Как и почему погибла семья священника Андрея Николаева
Пепел
Восемь вечера в деревне Далекуши, как двенадцать ночи. Погашенные окна, голые тополя. Место трагедии трудно найти. Черный пепельный прямоугольник на месте дома священника освещен фарами редакционных машин, в темноте сюда продолжают приезжать журналисты.
На обгоревшем холодильнике - красные гвоздики.
Карманный фонарик выхватывает что-то из пепла.
- Сгоревшая свеча? Да нет, капуста. Тут до подпола все прогорело, видишь, картошки сколько.
- А я кусочек книжки нашел, можно разобрать буквы. "...Морские лисицы... Океана..." Это "Двадцать тысяч лье под водой"?
- Анька читала, - к нам, ночным информационным мародерам, присоединился двадцатилетний пацан из соседнего дома, ("Сергей, безработный, из Москвы, к маме приехал, когда узнал, что батюшка сгорел"). У него "чесотка" к даванию интервью, объяснят нам чуть позже соседи, он уже штук 10 дал за день.
На границе пепельного прямоугольника с садом - остатки обгоревших детских вещей.
- Анькин свитер. Он был на ней, когда ее нашли. Почему следователи не забрали-то одежду? - растерянно застывает интервьюохотливый безработный.
Чистый, вскопанный огород. Молодой сад. Один улей (матушка занималась пчелами). Возле молодой яблони - бельевая веревка с детскими колготками, белыми в черный горошек. На молодой яблоне у забора - хоругви.
- Это всегда тут висело, батюшка говорил: от пожара.
Ночь с соседями
- Не выдумывайте хоть о них ничего плохого, - говорит нам Фарзана Образцова, за 10 лет жизни в тверском селе переназванная Фаей, учительница начальных классов, соседка Николаевых наискосок. - Ладно нас уже всех сходу объявили по телевизору деградировавшими алкашами, распродающими бревна домов... У нас тут был один алкаш в Далекушах, как-то уснул на улице с сигаретой, сын мой Илья его обнаружил в тлеющей одежде, а батюшка его тут же на машину и в больницу. Ну еще два алкоголика можно найти в Прямухине - но какие из них убийцы, они своей тени боятся. А в церковь один наш местный по пьяни залезал давно, года два, наверное, назад, унес что-то не самое дорогое и уснул неподалеку с ворованным. Батюшка даже не хотел в суд на него подавать. Не ищите вы алкоголиков, лучше зайдите к нам завтра в школу, посмотрите на выставке школьных рисунков рисунок Давида, "Гуси-лебеди" называется. И в музей Бакунина зайдите, к нам из Англии и Франции гости приезжают, не опасаясь плохой дороги, и ни иностранных туристов, ни дачников не отпугивает наша как бы сплошь алкогольная жизнь. И пойдемте, я вам батюшкины фотографии покажу. Я - мусульманка, но скажу, что они были замечательные люди. Летом отдали нам свой сенокосный участок, мы сгребали с матушкой сено, и она мне почему-то сказала: нас сожгут.
Остаюсь ночевать у Фарзаны и ее мужа Ивана Образцова, большую часть ночи, прерываясь на новости, говорим о семье Николаевых. Каждый день погибшие дети прибегали в дом Образцовых, играть с их детьми.
- Анька вообще была общая любимица, - рассказывает Иван. - Прибежит, положит мне голову на плечо: "Дядя Ваня, дядя Ваня". Дети нам обоим с женой приснились, и Аня сказала: не бойтесь, мы живые. Наверное, потому что мы думаем о них.
Если стараться обходиться без предубеждения, то трудно не обнаружить в деревне Далекуши и в селе Прямухине тот фронт, что с ходу нарисовали не побывавшие на месте событий московские комментаторы - между беспросветно деградировавшей, перенаселенной потенциальными убийцами средой и нормальным человеком. Как пел Высоцкий в песне про Магадан "их там не больше, чем в Москве". У нас в стране после XX века каждое далекое место - слегка Магадан. Среда, которая, если не засасывает, то убивает, - обратная сторона знакомого мироучения.
Но если не среда, тогда кто же все-таки убил семью священника?
