Поделиться
На своей первой встрече с новым премьер-министром Японии Синдзо Абэ в рамках только что прошедшего саммита АТЭС президент РФ Владимир Путин заявил: "Россия готова продолжать диалог с Японией по мирному договору и искать приемлемые развязки". Стоит отметить, что нынешней осенью наши страны отмечают полувековой юбилей Совместной декларации СССР и Японии, которой было прекращено состояние войны и восстановлены дипломатические отношения в полном объеме.
Ученый-востоковед, эксперт Центра стратегических разработок Анатолий КОШКИН уверен: сам "возраст" этого юбилея свидетельствует, что достигнутый после Второй мировой войны статус российско-японского сотрудничества выдержал проверку временем.
Российская газета: Анатолий Аркадьевич, почему отношения наших стран складываются так непросто? За минувшие шесть десятков лет удалось "прекратить состояние войны", но полномасштабного мирного договора как не было, так и нет.
Анатолий Кошкин: Японцы всегда желали заключить мирный договор - сначала с Советским Союзом, теперь с Российской Федерацией, но только при условии пересмотра решений Ялтинской и Потсдамской конференций 1945 года о принадлежности т. н. "северных территорий", якобы исконно японских. Россия в таком договоре не нуждается, тем более на условиях сдачи территорий.
РГ: На какие этапы вы разграничили бы послевоенный период в истории наших стран?
Кошкин: Я обозначил бы их именами руководителей СССР и России: Сталина, Хрущева, Горбачева, Ельцина, Путина. У каждого из них был, разумеется, свой спарринг-партнер с японской стороны. Вот с первой такой "пары" и начнем.
Сталин и Иосида
РГ: США, Англия и другие былые противники Японии во Второй мировой войне подписали с ней мирный договор еще в 1951 году. Тогда и Советский Союз мог поставить свою подпись под этим коллективным актом. Почему был упущен шанс?
Кошкин: Шанса не было, нам его не оставили. Началась "холодная война", бывшие союзники по антигитлеровской коалиции становились непримиримыми противниками. Впервые штаб командующего американскими войсками в Японии генерала Макартура предложил мирный договор с Японией еще в 1947 году, но проект был настолько проамериканский, что это вызвало возражения почти всех союзных держав.
Победа коммунистов в Китае подтолкнула администрацию США предоставить Японии формальную независимость, чтобы превратить ее в своего военного союзника по борьбе с коммунизмом в Азии. В мае 1950-го генерал Макартур обнародовал новую концепцию обороны. Вот, послушайте: "...Теперь Тихий океан превратился в англо-саксонское озеро, и наша линия обороны проходит через цепь островов, окаймляющих берега Азии. Эта цепь берет свое начало с Филиппинских островов, продолжается архипелагом Рюкю, в который входит главный остров Окинава, затем, поворачивая назад, проходит через Японию, Алеутские острова и Аляску".
РГ: И японцев не покоробили такие слова?
Кошкин: Ну, они сами мечтали превратить Тихий океан в "японское море", но поражение в войне излечило от грез. Излечило нацию, а не политический истеблишмент. Премьер-министр Японии С. Иосида заявлял: "Мы тоже ведем борьбу с коммунизмом, и у нас есть очень опасный враг на севере". В тайне от народа японское правительство просило американцев оставить в стране оккупационные войска и после заключения мирного договора, хотя это противоречило 12-му пункту Потсдамской декларации. Больше того, вместе со штабом Макартура министерство иностранных дел начало разработку проекта американо-японского военного соглашения, рассчитывая выстроить некий тихоокеанский "пакт безопасности".
Все делалось для того, чтобы Советский Союз, принципиальный противник возрождения и перевооружения японского милитаризма, сам отказался от участия в конференции, созванной для заключения мирного договора.
РГ: И все же советская делегация прибыла в Сан-Франциско. Зачем? Только чтобы сказать там свое "нет"?
Кошкин: Но где же и вести политические дискуссии, как не на публичных сценах? Конференция, открывшаяся 4 сентября 1951 года, фактически свелась только к церемонии подписания мирного договора. Ни обсуждения, ни поправок в составленный Вашингтоном и одобренный Лондоном текст договора не допускалось. Чтобы проштамповать эту заготовку, специально был подобран и состав участников конференции. В основном здесь были представлены страны проамериканской ориентации, даже не воевавшие с Японией: 21 страна латиноамериканского континента, 7 европейских, 7 африканских государств. Зато страны, которые много лет сражались с японскими агрессорами, вообще не были допущены на конференцию: ни Китай, ни Монголия, ни КНДР, ни ДРВ.
