Поделиться
Наблюдатели и аналитики связывают это с началом предвыборных кампаний. Пойдут ли впрок российскому телевидению новые деньги? Что мы от него ждем? От кого зависит телеэкран, объединяющий сегодня нацию сильнее речей и программ, от телезрителей или теленачальников? Ожидают ли "империю взглядов и представлений" преобразования, и какие принципиальные реформы ей нужны - об этом наш разговор с известным социальным аналитиком, культурологом Даниилом Дондуреем.
Спрут настроений
Российская газета | Даниил Борисович, отечественное телевидение в новом году получает немалые деньги из бюджета, как вы считаете, можем мы получить от этого не ситуативные пропагандистские эффекты, а качественное улучшение телевизионной культуры?
Даниил Дондурей | Ну получит российский телебизнес 20 миллиардов рублей от государства и еще 80 от рекламы в этом и в следующем тоже выборном году, разделит их на 15-20 федеральных компаний и десятки региональных... Эти деньги наше ТВ, конечно же, не изменят. Проблема тут вообще не в деньгах. У нас почему-то все боятся потревожить систему, сложившуюся с начала 90-х - времени появления телерекламы. Власть интуитивно понимает, как важно взаимодействовать с телевидением не только на политическом поле, но исследований на эту тему не заказывает. Возникает ощущение, что она боится потревожить некий гигантский всепроникающий "спрут", опасаясь, что просто не сможет им управлять.
РГ | Спрут телебизнеса?
Дондурей | Нет, дело не только в телевидении, но и в том, как и на что оно влияет. Финансы ТВ - копейки по сравнению с его воздействием на качество и стоимость главного богатства - человеческого капитала.
РГ | О каком капитале речь?
Дондурей | О мировоззренческих установках российского населения. У нас почему-то считается, что человек, его ценностная и нормативная картина мира - это в одном месте, а развитие экономики, мощь страны, военный потенциал, международные отношения, социальные связи - в другом. Газ, нефть, банки, промышленность, военный и милицейский бюджеты - естественно, основная повестка дня заседаний правительства. А человек остается где-то за границей "самого важного", в специальных тематических гетто: вот будем обсуждать ипотеку, образование, автогражданку или планы министерства культуры, тогда и вспомним о человеке. Или придут выборы, тогда и объясним людям, о чем правильно следует думать, а следовательно, за кого надо голосовать. И никто не понимает, что ответы на, казалось бы, побочные вопросы: "Восстанавливать или не восстанавливать памятник Дзержинскому?", "Считать или нет национальной элитой Андрея Малахова и Ксению Собчак?", - влияют на экономический потенциал страны намного больше, чем цены на Лондонской бирже или решение, кому будет принадлежать контрольный пакет акций "Сахалин-2".
Предыдущие советские и успешные зарубежные политики вкладывали невероятные усилия и огромные деньги в проектирование адекватного общественного сознания. Сегодня не требуется ни цензурного насилия, ни цитат из Путина, ни даже внешнего заказа на продвижение антирыночных взглядов. С решением этих задач телевидение способно справляться самостоятельно.
Мировоззрение - это рынок
РГ | Может, хорошо, что проектировщики отсутствуют?
Дондурей | Но всем же сегодня очевидно, что понимание жизни миллионами - продукт ежедневного изготовления и потребления. Точно такой же, как создание одежды, машин, колготок. Мировоззрение - это тоже рынок, только очень тонкий, сложный, неочевидный. Рынок смыслов. Это гигантское, хитро устроенное, разнообразное виртуальное производство, которое, думаю, лет через 30 будет самым дорогим. Его основные форматы - сериалы, новости, массовые ток-шоу, концерты и фильмы чемпионов Венецианского фестиваля после полуночи для элитарной публики. Именно они формируют представление нации обо всем и вся - то, что ВЦИОМ и ФОМ потом фиксируют в опросах общественного мнения. Если девять авторов из каждых десяти говорят с экрана телевизора, что Ельцин, реформы и 90-е годы - это ужас, то, естественно, вскоре так начинают сначала говорить, а потом и думать зрители. А если практически все сериалы (2000 серий, 150 названий в год) убеждают вас, что не надо работать, важнее "устроиться", то так вскоре начинает считать большинство. Телевидение - главный институт современного управления страны, вот только знание механизмов и последствий этой деятельности держится в строжайшем секрете.
