Лишь каждый второй онкологический диагноз ставится в самом начале заболевания

Российская газета | Андрей Владимирович, что же может противопоставить медицина неблагоприятным внешним факторам?

Андрей Важенин | Во-первых, чтобы врач мог контактировать с пациентом, надо пациента с его болячкой хотя бы вытащить из дома. А с этим сложности. Если у человека дизентерия или перелом, он обязательно обратится к врачу. В отличие от острой и очевидной патологии онкологическое заболевание развивается порой совсем бессимптомно. Если возникает дискомфорт, он нарастает медленно. Человек к этому дискомфорту привыкает, а болезнь прогрессирует.

РГ | Как же вытащить больного из дома и направить его к врачу?

Важенин | Вытащить из дома могут средства массовой информации, общественное мнение, вся информационная и интеллектуальная среда, в которой человек живет.

РГ | По телевидению, радио, в газетах нужно объяснять, что следить за своим здоровьем — значит быть цивилизованным, культурным, современным человеком. И наоборот: не заботиться о здоровье — стыдно?

Важенин | Именно так, а у нас пока менталитет другой: что это я пойду к врачу, да еще раковому! А вдруг соседи узнают? Особенно на селе это развито.

РГ | Убедили мы человека, вышел он из дома. И куда направился?

Важенин | У него два пути: в научную, в доказательную медицину — то есть к нам — или к знахарям, экстрасенсам, в сомнительные диагностические центры. Сразу скажу: за 25 лет жизни в онкологии чудес я не видел. Не видел никаких средств и способов излечения рака, которые изобрели бы  отдельные гении. От знахарей человек все равно возвращается к нам, но совсем в другой стадии болезни и с выпотрошенными карманами.

РГ | Наконец, пришел человек к доктору…

Важенин | Еще одна особенность онкологии: рак не имеет своей клиники. Опухоль не видна, пока не начинает мешать функции какого-то органа. Начала расти в кишечнике, сдавливать его просвет — больной обратился к терапевту; сдавлены голосовые связки — мы имеем картину изменения голоса. Пациент приходит сначала с жалобами к врачу общей практики. Судьба больного зависит от того, насколько этот врач подготовлен.

РГ | А врач подготовлен? Насколько нам известно, в Челябинской области стимул у докторов есть —  выплачиваются надбавки за раннее выявление опасных болезней.

Важенин | Надбавки — это хорошо, но прежде всего у любого врача должна быть «онкологическая настороженность» — так мы это называли в советское время. В Челябинской области онкологическая патология имеет свои особенности и определяется несколькими локализациями, по сути визуальными: рак кожи, рак желудка, рак молочной железы, рак кишечника, гинекологический рак. Чтобы заподозрить эти патологии, не нужен компьютерный томограф или какие-то новейшие аппараты. Врач должен владеть простыми методами осмотра. Специальной подготовкой  врачей мы занимаемся с 2000 года. Любой доктор — инфекционист, гинеколог, хирург, — приходя на специализацию, изучает курс онкологии. В обязательном порядке. Мы не рассказываем, как лечить рак. Мы говорим, на какие локализации обращать внимание и куда направлять больных.

РГ | И вот тут уже подключаются онкологи?

Важенин | Да, больной пришел к нам с подозрением на опухоль. Мы должны дать ответ. Если это рак — какой стадии или распространенности. Или заподозривший опухоль доктор ошибся, и мы должны сказать больному: у вас гастрит, холецистит, дерматит, но не рак. Это еще более ответственно. Чтобы точно определить диагноз, нужна тонкая, дорогая диагностика. Нужны разные специалисты, ведь онколог никогда не принимает решения в одиночку. Нужны деньги, техника, технологии. Должен быть большой качественный отрыв онкологической службы от всей лечебной сети, потому что цена вопроса очень велика — как в денежном, так и в человеческом выражении. Ошибка что в плюс, что в минус, опасна одинаково. Наконец, наступает пятый этап — непосредственно лечение больного, где тоже нужны технологии, дорогостоящая техника, современные препараты, специалисты суперкласса. Если все пять этапов работают успешно, ситуацией можно управлять.

РГ | Национальный проект «Здоровье» предусматривает  массовую диспансеризацию населения, есть министерский приказ о проведении онкологического скриннинга. Эти организационные меры способствуют своевременному выявлению опухолей?

Важенин | Да, конечно. Мы этим занимаемся, проводим анкетирование населения. В значительной части поликлиник области созданы смотровые кабинеты для мужчин и для женщин. Здесь происходит просто осмотр на основные локализации плюс измерение давления. Это первичный отсев, и он дает эффект. Но мы опять упираемся в менталитет населения. Далеко не все приходят в поликлинику, даже на оплаченный из бюджета профосмотр. Хоть сколько плати врачу за раннее выявление, но он не в силах вытащить человека из дома. Проблему можно решать только комплексно. 

