Поделиться
Неудивительно, что все постановки "Набукко", начиная с ее исторической премьеры в миланской "Скала", имели политический подтекст: от борьбы итальянских карбонариев против австрийских Габсбургов до диктаторских режимов и Холокоста ХХ века. Новый "Набукко" Жагарса не стал исключением из общего правила. Следуя за поворотами истории, шагнувшей в XXI век кошмарами терактов, захватами заложников и психозом загадочных смертей, Жагарс расставил акценты в "Набукко" по современной оси, укрепив ее традиционной для всех эпох темой диктаторской власти. И хотя действие "Набукко" условно переместилось в "европейские" тридцатые годы прошлого века, во времена разворачивающегося фашизма, события на сцене должны были, безусловно, отражать самую актуальную современность. Толпы людей в полутемном метро, хаос, паника, взрывы, деревянные чемоданы, беспомощные дети, жесткий механический оркестр, вопль и скорбь хора - все складывалось в знакомую фреску жизни и в столь же знакомую картину искусства, привычно накручивающего обороты на политических аллюзиях.
Не приходится удивляться, что Набукко в спектакле никаким образом не соприкасался со своим историческим прототипом - вавилонским царем Навуходоносором, могущество которого древние сравнивали с Цезарем и Александром Македонским. Этот разрушитель царства Иудейского оказался в спектакле мелкой политической пешкой, которую с легкостью смогла разыграть даже его незаконнорожденная дочь Абигайль. Пока Набукко в исполнении Анджея Белецкого играл извилистую драму неврастеника, то мнящего себя Наполеоном, то потерявшего рассудок и взывающего к богу врагов-иудеев, железная красотка Абигайль (Наталья Креслина) быстро и громогласно осваивала незаконное место диктаторши.
Из этой "мелочевки", поющей, надо отметить, на пределе физических и психических сил, должен был вырасти трагический образ современной действительности со страдающей в заложниках массовкой, которую Верди наделил неземной красоты хорами, а Жагарс добавил еще и прямолинейное душераздирающее соло виолончели на сцене и желтые "маген давиды" - звезды, которыми метили иудеев фашисты. Но при всей трагичности мизансцен хористов, безжизненно замерших у сетки-проволоки, или мастерски выстроенной массовой паникой, разворачивающейся под дулами автоматов захватчиков, почему-то создавалось впечатление, что если бы не эти автоматчики в кожанках (старомодные аллюзии на большевиков), то сами заложники под предводительством своего первосвященника Захарии - мощного и яркого Виталия Ефанова - мгновенно уничтожат своих врагов при первой же возможности.
Финал спектакля, правда, оказался неожиданным: бывшие враги побратались и спели а capella хор, обращенный к богу. И хотя именно такой пацифистский финал придумал Верди, в спектакле Жагарса внезапное совместное моление врагов выглядело сценической фальшью. Свихнувшаяся от горя Абигайль бросилась под поезд метро, напоминавший дробильным стуком колес автоматную очередь. Она, собственно, и оказалась единственной и последовательной жертвой новейшей истории про царя-миротворца Навуходоносора.