А потом мы случайно обнаруживаем, что мораль у нас в таком состоянии, какое бывает разве что в период начала гражданских войн: люди никому не верят - ни профессиональным сообществам, ни партнерам по бизнесу, ни государственным институтам, ни героям. Сегодня 89 процентов россиян считают, что в России огромная коррупция, и лишь 9, что... средняя. А "делать жизнь с кого"? С "Блондинки в шоколаде", которой прямо в телевизоре дарят завернутую в черную фольгу "Ауди", а она никак не может решить, брать этот презентик или нет.
РГ | Телевидение все-таки зеркало...
Дондурей | На самом деле оно режиссер-постановщик. "Отражение реальности" - активный проект, с помощью которого редакторы и продюсеры запускают те или иные сюжеты и убеждения в нашу жизнь. Они исподволь, повторами и очень успешно выращивают в сознании наших соотечественников то или иное понимание происходящего. А затем уже люди "экранизируют", воплощают в жизнь свои устойчивые внедренные ТВ представления.
РГ | Голливуд 30-х был гениальным продюсером, запустившим образ "другой Америки" в сознание граждан своей страны. Но он был продюсером "положительного" - добрых сюжетов, правильных представлений...
Дондурей | И у нас тоже есть примеры подобного продюсирования. Великую Отечественную войну мы выиграли не только благодаря самоотверженности солдат и талантам военачальников, но среди прочего и тому, что на фронт в тысячах копиях привозили кино. Сначала Бернес с Андреевым на экране побеждали противника в фильме "Два бойца", а потом уже и зрители в завтрашнем бою воплощали увиденное.
РГ | Марлен Хуциев как-то сказал, что мы победили благодаря военным песням.
Дондурей | В песнях и фильмах люди находили более мощные идеалы, чем любовь к товарищу Сталину, и, отделяя Отчизну от режима, защищали свою культуру, народ, язык, ценности.
РГ | Если ТВ производит значимые смыслы, то для этого производства должны быть прописаны свои "правила игры".
Дондурей | На самом ТВ на "тему телевидения" наложено табу. Кроме обсуждения личной жизни Тины Канделаки и новостей о том, как "Россия" на Рождество по непонятному рейтингу обошла Первый канал, и прочей скандально-развлекательной чепухи никакого анализа важнейшего идеологического производства вы не услышите. Между тем о долларе, о ценах на нефть и на квартиры нам с экрана довольно серьезно повествуют министры, аналитики, профессора. Но никто и не задумывается, как телекомпании делают на нас свой бизнес. А между тем шесть из каждых десяти домовладений в современной России имеют доступ только к четырем телеканалам! Они приходят в мою кухню и спальню со своей картинкой практически без конкуренции и зарабатывают на этом, можно сказать, дефиците большие деньги. Доступ к рекламе каналы берут у общества, а инвестиции - у "Проктер энд Гембл", "Самсунга", "Балтики", ссылаясь на то, что собирают у телевизора много людей, влюбленных в Заворотнюк и Галкина, чтобы на эти доходы снова купить программы с Заворотнюк и Галкиным, но уже подороже.
С удовольствием ненавижу
РГ | Но телезрители часто плюются у телевизора, разве эта обратная связь не действует?