В знак протеста отказались направить в Сан-Франциско своих представителей Индия и Бирма. С требованиями репараций выступили Индонезия, Филиппины, Голландия. По сути, это был бойкот. Если бы к нему присоединился и Советский Союз, организаторы церемонии получили бы еще большую свободу действий.
РГ: Значит, мы чего-то добились там, в Сан-Франциско?
Кошкин: Да, пришлось включить в текст договора положение о том, что "Япония отказывается от всех прав, правооснований и претензий на Курильские острова и на ту часть острова Сахалин и прилегающих к нему островов, суверенитет над которыми Япония приобрела по Портсмутскому договору от 5 сентября 1905 года". Сверьтесь с ялтинскими и потсдамскими первоисточниками: формулировка прямо из них.
Но в договоренностях союзников по антигитлеровской коалиции было зафиксировано также требование к Японии "...безусловно удовлетворить претензии Советского Союза", иными словами, признать полный суверенитет СССР (и КНР) над перешедшими к ним, по решению "большой тройки", территориями. А в Сан-Францисском договоре такого положения нет. И получился абсурд: Япония отказалась от Южного Сахалина и Курильских островов, но в чью пользу, не указано. Хотя эти территории уже были официально включены в состав СССР.
РГ: В таких юридических нестыковках, сознательно заложенных в мирный договор с Японией, и зарыта собака?
Кошкин: Наше государство не обязано руководствоваться документом, под которым нет его подписи, но раз он задевает его национальные интересы, то не делать же нам вид, что такого документа не существует в природе. Тем более что японские историки и политики не стесняются самых вольных трактовок. Одни просто не признают факт отказа Японии от своих "северных территорий" и требуют полной отмены этого пункта Сан-Францисского договора, возвращения всех Курильских островов, вплоть до Камчатки. Другие пытаются доказать, что острова Южных Курил (Хабомаи, Шикотан, Кунашир, Итуруп) вообще не входят в понятие "Курильские острова".
РГ: Спор идет и в нашей стране: не совершил ли Сталин ошибку, отказавшись подписать договор 1951 года?
Кошкин: Для Сталина отношения с Китаем, нашим военным союзником, были важнее отношений с Японией, которая быстро скатилась в лагерь США.
Хрущев и Хатояма
РГ: Итак, пятнадцать лет СССР и Япония прожили не только без мирного договора, но и без дипломатических отношений друг с другом. Только в середине 1950-х произошел прорыв. Кто проявил инициативу? Наш Никита Сергеевич?
Кошкин: Сначала политический прорыв произошел в самой Японии. Осенью 1954 года на парламентских выборах победила Демократическая партия во главе с Итиро Хатояма. Новый премьер-министр, выступая в парламенте, заявил: "Я уверен, что мы все вздохнем с облегчением и наша страна получит новые возможности для процветания, когда будут установлены связи с Советским Союзом, Китаем и другими странами, с которыми у нас нет еще дипломатических отношений..." Москва откликнулась. Уже через полгода, в июне, открылись советско-японские переговоры о прекращении состояния войны, заключении мирного договора и восстановлении дипломатических и торговых отношений.
РГ: И мы, и японцы стремились восполнить "пробел Сан-Франциско", но дело кончилось подписанием только Совместной декларации. Почему так случилось?
Кошкин: Достаточно сравнить первоначальные позиции сторон, чтобы понять, где был камень преткновения. Японская делегация в основу переговоров положила Меморандум МИДа Японии: вернуть Курильские острова и Южный Сахалин, репатриировать осужденных в Советском Союзе японских военных преступников, урегулировать вопросы рыболовства в северо-западной части Тихого океана, содействовать приему Японии в ООН.
Наша делегация предложила проект полномасштабного мирного договора: межгосударственные отношения строятся на принципах взаимного уважения территориальной целостности и суверенитета, невмешательства во внутренние дела и ненападения, признания международных соглашений, подписанных союзниками во время войны. СССР отказывался от репарационных претензий к Японии, обязывался поддержать ее просьбу о приеме в ООН.
Все вопросы поддавались обсуждению и разрешению, все, кроме одного, на котором и сосредоточились японские дипломаты. Только впоследствии нам стало известно, что руководитель японской миссии Сюнъити Мацумото придерживался следующей инструкции: "Сначала требовать передачи Японии Южного Сахалина и всех Курильских островов с расчетом на дальнейшее обсуждение; затем, несколько отступив, добиваться уступки южных Курильских островов по историческим причинам; и, наконец, настаивать как минимум на передаче Японии островов Хабомаи и Шикотан, сделав это требование непременным условием успешного завершения переговоров". Как видите, "хрущевский прорыв" соответствовал только самой нижней строчке японских территориальных чаяний.
