Планы строительства в Санкт-Петербурге к 2016 году делового центра "Газпром-Сити" (высотные здания до 300 метров) напротив Смольного монастыря вызвали настоящую бурю. Петербургская общественность, среди которой такие знаменитости, как Михаил Пиотровский и Александр Сокуров, ведущие российские и зарубежные архитекторы и реставраторы в один голос протестуют против вопиющего нарушения городской перспективы. Прошли несколько неформальных акций протеста под лозунгом "Газзила ест твой город" и "Дурдом-сити". Мы публикуем мнение известного петербургского архитектора Михаила Филиппова и другой взгляд кинорежиссера Владимира Бортко.
- Петербургу очень долго везло. Весь XX век в Петербурге по разным причинам срывались амбициозные проекты, основанные на количественном принципе. Например, сталинские высотки на берегу Невы или продолжение Московского проспекта до Зимнего дворца, так как Московский проспект имеет несчастье своей осью утыкаться в арку Главного штаба. Гостинице "Ленинград" московские "ретрограды" срезали 5 этажей. Советские руководители недолюбливали Ленинград, они чувствовали себя неуютно в этом барском месте и не хотели финансировать смелые архитектурные идеи. В брежневское время было построено несколько крупных объектов в духе интернационального модернизма, которые продемонстрировали невозможность современной архитектуры сосуществовать с градостроительной тканью Санкт-Петербурга. В постперестроечные времена отсутствие средств не давало делать варварские реставрации и реконструкции в духе так называемой Венецианской хартии. То, что удручает устроителей нового проекта, утверждающих, что в городе нет ни одного шедевра современной архитектуры, является величайшей градостроительной удачей Санкт-Петербурга: никаких шедевров в привычном смысле этого слова современная архитектура не может иметь в принципе, так как собственно архитектурой не является. Это монументальный дизайн, строящий свою эстетику на принципах неустойчивости, временности и сиюминутности, несущий образы двигающихся, летающих и плавающих предметов - парусов, кораблей и торговых упаковок, имеющий динамический образ потребительского общества: сегодня купил, завтра выбросил.
Но даже в этой эстетике есть свои герои, так называемые культурные дизайнеры от архитектуры, эдакие кутюрье голого короля. Они были приглашены списком, хотя я почти уверен, что никто из жюри конкурса никогда не видел ни одной их постройки. Узнаваемой была только некая фирма RMJM, построившая пошлейшую по своему дизайну гостиницу в Дубае, куда часто ездит российская финансовая элита, и поэтому имеющая узнаваемый почерк. Выбран также наименее активный силуэт, что является довольно наивным решением в условиях, когда можно передвинуть участок со стройкой просто на несколько километров от центра города.
Губернатор же города обладает, насколько нам известно из ее прошлых высказываний, здоровыми и нормальными вкусами в архитектуре и сама сидит в здании, построенном Кваренги. Ее просто утомил отрицательный характер охранных предложений и их принципиальная импотенция в условиях модернизма. Охраняется ведь только физическое состояние памятников, а не художественная традиция и творческая культура. Советчики ее перепугали набором звонких заграничных брендов. В результате побеждает откровенный китч - колоссальная бутылка водки Kauffmann с малоаппетитной кислотной подсветкой.
Все важные движения вперед в области искусства происходили в направлении некоего утраченного прошлого, возрождения первозданной красоты и чистоты. В этом был пафос и ренессанса, и общеевропейского неоклассицизма, историзма и модерна, оставивших городам Европы самые выдающиеся архитектурные и градостроительные памятники, саму ткань европейского исторического центра города. Беда в том, что задуманная амбициозность проекта не будет осуществлена. Архитектурная агрессия в форме башни обречена на провал, потому что, как бы ни был велик в количественном отношении дом в устье Охты, он все равно будет смотреться пеньком рядом с километровой гладью Невы в ее крутой излучине. Предлагаемый объем, как это ни парадоксально, мелок для этого места, подобно тому, как мелко смотрелся трагически погибший ВТЦ в Нью-Йорке, оторванный от огромной массы Нижнего Манхэттена и поставленный в районе нью-йоркского порта. Поэтому архитектор Ямасаки безуспешно пытается усилить этот акцент, создавая вместо одного дома пару близнецов.
