Поделиться
В нынешнем году премию вручают по 10 номинациям, в числе которых - награда за лучшую режиссуру. Ее получит главный режиссер московского ТЮЗа Генриетта Яновская за спектакль "Трамвай "Желание". Лучшими актерами признаны Игорь Ясулович, сыгравший в спектаклях Яновской не одну роль, и Роза Хайрулина. Сценограф Эдуард Кочергин завоевал награду за лучшее художественное оформление спектакля. Премии за вклад в развитие российского театра получат Юлия Борисова и Юрий Яковлев. В области мирового театра жюри премии Станиславского во главе с Марком Захаровым отметило выдающиеся достижения литовского актера, главного протагониста някрошюсовского театра Владаса Багдонаса и шведского режиссера Ингмара Бергмана.
В честь последнего в московском отеле "Балчуг" состоялась московская премьера телеспектакля "В присутствии клоуна", поставленного Ингмаром Бергманом в 1997 году. Этот фильм-спектакль пока является итоговым в творчестве великого шведского мастера. Бездна ужаса разворачивается перед нами в театральном мареве, в свете психиатрической клиники, в которой оказывается главный герой фильма Карл Окерблюм (Берье Альстед) и доктор Освальд Вольгер (Эрлданд Йозефсон, главный актер бергмановской труппы и кино). Как и везде в фильмах Бергмана, его герои - реальные люди. Настоящий Окерблюм был его дядей. "Дядюшка Карл, - говорил о нем Бергман, - был настоящим клоуном и неподражаемым фокусником".
Два душевнобольных, один из которых объявляет себя великим мучеником свободы и, ссылаясь на мистика Сведенборга, доказывает, что у Бога такое же лицо, как и у него. При этом мы видим измученное дряхлое лицо доктора.
Тонкий, полный психологических бездн и предельно (как всегда у Бергмана) замешанный на фрейдизме, этот фильм дарит трудное счастье самопознания и обнажает страхи, которыми по-прежнему живет человек даже в современном мире. Впрочем, этот мир видится ему сегодня как эпоха фарса, который творится везде: в политике, экономике, в современном искусстве. В эпоху фарса - фельетонную эпоху, как ее когда-то окрестил Герман Гессе, может спасти только юмор. Но у Бергмана это только юмор висельника, многократно усиливающий эффект погружения в подсознательное. "Я тону, тону", - восклицает в финале его герой Окерблюм.
После этого фильма говорили, что Бергман начал снимать новое кино. Но не станет ли этот фильм его прощанием, последним, мучительным и прекрасным, прощанием с иллюзиями человеческого мира?