РГ: Пусть так. Но почему и на этой строчке не смогли сойтись?
Кошкин: О согласии Москвы передать Японии острова Хабомаи и Шикотан японская сторона узнала 9 августа 1955 года. Казалось, после такой уступки переговоры быстро завершатся успехом. Но через неделю, 16 августа, Токио представил свой проект договора, и там опять: "Требуем все Курилы и Южный Сахалин!" С нижней строчки - на верхнюю! На переговорах в Лондоне незримо присутствовали американцы. Чтобы недопустить заключения советско-японского мирного договора, они постоянно инспирировали проекты с заведомо неприемлемыми для Советского Союза условиями.
РГ: Чем подтверждается ваш вывод?
Кошкин: После подписания Сан-Францисского договора в политическом мире Японии существовал консенсус по поводу того, что территориальные претензии к СССР следует ограничить только островами Хабомаи и Шикотан. Это было зафиксировано, например, в совместной парламентской резолюции всех политических партий Японии 31 июля 1952 года, с которой согласилось и тогдашнее правительство. В той же резолюции ставилась задача вернуть Японии также оккупированные Соединенными Штатами острова Окинава, Огасавара и некоторые другие. Хрущев, естественно, связал "территориальные вопросы". Передачу японцам двух островов советская сторона оговорила предварительным условием: "...после того, как США передадут Японии Окинава и другие исконно японские территории, которые захвачены США".
Японской стороне стоило больших трудов упросить Хрущева исключить этот пункт из текста Совместной декларации. Зато американцы охотно подыгрывали националистическим настроениям в Японии. В Госдепартаменте США была изобретена и официально изложена в ноте правительству Японии надуманная историко-географическая формулировка: "Правительство США пришло к заключению, что острова Итуруп и Кунашир (наряду с островами Хабомаи и Шикотан, которые являются частью Хоккайдо) всегда были частью Японии и должны по справедливости рассматриваться как принадлежащие Японии". В августе 1956 года госсекретарь США Джон Даллес открыто пригрозил японскому правительству, что если оно признает советский суверенитет над Кунаширом и Итурупом, то США навечно сохранят за собой Окинава и весь архипелаг Рюкю.
РГ: Это не означало, что вопрос о мирном договоре навсегда снят с повестки дня. В 9-м пункте Совместной декларации сказано, что СССР согласился на "передачу Японии островов Хабомаи и Сикотан с тем, однако, что фактическая передача этих островов Японии будет произведена после заключения мирного договора между Союзом Советских Социалистических Республик и Японией". Но мирный договор так и не был заключен, острова под японскую юрисдикцию так и не были переданы. Что помешало?
Кошкин: Сначала США в ультимативной форме потребовали от Японии отказаться от заключения мирного договора с Советским Союзом на условиях Совместной декларации. А когда после отставки Хатояма кабинет министров возглавил проамерикански настроенный политик Нобусукэ Киси (кстати, дед нынешнего премьер-министра Синдзо Абэ), Япония потребовала вернуть ей все четыре острова Южных Курил. Процесс окончательного урегулирования отношений снова был прерван. Но решающее событие произошло в 1960 году, когда тот же кабинет Киси подписал новый японо-американский договор безопасности, направленный против Советского Союза и Китая.
Действия Токио Хрущев расценил как неуважение его усилий, направленных на поиск компромисса по территориальному вопросу. 27 января 1960 года МИД СССР направил правительству Японии Памятную записку: "Только при условии вывода всех иностранных войск с территории Японии и подписания мирного договора между СССР и Японией острова Хабомаи и Шикотан будут переданы Японии, как это было предусмотрено Совместной декларацией СССР и Японии от 19 октября 1956 года". Фактически с таким наследством мы и продолжаем жить.
Горбачев и Накасонэ
РГ: Если 70-е годы мир провел как бы в спячке, то 80-е - это эпоха реформаторов: Горбачев, Тэтчер, Рейган... А Япония произвела на свет "доктрину Накасонэ". Если коротко, в чем ее суть?
Кошкин: Сначала о том, что ей предшествовало. В 1981 году в Японии был официально учрежден "день северных территорий", и с тех пор ежегодно 7 февраля по всей стране проводятся шумные кампании за возвращение четырех южнокурильских островов. Позиция СССР в первой половине 80-х годов состояла в том, что в советско-японских отношениях отсутствует какая-либо "нерешенная территориальная проблема", поэтому японские правительства ставили перед собой задачу-минимум: побудить советское руководство хотя бы признать существование "территориального спора" и дать согласие на его обсуждение. С этой целью был объявлен принцип "нераздельности политики и экономики": развитие отношений с соседом ставилось в прямую зависимость от "разрешения территориального вопроса".