Этот феномен прекрасно понимали все архитекторы прошлого, которым приходилось строить набережные. В любом городе мира, имеющем красиво оформленные акватории, будь то Санкт-Петербург, Венеция, Париж, Амстердам, архитекторы и городские власти, имеющие градостроительную волю и вкус, развивали город в виде цельной плотной стены, состоящей из жилых домов и дворцов с акцентами в виде куполов церквей и соборов и колоколен. Только мощный горизонтальный акцент может быть заметен в городе, который прорезает река размером с лагуну. Петербургские градостроители, как правило, не выводили даже репрезентативные площади, например Дворцовую, на гладь Невы, чтобы не мельчить общий силуэт. Необходимо и стилистическое единство с петербургскими набережными. Если на несколько километров выставить ряд стеклянных девятиэтажек - это никак не решит проблемы. Выразительным примером является градостроительно очень правильная, но крайне невыразительная по архитектуре Свердловская набережная.
Петербург сегодня не имеет ничего, кроме красоты, здесь есть что портить. Именно поэтому к нам и лезет весь топ-лист современной архитектуры.
Странно было бы потратить 2 млрд. долларов государственных средств на такую сомнительную пластическую операцию, вместо того чтобы заняться лечением внутренних органов. В городе - несколько тысяч памятников архитектуры, требующих немедленного ремонта и реставрации.
Если же поверить в то, что Санкт-Петербургу требуется репрезентативное размещение крупнейшей в России корпорации, то имело бы смысл выяснить реальные задачи, которые преследуют устроители проекта, и попытаться ответить на них в форме открытого свободного конкурса, в котором не была бы запрограммирована мелкая провинциальная идейка, а участники могли предлагать не только свободный объем, но и место его расположения. Если городу и "Газпрому" необходимо большое серьезное архитектурное высказывание, то его форму и место могли бы предлагать также и архитекторы, которые любят и знают этот город.
Говоря об идеологии проекта, хотелось бы указать устроителям на один неожиданный пример. Царь Соломон был обязан своим положением огромному сырьевому богатству, которое досталось ему в руки и было его реальной собственностью. Он не строит себе памятника в виде Вавилонской башни, он не верит в успех этого предприятия, так как знает библейскую историю. Он строит великолепный храм Богу, которому обязан всем, что имеет. Хотелось бы напомнить, что не было на земле ни до ни после человека, который бы превосходил Соломона умом и богатством.
Я уверен, что, например, нынешнее правительство Москвы войдет в историю только потому, что, когда рассматривался вопрос о застройке места, где возводился Дворец Советов - этот очередной штурм небес строительными средствами, - московские власти приняли в прямом смысле соломоново решение.
Владимир Бортко,
КИНОРЕЖИССЕР:
- С колоссальным удовольствием поясню свою позицию по поводу проекта "Газпром-Сити". Поскольку та истерика, которая сейчас раздута вокруг него, просто возмущает. Люди, выступающие против небоскреба, в ответ на предложенные им перспективы говорят просто "нам не трэба". А почему "не трэба", каковы аргументы против? Реальных аргументов я не слышал не только, скажем так, от обывателей, но и от тех, кто считает себя якобы элитой.
Относительно того, что заявляется в публичном поле, готов сказать следующее. Во-первых, кто сказал, что после Растрелли в Петербурге не может появиться другой Растрелли? Кто сказал, что таланты закончились еще в XIX веке? Ведь город приглашает сейчас ведущих мировых архитекторов.
Во-вторых, относительно предложений построить то же самое, только поменьше. Тогда уж лучше не строить вообще, потому что у каждого строения есть свои пропорции, и если топорно изменить одну из них, оно действительно будет выглядеть уродливо. Если строить, то строить только так и никак иначе.
Третий пункт - это экономические аргументы. Приход "Газпрома" в Петербург влечет за собой серьезное увеличение городского бюджета. Эти деньги можно потратить на то, чтобы обустроить нашу жизнь, чтобы жить без тех крыс и тараканов, которые обитают сейчас на месте будущего строительства небоскреба, и получить в результате некий европейский уровень.
В-четвертых, мы не можем жить в городе-музее. Это, возможно, и приятно, но тяжело. Все-таки хочется, чтобы Петербург развивался. А это логично, потому что эстетические категории по сравнению с прошлыми веками сейчас изменились. Не обязано все остальное пространство быть таким же, как центр города.
В-пятых, хотел бы ответить людям, размышляющим о том, как "Газпром-Сити" будет смотреться с Невского проспекта. Так вот, очень хотелось бы видеть в этом городе что-то достойное, кроме Невского проспекта. Если бы вокруг строек прежних времен устраивалась такая же истерика, как сейчас, вряд ли появились бы архитектурные шедевры, которыми мы сейчас гордимся.
Досье "РГ"
Международный архитектурный конкурс на проект "Газпром-Сити" был объявлен 14 июня. К участию в конкурсе были приглашены ведущие архитекторы мира: 1 декабря Валентина Матвиенко и Алексей Миллер сообщили, что жюри тайным голосованием выбрало проект RMJM.