Жители местных деревень мало симпатизируют бытовым и житейским версиям. 
- Не вмешайся Москва, наши коровинские сразу бы объявили, что все дело в неисправной электропроводке, - говорит Иван Образцов. - Они, видите ли, три обогревателя там нашли, это, дескать, могло вызвать замыкание в сети. Но почему нас никто не спросил, мы-то знаем, что включен был один, а два, купленных еще бывшим владельцем дома, лежали в запасе.
Версия жестокого и циничного убийства, при котором отец Андрей был не способен защитить себя и детей, проступает в рассказах большинства деревенских людей с той же настоятельностью, с какой из милицейских рапортов версия об электропроводке. Правда, они уверены, что у убийц не деревенская прописка - торжокская, тверская, московская. И более серьезные мотивы, чем месть алкоголика. И тут, наверное, не столько любовь к детективам на своей улице, сколько попытка противостояния закону всероссийского тяготения любого местного начальства к объявлению любого преступления несчастным случаем или бытовухой.
Последний день
Основания подозревать темные обстоятельства гибели есть. Два года назад в селе Лопатине сгорел дом священника, через год, там же - оставшаяся баня. После первого пожара о. Андрей собирался уезжать, по свидетельству директора музея Людмилы Соловьевой, его отговорил приход, собравший ему машину всяческого домашнего добра и привезший все на колхозной машине. Назира, одна из самых активных православных верующих в Прямухине, пустила семью священника в свой дом.
Последние дни перед гибелью семьи священника были необычными. За день до гибели в четверг отец Андрей почему-то отпросил своих детей из школы, хотя никогда этого раньше не делал. Сказал, что отвезет их к теще, живущей в деревне Ново. При этом к теще приехал один, сходил на кладбище, на могилу к брату жены, взял у тещи топор-колун, вернулся. В пятницу дети, прибегавшие каждый день к Образцовым, не пришли к ним. Оксана (матушка Ксения) не вышла к автолавке, хотя обычно всегда выходила. Вечером часов в девять, проходившая мимо соседка почувствовала запах бензина. Света, всегда горевшего допоздна, на этот раз в доме не заметили. Около часу ночи в субботу соседка увидела в районе летней кухни и коридора (задняя часть дома) пламя. Пожарная машина ехала долго, люди таскали воду ведрами из пруда, потушить занявшийся на ветру огромным пламенем дом было невозможно. Батюшку нашли в "избе" - комнате, выходящей окнами на улицу, детей - в задней летней, неотапливаемой части дома в тесной душевой, одетыми, матушку долго не находили вообще. Решетки на окнах,установленные предыдущим хозяином, по мнению многих односельчан, не делали дом смертельной ловушкой. Отец Андрей - здоровенный мужик, спокойно мог высадить тонкую стенку на веранде. Если - мог.
Идентификация личности
Эксперты-криминалисты занимаются идентификацией останков, следователи идентифицируют события, журналисты кроме событий - личность и атмосферу.
Идентификация личности о. Андрея была затруднена близостью его трагической гибели: о мертвых, тем более трагически погибших, плохо не говорят. Но одно дело хорошие слова, сказанные в поднесенный тебе микрофон, и совсем другое - поступки. Храм, где отпевали семью отца Андрея в отдаленном безасфальтном селе Василькове (он здесь начинал алтарником и его рукополагали), был переполнен. Кто только не приехал к семейному гробу Николаевых - бывший работник районо из поколения "закоренелых атеистов", кувшиновский предприниматель (столярное производство), которого к о. Андрею когда-то затащила жена, директор музея Людмила Соловьева, потомок Бакуниных Георгий Цирг, знаток истории их рода Владимир Сысоев, механизатор из Прямухина, отсидевший в тюрьме за обворованный соседский погреб, семье которого, пока он был в тюрьме, покойный батюшка помогал, 18 священников. По их словам, о. Андрей был искренне и сильно верующим человеком, к нему на службы съезжались из других сел, даже из тех, где были свои церкви.
- Ради вдохновенных проповедей и всегдашней готовности выслушать, - говорит Людмила Корнелюкова, бывший методист районо, как раз из поколения "закоренелых атеистов".