Это привело к новому застою в двусторонних отношениях. Япония солидаризировалась с курсом администрации Рональда Рейгана - измотать Советский Союз гонкой вооружений. Вот на таком фоне и родилась "доктрина Накасонэ", которую японский премьер-министр изложил в 1983 году в ходе своего первого официального визита в США. В концепцию японо-американского союза, заявил он, входит и военный союз. Кстати, с 1978 года в официальном сборнике "Белая книга по вопросам обороны" Советский Союз назывался гипотетическим противником Японии, а ее правительство даже высказало пожелание вступить в НАТО в качестве "ассоциированного государства". В общем, все это хорошо знакомое "старое мышление".
РГ: Когда Япония услышала Горбачева, и как отнеслась к его "новому мышлению"?
Кошкин: Интерес вызвали призывы советского руководства привлечь "экономическую дипломатию" для вывода советско-японских отношений из застоя. Об этом говорил Горбачев во Владивостоке в июле 1986 года: "Было бы хорошо, если бы этот поворот произошел. Объективное положение наших двух стран в мире таково, что требует углубленного сотрудничества на здоровой реалистической основе, в атмосфере спокойствия, не обремененной проблемами прошлого..." В Японии уловили примирительные нотки этого "послания", и кое-кого осенила идея - воспользоваться заинтересованностью Горбачева и его соратников по "новому мышлению" в получении японской экономической помощи.
РГ: "Купить Курилы" - это еще можно понять. Но "продать"!
Кошкин: О "продаже" не могло быть и речи. Михаила Сергеевича раздражала напористость, с которой зачастившие в Москву японские политики требовали от СССР территориальных уступок как проявления "нового мышления" на японском направлении. Однажды он в сердцах бросил одному из гостей: "А почему, собственно, Япония предъявляет ультиматум Советскому Союзу, ведь мы ей войну не проигрывали?" Однако в конце 80-х, когда экономическое положение СССР резко ухудшилось, в горбачевском окружении все больше стали соблазняться идеей получения за Курилы "хорошей цены". К этому толкали и партнеры по "большой семерке". В 1988 году, во время визита в Москву, Рейган настойчиво советовал Горбачеву пойти навстречу Японии в территориальном вопросе, чтобы поддержать "реформаторский" курс. Эту позицию всемерно поддерживал Шеварднадзе, который впоследствии признал, что "хотел отдать острова Японии". Японские политики стали спешно разрабатывать план обмена Курил на финансовую помощь, а фактически - "выкупа" островов. Ориентировочная сумма была определена в 26-28 миллиардов долларов. Но такая сделка просто не нашла бы поддержки в общественном мнении нашей страны, Михаил Сергеевич это очень точно почувствовал. В результате его визит в Японию в апреле 1991 года закончился, как он сам выразился, "ничьей".
РГ: А что изменилось в политической трактовке территориальной проблемы?
Кошкин: Горбачев первым из советских руководителей послевоенного времени признал существование "территориального спора" с Японией и выразил готовность обсуждать на официальных переговорах вопрос о принадлежности четырех островов.
Ельцин и Хасимото
РГ: Вы и вправду думаете, что Горбачев мог пойти на такую сделку?
Кошкин: Не мог. К тому же и Ельцин не мог допустить, чтобы решение проблемы Курил оказалось связано с именем Горбачева, и всеми силами стремился перехватить инициативу в переговорах с японским правительством. Речь, опять-таки, шла не об отстаивании прав России на Курилы, а о том, чтобы японская финансовая помощь была получена не союзным, а российским руководством. Различие только в том, что Горбачев стремился получить японскую помощь как можно скорее для поддержки "перестройки", а Ельцин уговаривал японцев предоставить "кредиты за Курилы", но подождать с получением островов.
РГ: Вы имеете в виду "пятиэтапный план Ельцина", на осуществление которого требовалось 15-20 лет? Тогда раскройте подноготную.
Кошкин: Смысл "личного плана" Ельцина сводился к следующему. На первом этапе - отойти от старой советской позиции и признать, что территориальная проблема между двумя странами существует. Затем, через 3-5 лет, объявить острова свободными для японского предпринимательства. Третий этап - демилитаризация островов в течение еще 5-7 лет. На четвертом этапе стороны должны подписать мирный договор. Что же касается судьбы южнокурильских островов, то для ее определения выделялся пятый этап. При этом предлагались следующие варианты разрешения территориального спора: 1. Острова будут находиться под общим протекторатом двух стран; 2. Островам дается статус свободных территорий; 3. Передача островов Японии.