РГ | Увеличение финансирования способствует этому?

Важенин | Однозначно. Как я уже говорил, и диагностика, и лечение опухолей — очень дорогостоящие. Без больших вливаний в эту сферу здравоохранения не обойтись.

РГ | Как бы вы сегодня охарактеризовали онкологическую обстановку в области?

Важенин | Ежегодно в Челябинской области выявляется более 13 тысяч онкологических больных, и число их возрастает с каждым годом примерно на три процента. Для нас важнейший показатель — выявление рака 1—2-й стадии, когда эффективность лечения высока. По этому показателю мы близки к хорошим российским результатам: 48—49 процентов. В России максимально 51—52 процента выявляется на ранних стадиях в 4-м Главном управлении Минздрава, в Москве. Как известно, эта служба имеет очень хорошее финансирование, и там наблюдаются люди, которые следят за своим здоровьем. Шестьдесят процентов — цифра, которой достигли в США — в Калифорнии и Флориде, и еще кое-где в Японии. Мир в целом и близко не подошел к этим показателям. Наша задача — достичь 50 процентов выявления на ранних стадиях. Ежегодно мы в области отвоевываем 1-1,5 процента. Это очень непросто. Каждый следующий процент дается все с большими затратами, но идти к этому нужно. Именно эта категория больных дает выживаемость, способна на эффективную, длительную жизнь.

РГ | Андрей Владимирович, а так ли велика разница между 1—2-й и другими стадиями болезни? За что бороться?

Важенин | Бороться есть за что. При раке молочной железы между второй и третьей стадией проходит шесть — девять месяцев. В первом случае эффективность лечения — 90 процентов, во втором — 30—35. Как говорится, почувствуйте разницу. Нагрузка на бюджет при раке первой стадии — 7—10 тысяч рублей, третьей — 50 тысяч. 

РГ | А в какой стадии больным вы не можете помочь?

Важенин | Помочь мы можем всем. Если не продлим жизнь, снимем боль. Это для человека самое великое благо. У нас большие возможности. Есть громадный спектр средств по снятию боли, причем не наркотических, как думают до сих пор многие. Принимая эти средства, человек активно живет и работает. Новые поколения противоболевых препаратов не только эффективны, но и очень комфортны в применении.  Например, есть пластырь, который человек приклеивает на кожу и в течение недели ходит без боли.

РГ | А препараты для химиотерапии? Всегда это было очень тяжелое лечение.

Важенин | Лекарственная терапия — самая бурно развивающаяся отрасль онкологии. За последние пять-шесть лет спектр препаратов сменился полностью. Повысилась и эффективность их, и переносимость, что очень важно. Раньше у онкологов бытовал такой грустный анекдот: мы можем вылечить любую опухоль, но не каждый больной выдержит наше лечение. Сейчас этот анекдот неактуален. Мы не стоим на месте, идем вперед.

РГ | Андрей Владимирович, ближе познакомившись с конкретным больным, вы можете сказать, отчего он заболел?

Важенин | Конечно, нет. Закономерности видны только на многотысячных группах населения. Однозначно жизнь в большом городе — фактор риска, курение — тоже. Самые разные промышленные нагрузки, разные канцерогенные факторы влияют на людей. У нас принято считать химкомбинат «Маяк» корнем всех зол. С точки зрения  онкологической сегодня ситуация в зоне действия ВУРСа (Восточно-Уральского радиоактивного следа) находится на уровне областных и даже ниже областных показателей. Нас беспокоят Челябинск, Магнитогорск, металлургические и шахтерские города области. Вот там рак полыхает со страшной силой! Когда в Магнитогорске резко снизились выбросы ММК, показатели по раку легкого в этом городе, по крайней мере, стабилизировались. Но это не заслуга медиков. Пока политики и промышленники не решат, что делать с дымящими заводами, как нейтрализовать выхлопы автомобилей, мы ничего не
изменим.

Между тем

В 2005 году в Челябинской области  скончались от рака около 8000 человек. На учете с онкологическим диагнозом состоят 69 645 больных. Количество заболеваний раком ежегодно растет приблизительно на один процент. Так, если в 2003 году было зарегистрировано 13 395 случаев; в 2004-м — 13 465, в 2005-м — 13 481. По уровню онкозаболеваемости  Челябинская область находится на 8-м месте в Российской Федерации, а по смертности от онкозаболеваний — на 22-м. При росте заболеваемости показатель смертности снижается. В структуре заболеваний на первом месте в Челябинской области уже более 10 лет рак легкого. В 2005 году он также «лидирует» — 13,4 процента всех зарегистрированных случаев. На втором месте — рак кожи (12,8); на третьем — молочной железы (10). У женщин Челябинской области рак молочной железы — на первом месте (18,9 процента).