Поделиться
Снявшийся более чем в 30 лентах, включая такие всемирно известные ленты, как "Прогулка" (1971 год) и "Последняя волна" (1977 год), 53-летняя звезда экрана пребывает в полной нищете. Более того, как недавно признался сам Дэвид, безудержная страсть к алкоголю и гашишу медленно сводит его в могилу.
В юные годы Галпилил учился в миссионерской школе, куда попал уже опытным охотником, следопытом и исполнителем национальных танцев. До этого его воспитывали в семье в традициях аборигенов. Тотемом актера стал орел, чем он всегда гордился.
Обладая яркой индивидуальностью, прекрасными актерскими и танцевальными способностями, Дэвид еще в юности оказался в поле зрения кинематографистов. Первым обратил на него внимание английский режиссер Николас Роег, который случайно оказался в местечке Манигрида, где в то время жил Галпилил. Режиссер искал место для съемок своего нового фильма. И неожиданно для многих он предложил случайно встреченному пятнадцатилетнему юноше исполнить одну из главных ролей в картине "Прогулка". Снявшись в ней, юный абориген в считанные часы приобрел всемирную популярность. Всех покорила харизма молодого актера. Дэвид путешествовал по миру, общался со знаменитостями, его представляли главам государств. В свою копилку знаний нескольких местных австралийских наречий он добавил английский, на котором сегодня говорит свободно.
Дэвид посвятил свою жизнь борьбе с расизмом и дискриминацией, с которыми был знаком не понаслышке. Его таланту танцовщика и актера завидовали многие, так же как и якобы бешеным гонорарам. Но сам он оставался альтруистом. Так, за свою звездную роль в "Крокодиле Данди" он получил по голливудским меркам мизерную сумму - 10 тысяч долларов. Но и в лучшие времена большую часть своих доходов Галпилил перечислял семьям австралийцев-аборигенов.
На счету актера многочисленные награды. В том числе медаль Австралии за заслуги в области искусства и специальный приз жюри Каннского кинофестиваля. Несмотря на это, Галпилил неоднократно попадал под суд и дважды сидел в тюрьме. Аборигены сегодня называют его высокой травой. Так на местном наречии именуют тех, кто в старости остался без собственной крыши над головой.