Три охранных столбика
Для рядового человека сама мысль о продаже национального наследия - сигнал SOS: Родина идет с молотка! Но среди чиновников вы вряд ли найдете такого, который будет однозначно против: денег у государства мало даже сейчас, а памятников в России 50 тысяч, треть нужно ремонтировать немедленно, или они погибнут. Задача: продать часть из них так, чтобы новый собственник их отремонтировал, да не по своему вкусу, а по науке. И чтобы людям давал посмотреть не только снаружи. И чтобы купил, не побоялся.
Руководитель Росохранкультуры Борис Боярсков, утверждающий, что "продажа - не панацея", выдвигает три условия для начала приватизации. Во-первых, создание полного реестра памятников с выделением в них элементов того, что именно охраняется. Во-вторых, организация в регионах (именно на региональные власти возложена забота обо всех древностях) охранных структур. В-третьих, гарантия доступа публики в разумных пределах.
Концепция закона о приватизации памятников практически готова. Авторство принадлежит комитету по собственности Госдумы и экс-депутату, уроженцу изнемогающего от "ценной рухляди" Питера Григорию Томчину. В ней есть все, о чем говорит г-н Боярсков. А у авторов есть уверенность, что цивилизованный бизнес уже выстроился в очередь: "во всем мире за памятники идет драка, почему мы должны быть исключением?" - говорит г-н Томчин.
Даром бы не взял
От покупки ветхого дома в центре любого города никакой бизнес не откажется. Если ему разрешат его сломать или переделать под свой вкус: в таких случаях покупают не "коробку", а землю. Именно поэтому государство с 2002 года держит мораторий на приватизацию памятников. Застройщики через местные власти ряда регионов с самого начала давили: отменяйте мораторий, сами разберемся. В свою очередь авторы концепции о приватизации делали навстречу бизнесу шаги: чтобы сохранять культуру было не в тягость.
Вот что получилось. Во-первых, выработана норма: чем выше обременения по реставрации, тем ниже цена. Это не значит, что один и тот же памятник можно или купить дорого, и разрушить, или дешево, и сохранить, поясняет г-н Томчин. Связка "памятник - цена - обременения" мыслится жесткой. Зато норма позволит относительно дешево продать "не слишком ценные" памятники. Но в любом случае инвестор будет связан "ценой угрозы утраты", зафиксированной в контракте: если памятник погибнет, инвестора постараются разорить.
Во-вторых, планируется направить имущественный и земельный налог на реставрацию. Собственник все равно будет платить налог, но его должно привлечь, что налог уходит не в "бездну", а облегчает ему заботы о реставрации.
В-третьих, появляется такой "мягкий" инструмент, как концессия. Его сила в том, что можно привязывать памятники к масштабным бизнес-проектам, которые, казалось бы, не имеют к ним никакого отношения. Скажем, новая трасса Москва-Петербург минует многие города вместе с памятники, и почему бы не сдать ее по частям в концессию, обременив инвестора создавать на базе хиреющих достопримечательностей туристско-рекреационные зоны. Доходы от новой дороги частично пойдут на поддержание жизни вокруг старой.
Итак, законодатель ищет баланс между обременением, ценой и сохранностью. Но, похоже, никто не знает, достигнут он или нет. Исследований потенциального "рынка недвижимой древности", кажется, просто не существует. По разным оценкам, продать получится от 3 до 30 процентов памятников, остальные все равно не купят. Разброс цифр говорит сам за себя.
Скудная практика также не вселяет оптимизм. Кое-где местные власти снимают статус памятников с таковых местного значения, но их либо не берут (настолько ветхие), либо берут под снос. Глава города Выборга (300 памятников) Василий Осипов признался корреспонденту "РГ", что добивается снятия охранного статуса с половины. По его словам, он пытался привлечь инвесторов, однако, даже незначительные обременения отпугивают всех. Нечем похвастаться и Петербургу, где инвесторы якобы стоят в очередь.
Что продаем - не поймем
Число памятников власти знают лишь примерно, а паспортов ("это можно ломать, это нельзя") вообще нет. Старые советские паспорта отличались лапидарностью. Могли написать, что в данном доме ценны "объемные характеристики", и все. Ломай, строй в тех же габаритах - без проблем. Сегодня в ряде регионов делают новые паспорта, но они незаконны. Законными будут только те, что выпущены по правительственной методике. Правительство поручило разработать ее министерству культуры два года назад, но, по словам г-на Боярскова, "хорошо бы увидеть ее при этой жизни". Сколько стоит такой реестр, и когда он будет готов, никто не считал. Пример со столь же масштабным земельным кадастром говорит: это дорого и долго. Естественно, денег в бюджет на 2007 год никто не закладывал. А под что закладывать, под методику, которой нет?