РГ: Речь шла о двух островах или обо всех четырех?
Кошкин: На этот счет в российском МИДе была придумана формула "два плюс альфа". Имелось в виду безотлагательно передать Японии гряду Хабомаи и остров Шикотан, а что касается Кунашира и Итурупа, начать переговоры. Предполагалось осуществить эту формулу в ходе официального визита президента РФ в Японию, намеченного на сентябрь 1992 года.
Однако поднялась общественность. В прессе появилось открытое письмо российских специалистов по Японии. "Глубоким заблуждением, навязанным руководству нашей страны японской пропагандой, - писали ученые, - является мысль, будто территориальные уступки или же обещания уступок в будущем... приведут к тому, что на нашу страну прольются обильные "иеновые дожди". Японские банки и предпринимательские фирмы не подчиняются токийским политикам и дипломатам и никогда не пойдут на альтруистические, благотворительные финансовые и экономические операции". Визит пришлось отложить, он состоялся уже после трагических событий осени 1993 года. Но еще до этого, в июле, Ельцин заявил японским журналистам: "Российскому народу сейчас трудно. Добавить ему еще и территориальную проблему - он не выдержит и взорвется. Из Японии я уеду под аплодисменты, а в Россию меня не пустят". Стало ясно, что радикальные решения "территориального спора" исключены.
РГ: Но были еще т. н. "встречи без галстуков". Как же в баньках не поговорить про Курилы с "другом Биллом" или "другом Рю"?
Кошкин: Во время одной из таких неформальных встреч опять случился "экспромт": Ельцин пообещал премьер-министру Р. Хасимото подписать мирный договор с Японией не позднее 2000 года. Однако в Токио уже понимали, что обещания, сделанные в неофициальной обстановке, нельзя рассматривать всерьез. И когда Ельцин предложил подписать сначала договор о мире, дружбе и сотрудничестве, а потом уж заняться территориальными проблемами, японцы и слушать не стали. В конце концов Ельцину и его правительству пришлось отказаться от попыток форсировать заключение мирного договора с Японией.
Путин и Абэ
РГ: Недавно из Токио пришло сенсационное сообщение о том, что само японское правительство готово отойти от жесткой позиции и просто поделить "спорные" острова. Откуда эта идея?
Кошкин: Она навеяна опытом разрешения противоречий между Россией и КНР о принадлежности некоторых островов на Амуре. Действительно, два года назад был избран т. н. "арифметический принцип": сложили общую площадь спорных островов и поделили пополам. В результате стороны получили равные территории. Видимо, эта формула приглянулась кому-то и в Токио. Министр иностранных дел Таро Асо намекнул на возможность "разделить" Курилы, но на следующий же день его заявление было дезавуировано правительством Синдзо Абэ.
В самом деле, метод сложения и деления речных островов нельзя механически переносить на морские острова. Даже если не принимать в расчет политический аспект проблемы, речь идет уже не только о самих островах, но и о прилегающих к ним богатых морскими биоресурсами 200-мильных экономических зонах, а также шельфе с его потенциальными богатствами.
РГ: Заключение мирного договора между нашими странами все еще актуально?
Кошкин: Ответом на этот вопрос стали последние инициативы президента Путина. Искренно стремясь к окончательному урегулированию российско-японских отношений, он пошел на очень непростой, даже рискованный политический шаг: предложил вернуться к компромиссу 1956 года. Однако жест доброй воли был фактически отвергнут кабинетом Коидзуми.
Жесткость и необоснованность японских территориальных требований к нашей стране побудили российское руководство изменить тон. 27 сентября 2005 года Путин сделал важное заявление о том, что Южные Курилы "находятся под суверенитетом России, и в этой части она не намерена ничего обсуждать с Японией... Это закреплено международным правом, это результат Второй мировой войны". Вместе с тем Москва не отказывается искать взаимоприемлемые условия разрешения оставшихся после войны проблем, что подтвердил российский президент при встрече с новым политическим лидером Японии.
Все 60 послевоенных лет наша страна выражала готовность к заключению мирного договора с Японией. Но искусственно созданная в годы "холодной войны" проблема "северных территорий" блокировала процесс улучшения отношений. Давно пора в российско-японских отношениях отойти от обветшалых стереотипов периода вражды и противоборства, вывести наши двусторонние отношения на качественно новый уровень. Как показал саммит АТЭС в Ханое, весьма перспективным представляется экономическое, политическое, военное и иное сотрудничество России и Японии в региональных организациях, в том числе в Восточноазиатском сообществе, которое сейчас формируется при активном участии наших стран.