть, выпускник и станет, а вот личностью - вряд ли.
Еще одна проблема, о которой писали учителя-экспериментаторы - школьный труд. Теперь труд повсеместно заменили технологией. В некоторых же регионах технологию в свою очередь заменили изучением родного (нерусского) языка. Оказалось, что в учебном плане на него часов не хватает.
Я все время думаю: почему за последние двадцать лет не произошло нового прорыва в нашей педагогике? Почему не появились новые методики, такие же блестящие, как у Волкова, Амонашвили, Лысенковой, Ильина, Щетинина, Никитиных, Шаталова?.. Мне кажется, причина в том, что свободу, которую школа все-таки получила в конце восьмидесятых - начале девяностых, у нее вскоре отобрали. В тот короткий период начался бурный расцвет авторских школ, экспериментальных площадок. Школа выходила из-под тотального контроля власти. Она соглашалась выполнять государственный заказ: каждый выпускник должен овладеть базовым минимумом. Но требовала свободы в том, как и чему она будет учить своих учеников сверх обязательного стандарта. И система дрогнула: начался откат назад, постепенное закручивание гаек. С одной стороны, провозглашалось, что образование - главный приоритет. И чтобы доказать это, затевались реформы, принимались концепции и программы модернизации, начинались эксперименты, иногда тянувшиеся десятилетиями. С другой стороны, все жестче регламентировалась деятельность учителя. Ему все больше и больше приходилось заполнять различных отчетов и справок. Времени на самообразование, поиск, творчество просто не хватало. Учитель и так из года в год вынужден говорить детям одно и то же. Через пять-десять лет работы в школе он знает все назубок, ни в чем не сомневается, он почти как Бог. Или как говорящая машина. Чтобы не превратиться в нее, учителю нужно все время открывать для себя заново вместе со своими учениками то, что он уже знает, и учиться, учиться и учиться...
Замечательный русский педагог Петр Каптерев в конце позапрошлого века сказал: "Школа должна быть свободна - в этом заключается вся гарантия ее успеха. В чем состоит свобода школы? В ее педагогичности. Организация школы должна быть педагогическою, а не административною; школа должна иметь собственные законы, которых не знает администрация, именно - законы педагогические". Сегодняшней школе как раз не хватает педагогичности.
Новые новаторы не появились еще и потому, что в последнее десятилетие не ученик и не учитель были главными в школе. И не содержание образования, и не воспитательная работа, и не уклад учебного заведения. А бесконечные поиски вариантов сокращения расходов на систему образования. Реструктуризация сети сельских школ, информатизация, подушевое финансирование, единый экзамен - всего лишь инструменты, способные изменить качество образования. Но они никогда не заменят живое творчество учителя. А без него какую школу будущего можно построить?