Дондурей | Современный человек психологически не может отключиться от ТВ. Возник новый парадоксальный механизм восприятия - "не нравится, но смотрю с большим удовольствием". Зависимость от телеэкрана держится либо на эмоциональном ("убьют - не убьют"), либо на скрытом сексуальном возбуждении, либо на мазохистских удовольствиях наблюдать враждебные ценности (так либералы смотрят на Жириновского или Проханова по телевизору и с удовольствием их ненавидят). Во время просмотра подобных ужастиков включается механизм вытеснения страхов. Я как-то даже статью на эту тему собирался назвать "Обмениваем страхи на развлечения". Российское телевидение максимально использует тягу человека к патологиям, опасности, смерти, злокозненности, насилию, экстремизму. Конечно, об этом рассказывать легче, чем про благородство, труд, творчество, гуманные помыслы.
РГ | Производство жизнеспособных смыслов проигрывает, потому что оно труднее?
Дондурей | Да, это требует огромной креативной работы. И за это нужно платить. По-моему, авторы сценариев, фильмы по которым становятся культовыми (как "Чапаев" или "Калина красная"), заслуживают не меньших денег и почета, чем создатели систем противоракетной обороны.
РГ | Кто может заказать "продуктивное" ТВ?
Дондурей | Мне кажется, что единственной неотвратимой и серьезной сенсацией здесь может стать появление Общественного телевидения, не исключающего ни частного, ни государственного начала, но включающего настоящий общественный контроль за контентом. Хотя у меня такое ощущение, что пока эту идею власти придерживают, желая чуть позже подарить ее будущему президенту. Кроме того, у нас ведь нет общественных сил, отвечающих за гражданские потребности.
РГ | Интеллигенция?
Дондурей | Она, грубо говоря, подсознательно подкуплена депрессией и антирыночными настроениями, за пропаганду которых хорошо платят.
РГ | Интеллектуалы?
Дондурей | У них нет доступа к "эрцгерцогам" телевидения. Ну кто сегодня может повлиять на главных демиургов современной жизни - генеральных директоров каналов?! Высшая политическая власть относится с вниманием лишь к избирательным технологиям, оставляя ценностный мир на попечении самого ТВ.
Кто подаст в суд на передачу
РГ | Но вы член федеральной комиссии по телевидению и радиовещанию - можете закрыть ту или иную передачу?
Дондурей | Нет, конечно. За три года моей там работы такой вопрос никогда не возникал. Это бы расценивалось как чудовищная атака на свободу слова.
РГ | Но общество и экспертное сообщество должно установить практику определения принципиальных моментов на ТВ.
Дондурей | Тут нужны действия. Однако у нас не нашлось общественных движений и структур, готовых подать в суд на телекомпанию за передачу, где в прайм-тайме рассказывается, как отец соблазнил собственную дочь, или о том, как родители приковывают детей к батареям. Нет депутатов, готовых это поддержать, или они это сделают очень пошло. Нет телеканалов, способных это показать. Действует негласный контракт между телевизионщиками и сильными мира сего: не трогать телебизнес как святое.
РГ | Может быть, нам пора инициировать по подобию американцев общественное движение родителей против насилия на ТВ?
Дондурей | Я думаю, это бы несколько усложнило жизнь эрцгерцогам ТВ. Перепугаются, может, даже тюремный сленг с экранов уберут. Или - сегодня никому, ни государству, ни частникам не интересно защищать меньшинства - культурные, национальные, образовательные. Телевизионщикам они безразличны из-за маленьких денег от рекламы, политикам, потому что у них мало голосов.
РГ | Вы по-прежнему не боитесь обвинений в призывах к цензуре?
Дондурей | Я не призываю к цензуре, тем более государственной. Я говорю о балансе движения вверх и вниз. О том, что только институты гражданского общества способны приостановить плохо фиксируемое падение вниз, что надо наблюдать за неполитической частью телевидения. Как раз там, где формируется такая "мелочь", как мораль, ценности, не адекватные картины мира. Такой "пустяк", как культура, осознание места своей страны в мировом контексте. И такие "частности", как труд, семья, представления о будущем.