Поделиться
Российская газета | Зачем потребовалось очень дорогостоящий и сложнейший научный комплекс по изучению атмосферы и загрязнений окружающей среды "ставить" на колеса? Ведь на Западе ничего подобного не существует. Опять идем своим путем?
Николай Еланский | В какой-то мере да. Сегодня в мире создана целая сеть для наблюдений за состоянием атмосферы. Это расположенные в разных странах 350 региональных станций, которые завязаны на 25 крупных обсерваторий. Такая сеть равномерно покрывает весь земной шар. Скажем, обсерватории США находятся в Арктике и в Антарктике, на Самоа и на Гавайях, а часть их региональных станций действует в Монголии, Китае и других странах.
В России, занимающей шестую часть суши планеты, нет ни одной стационарной обсерватории. Более того, данные наших немногих наблюдательных станций не учитываются в мировых центрах по изучению климата, так как они не вписываются в общепринятые методики наблюдений.
По сути, Россия, с ее огромной территорией и влиянием на глобальный климат, долгое время оставалась "белым пятном". Ситуация для страны просто неприемлемая. Ведь, подписывая и ратифицируя международные протоколы, соглашения по климату и загрязнению окружающей среды, мы на самом деле не знали, что происходит в России, а потому вынуждены исходить из того, что нам представляли западные специалисты.
Несомненно, что надо было формировать собственную сеть наблюдения за состоянием атмосферы, но это требует больших средств и времени. В такой ситуации было принято единственно приемлемое решение - создать вагон-обсерваторию. И вот она колесит по России уже несколько лет, добиралась до Владивостока, Мурманска и Кисловодска. Полученные данные уже позволяют судить, что происходит с атмосферой и климатом в нашей стране. И что крайне важно - обсуждать с западными партнерами очень болезненные вопросы загрязнения окружающей среды не голословно, а имея на руках фактические данные.
РГ | Но ведь вы ведете измерения только вдоль дороги, пусть даже проложенной с запада до берегов Тихого океана. А ведь надо знать, что происходит на всей огромной территории России...
Еланский | В этом и есть "изюминка" созданной системы. Скажем, вагон-обсерватория изучает состояние атмосферы в Красноярске, измеряя более 60 самых разных параметров. Это, в частности, газовый состав атмосферы, концентрация и химический состав аэрозолей, радиоактивный фон, солнечная радиация, направление потоков воздуха и т.д. А затем с помощью математических моделей мы начинаем отсчитывать время назад, восстанавливать, как менялась картина в течение предшествовавших десяти дней. Откуда приходили потоки, какие приносили загрязнения, сколько их осело на нашей территории.
В итоге восстанавливаем предысторию атмосферных событий. К примеру, можем определить, что одни загрязнения пришли с Кольского полуострова, другие - от местных предприятий, а третьи - из Европы.
РГ | Даже Европы?
Еланский | Конечно. Оттуда к нам тянется роскошный "букет" вредных примесей. Причем этих загрязнений куда больше, чем наших собственных. Большое заблуждение, что на Западе все чисто. Да, там из труб не валит дым, нет сажи. Эта "грязь", видная невооруженным глазом, улавливается, но зато невидимая органика, которая и наносит основной вред природе и человеку, вылетает и с воздушными потоками в конце концов попадает в Россию. Что мы и видим с помощью нашей техники. Предъявляем такое экологическое досье западным специалистам, и они вынуждены соглашаться. Кстати, "грязь" в атмосферу нашей страны несет не только Европа, но и Япония, и Китай. Особенно летом, когда начинается муссонный период.
А сколько обвинений звучало в адрес российских газовщиков. Мол, шапки метана над Западной Сибирью - это следствие утечек при добыче, транспортировке и переработке природного газа. И до поры до времени нам нечем было ответить на подобные заявления. Но появилась мобильная обсерватория, и мы проехали по трассе Транссиба. В этих исследованиях участвовали авторитетные западные ученые, например нобелевский лауреат из Германии Пауль Крутцен. Так вот выяснилось, что шапки метана "надули" не газопроводы, а болота. Более того, нам удалось существенно снизить оценки загрязнений метаном территорий Арктики, которые нам приписывали.
РГ | В общем, можно сказать, что вы своего рода адвокаты на колесах, собираете алиби для России. Однако считается, что лучше всего располагать такие обсерватории высоко в горах, подальше от предприятий. А ведь железная дорога - это грязь, пыль, перевозимые вредные вещества...
Еланский | В отличие, скажем, от американских или австралийских дорог, где используются дизельные локомотивы, российские дороги большей частью электрифицированы, а потому являются наиболее чистым видом транспорта. Кто же спорит, лучше иметь обсерваторию в горах, но я уже объяснял нашу ситуацию.
Впрочем, у мобильной обсерватории есть свое достоинство. Помимо глобальных задач по изучению климата она может оперативно отслеживать качество воздуха в городах. Недавно мы сделали несколько витков вокруг Москвы по окружной железной дороге. Ситуация очень тревожная, но даже не потому, что воздух становится все грязней. Если бы вредные выбросы просто накапливались в атмосфере, то это, конечно, плохо, но еще не повод бить в набат. У нас же картина принципиально иная.
Раньше примеси были в основном химически не активны и уносились из города ветром. Сейчас в атмосферу выбрасывается все больше и больше принципиально новых веществ, которые тут же начинают взаимодействовать друг с другом, как только оказываются в воздухе, порождая новые соединения, причем часто очень токсичные. Скажем, автомобили используют новые виды бензина, масел, различных присадок, пары и продукты горения которых очень активны. То же можно сказать о новых красках и лаках, моющих и чистящих средствах.
Словом, Москва, как и другие крупные мегаполисы, превращается в мощный химический реактор, который, кстати, рассылает свои "подарки" на всю область.
РГ | Кому же достается больше всего?
Еланский | Самые грязные районы - восток и северо-восток области, а конкретней - Воскресенск и особенно Орехово-Зуево, где уровень загрязнения только из-за московских выбросов в 10-15 раз превышает фоновые. Чище всего на северо-западе, но и там замечен приток органики из Европы.
РГ | Чем же вы можете помочь в такой ситуации, кроме констатации факта?
Еланский | В идеале надо иметь такую систему мониторинга атмосферы и окружающей среды, которая давала бы всю необходимую информацию для прогноза качества воздуха и оповещения жителей мегаполиса, как вести себя в экстремальных ситуациях. Например, выпускать ли детей гулять, выходить на улицу пожилым и аллергикам, сколько времени можно находиться на открытом воздухе, куда поехать в выходные и т.д.
Я абсолютно уверен, что каждый крупный город просто обязан обзавестись современной системой мониторинга и прогнозирования качества воздуха. И, конечно, Россия должна как можно быстрей войти в мировую сеть наблюдений за атмосферой, о чем я уже говорил. Еще два года назад была подготовлена концепция создания национальной службы, ее одобрили, но дальше дело не сдвинулось.
А ведь всего-то стране требуется две крупные обсерватории и 10-12 региональных станций. Их оборудование и эксплуатация вполне по силам России. Учитывая, какие суммы фигурируют в Киотском протоколе, затраченные средства окупятся очень быстро. Для создания одной обсерватории нужны не такие большие деньги, около 700 тысяч евро, для региональной станции - и того меньше. В масштабах той же Москвы - мизер. И тем не менее даже этой суммы пока никто не выделяет...