По их словам выходило, что в районе погиб "узловой человек".
- Это в общем-то единственный человек, который у нас тут жизнь сдвинул, - сказал мне нецерковный Иван Образцов.
Сдвиг - восстановленный храм, воскресная школа, дети, объехавшие на церковном микроавтобусе полстраны, службы, открывающие каждое мероприятие в бакунинском музее, огромное количество бесплатных треб - "он меня бесплатно крестил", "а моим братьям бесплатно машину освятил", при том, что семья батюшки жила небогато.
Больше таких делателей в селе Прямухине за последние 10 лет не наблюдалось. И по-человечески оставил добрую о себе память: увидев поломанную машину, остановится и отбуксирует. Обожженного бомжа кинется везти в больницу. Просящему денег - обязательно даст.
А глава сельской администрации, которому заметно нравились бытовые версии гибели священника и его семьи, вдруг остановился и вспомнил, как отец Андрей подвозил его дочерей, заботливо сажал на автобус.
Не бывает людей без недостатков, наверняка были они и у о. Андрея, но отпевание в далеком Василькове показало, как значима в жизни далекой провинции фигура священника. И для нецерковных людей она - некий гражданский институт, призванный к деятельному творению добра.
Факты и версии
По словам начальника УВД Тверской области Александра Куликова, рассматриваются три версии гибели священника: неосторожное обращение с электроприборами, разлад с женой и умышленное убийство.
Версии электроприборов активно сопротивляются соседи, знающие, как и когда менялись провода в доме, кто покупал и как использовал электрообогреватели. С версией разлада с женой не согласна паства о. Андрея. Многие считают, что версию "конфликтных отношений в семье между супругами" необоснованно породила обыкновенная церковная помощь отца Андрея девушке, по сути социальной сироте, которой не на что было опереться, кроме как на церковь. А неверующая деревенская публика в постатеистической стране и обычное благословение с целованием руки священника готова принять за интимные отношения.
Версия же "содержанки" страстно нравилась жене бригадира в Далекушах и матери милицейского работника, неожиданно рассказавшей мне, что полдвенадцатого ночи в пятницу девушке Н. в Тверь поступил звонок с мобильника о. Андрея, но слов нельзя было разобрать. Если это в самом деле так, то либо жена бригадира в Далекушах имеет возможность прослушивать разговоры с мобильных телефонов, либо люди, ведущие следствие, почему-то крайне неосторожно распоряжаются информацией.
Большинство же жителей села Прямухина склоняются к тому, что о. Андрей чему-то очень серьезному противостоял. Два предыдущих пожара, его участие в телепередаче, где он рассказывал о том, что охраняет храм с ружьем, наводит на мысль об объявленной ему войне.
И это вряд ли была война с местными алкашами, то и дело просившими у него на хлеб. В селе рассказывают скорее о милосердных реакциях на выпивших: обличая грех пьянства, он, как и положено христианину, жалел грешников.
Тот же, кто покушался на храм, должен быть куда страшнее, циничнее и иметь высокие денежные ставки в деле. Наиболее ценное свидетельство этой версии - рассказ известного актера и режиссера Николая Бурляева, которого о. Андрей разыскал незадолго до своей гибели и высказал ему страшную тревогу по поводу того, что в округе беспощадно, организованно грабят церкви, а местная милиция никак не помогает их защите, несмотря на неоднократные обращения. У отца Андрея, по свидетельствам некоторых прихожан, были ценные иконы, хотя было много и новых, вышитых молодыми прихожанками. Существуют легенды, что в храме, бывшем в советское время сырзаводом, сохранились закрашенные фрески Николая Ге, цена которых запредельная.
- Не стройте версии без фактов, - говорил мне, быстро вытирая ладонями слезы, о. Алексей, начинавший когда-то с о. Андреем служить в храме.
Он прав. Но общество не должно выпускать историю гибели тверского священника из поля внимания. Журналисты - потому что на профессиональном уровне знают, как легко монтируются и свободно интерпретируются факты в угоду версиям. Люди - потому что сегодня, в век слУжащих, на вес золота фигуры людей служАщих - Богу и ближнему. А о. Андрей был таким человеком.
Фото Лилии Злаказовой.