Поделиться
Поговорим о русской эмиграции. То есть о тех, о ком шла речь на конгрессе соотечественников, прошедшем в Санкт-Петербурге.
Пафос всех выступлений в Таврическом дворце, включая президентское, - пора возвращаться (в противовес известному по советским, да и более поздним временам "Надо ехать!"). "Ведь подавляющее большинство русских и представителей других национальностей оказались за границей не по своей воле", - объяснил президент. И подкрепил свой призыв цифрами: в будущем году только на начало программы переселения соотечественников будет выделено 4,6 миллиарда рублей. При этом, по словам Путина, "программа не преследует цель любой ценой затащить всех соотечественников, она должна предоставить право выбора тем, кто его сделал". Оказывается, принимать "возвращенцев" готовы уже 12 регионов. Их ждут, к примеру, Приморье, Хабаровский и Красноярский края, Амурская, Иркутская, Тюменская области... Москвы и Санкт-Петербурга среди них, правда, нет. По социологическим опросам, только 10 процентов жителей двух столиц готовы принять бывших эмигрантов, а ныне трудящихся Востока, Запада и Юга.
Российские власти рассчитывают, что в 2007 г. приедут 50 тыс. человек, в 2008 г. - 100 тыс., в 2009 г. - 150 тысяч. Итого: 300 тысяч из 30 миллионов выходцев из России, разъехавшихся по миру в результате "кровавого жеста ХХ столетия", как сказал один из поэтов-эмигрантов.
Почему же так мало? Прагматик заметит: так и платят какой-то мизер - всего-то по 100 тысяч рублей подъемных на каждого переселенца. К тому же и видеть в России хотят далеко не всех. Нужны строители, доярки, животноводы, механизаторы, учителя, врачи, горняки... Безусловно, можно и нужно решать острые проблемы отечественного рынка труда за счет диаспоры. Но много ли носителей этих профессий вы найдете в ее среде? Разве что на постсоветском пространстве. Но не им одним ограничивается "русский мир", о котором говорил Путин на конгрессе в Санкт-Петербурге.
Русская эмиграция - это еще огромный духовный и деловой потенциал.
Вспоминаю свои парижские беседы со светлейшим князем Борисом Голицыным, скромным представителем славной фамилии. Настолько скромным, что в 90-е годы, когда князь, родившийся во Франции, впервые приехал в Россию, он крайне смутился (до покраснения) при радостном восклицании пограничника: "А где же корнет Оболенский?" "Если бы отец услышал эту песню и то, как громко звучит наша фамилия, он бы перевернулся в гробу", - сетовал Борис Владимирович.
А вот другое его замечание: "Мой отец всегда говорил, что русской эмиграции нет, есть эмигранты, и у нас ходила даже такая шутка: когда в Париж попадают двое русских, они открывают три церкви и пять политических партий".
В той же Франции православных церквей действительно три. В давней, еще с советских времен, конкуренции живут здесь Московская патриархия и Зарубежная русская церковь, только в последние годы нащупывающие пути сближения. Третья церковь - Константинопольская, и именно ей принадлежит самый крупный православный собор Парижа - на улице Дарю, где по большим праздникам собирается "весь русский Париж". И не на этом ли "перекрестке" трех церквей лежит ключ к духовному единению русской эмиграции? Ключ к объединению двух культур - "островной" и "материковой", по определению академика Лихачева, - ради преодоления всех расколов, доставшихся еще от гражданской войны. Тем более что у государства, обеспокоенного, как мы увидели и услышали, прежде всего привлечением строителей и механизаторов, пока не доходят руки до нематериальных проблем эмиграции.
Правда, Валентина Матвиенко предложила создать в своем городе некий центр изучения истории российской эмиграции, для чего губернатор считает необходимым принять специальную государственную программу. Дело, безусловно, хорошее, но сколько уже подобных проектов канули в Лету.
Так, по сей день не урегулирована проблема знаменитого русского кладбища Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем, которое нуждается в опеке (даже не финансовой, а административной) со стороны российского государства, обязанного настоять на придании некрополю статуса исторического памятника. Иначе кладбище превратится из уникального памятника русской истории в одно из обычных французских (не русских!) погостов.
Никак не удается решить вопрос и о создании в Париже музея русской эмиграции, хотя этим делом пытались заняться несколько правительственных структур. А ведь в таком музее можно было бы собрать воедино те крупицы русской культуры в изгнании, которые рассыпаны в том числе по частным коллекциям.
Другой пример из нематериальной сферы опять же взят во Франции, где создана и эффективно работает сетевая структура так называемой франкофонии (франкоязычия). Она охватывает - через изучение французского языка - множество стран, не только выходцев из самой метрополии, но и людей, просто заинтересованных во французской культуре. И, кстати, франкофония - важный инструмент продвижения и политических, и экономических интересов Франции, площадка для налаживания контактов.
Что касается делового потенциала русской эмиграции, увы, он все еще не востребован. Многие ее представители рассчитывали, что окажутся полезными новой России, которую они искренне приветствовали и которой готовы были (к сожалению, в прошедшем времени) помочь своими знаниями и деньгами. Этого не произошло.
Еще раз обращусь к зарубежному опыту. Как только на родной земле политический и экономический климат становится более благоприятным, диаспоры обращают на нее свой взор, появляются дома с советами (пусть порой и назойливыми), но главное - при деньгах. В государства Восточной Европы, в Прибалтику уже потянулись эмигранты или их потомки со своими капиталами. В свободных экономических зонах Китая работают деньги выходцев из этой страны, живущих в США, Сингапуре и даже на Тайване.
Разумеется, у российской эмиграции иные черты и особенности (вспомним хотя бы "три церкви и пять политических партий"). Но помимо Голицыных, Шереметьевых, Гагариных и других благородных фамилий, стеснявшихся увозить из России что-либо, кроме воспоминаний о Родине, немало других эмигрантов, прихвативших с собой более осязаемые вещи и преуспевших на новом месте. Увы, их активность и желание заняться обустройством России, к своей и общей выгоде, резко идут на убыль при столкновении с отечественными реалиями - от неподъемных административных процедур до элементарной коррупции чиновничества. Об эти рифы разбилась не одна эмигрантская "лодка", включая даже гуманитарные фонды, созданные зарубежными соотечественниками для "точечной" помощи своей малой или большой Родине...
В общем, собирание "русского мира" - это огромная работа, требующая как финансовых вложений, так и искреннего - подвижнического - желания решить, на мой взгляд, жизненно важную для России задачу. Прошлый конгресс соотечественников состоялся пять лет назад. Когда будет следующий - никто пока не знает. Но главное - то, что происходит в период между такими парадными мероприятиями, на которых произносится множество правильных слов. Будут ли дела?