Столь же плохи дела с органами охраны. Уже никто не заикается о некой "архитектурной полиции": с 1 января этого года охрана памятников лежит только на губернаторах. И на их бюджетах. Губернаторы же не рвутся содержать на свои деньги людей, которые им перечат: это не ломай, тут не строй. В итоге полноценные органы охраны есть лишь в семи регионах, еще в 39 - невнятные придатки от советской системы, в остальных - вообще ничего. Хуже всего, что инспекторов гонят даже оттуда, где они появляются. В Нижнем Новгороде строптивого инспектора уволили вместе со всей структурой, только со сменой губернатора восстановили. В Костроме, которая принимала у себя Госсовет по приватизации памятников, инспектору даже придали статус вице-губернатора, но, как только Госсовет позабыли, все разломали.
Торгующие спасут храмы
Отдельного разговора заслуживает церковь. Для нее моратория не существует: религиозные организации просто "берут" памятники себе. И часто плохо за ними следят. Если закон претендует на универсальность, впору спросить: а, собственно, почему? Обычный ответ: государство отняло храмы, теперь восстанавливается историческая справедливость. Но разве не отняло оно усадьбы и дворцы? Ура, реституция? В ответ вам будут рассказывать, что нынешняя РПЦ - не правопреемник той, дореволюционной церкви, и дворянские усадьбы тоже будут продаваться не "наследникам", а "физическим лицам", так что ни о какой реституции речи нет. Но почему все-таки усадьбы "продаются", а храмы "передаются"? "А, вы еще хотите, чтобы продавались!" - гневно восклицают чиновники, и начинают перечислять, сколько в России заброшенных храмов, за которые и деньги дать не жалко, лишь бы община взяла.
Тем не менее порча храмов стала настолько вопиющей системой, что закрывать на это глаза уже стыдно. В Росохранкультуре только список "испорченных" занимает 40 страниц. Чаще всего в нем фигурируют именно православные общины, и вообще они, а не мусульмане или буддисты, лидируют по числу нарушений на единицу памятников. Часто из храмов на улицу выбрасываются музеи вместе с фондами, в ходе служб портятся фрески, а на территориях монастырей сооружаются новоделы. Недавно нижегородское отделение Росохранкультуры было вынуждено оштрафовать один из монастырей за произвол.
Лед тронулся: церковь пошла на диалог с государством, но и государство в новом законе может предусмотреть "пряники" для церкви. Церковь участвует в разработке законопроекта, в семинариях организованы курсы подготовки реставраторов, а общины приучаются показывать Росохранкультуре проекты реставрации, хотя бы те, что сделаны за государственные деньги (кстати, по нашим сведениям, бюджет ежегодно выделяет на реставрацию церквей около миллиарда рублей). Взамен, по некоторым данным, государство может позволить церкви претендовать на доходы от всей коммерческой деятельности в районе храма. В малых городах храмы - центры активности, рядом с ними торгуют и просто собираются - поговорить, перекусить. Есть идея: использовать налоги "с прилегающей территории" на реставрацию храма. Взамен власти хотят двух вещей: сохранности зданий и лояльности. Если храм хорош, туда нужно водить экскурсии, пусть даже с требованием одевать экскурсантов в "приличную" одежду, но без расовой или конфессиональной сегрегации.
Туманные перспективы
Как ни парадоксально звучит, но поворот в этом "приватизационном" деле наступит тогда, когда "приватизаторы" повернутся лицом к инвестору, и сами начнут считать деньги. Во-первых, надо понять точно, каков спрос. Во-вторых, сколько будет стоить предпродажная подготовка. И не выйдет ли так, что на нее мы потратим больше, чем сэкономим от приватизации.
В то же время эксперты не исключают, что "универсальный" закон для всей России потерпит неудачу. Цена реставрации не зависит от региона, а вот спрос - очень даже. Единого механизма для пухнущей от денег Москвы со средним по российским меркам числом памятников; для громадного по их числу, но бедного Питера; для нищего Торжка с уникальными комплексами может просто не сыскаться. К этому надо быть готовым. Серьезные эксперты вроде г-на Томчина не верят, что мораторий снимут уже в будущем году. Возможно, в мягких решениях и заключается выход. Питер покажет: там когда-то эту кашу заварили, там ее и расхлебывать.