В "РГ" презентовали новую книгу Геннадия Бочарова

Кроме того, заметка кончалась такими словами: "У подъезда редакции стояли машины, и на капотах лежали желтые листья. Бесчувственным оставаться модно, но трудно. Завидно держатся те, чьи чувства на нуле от природы. Осенью птицы проделывают обратный путь, снижаются над освещенными холодным солнцем островами Аральского моря и летят дальше, к Каспию... Вечные стрелки осени возвращают птиц к знакомым местам жизни. А как быть нам? Что остается нам? Нам - и восемнадцатилетним, и сорокалетним - остается кое-что потруднее. И хоть выходов у нас всегда много, достойным может быть только один. Наверное, нам остается рвать золотую паутину миражей и воспоминаний и идти к новым островам, пока есть острова и пока есть силы".

Мне было двадцать пять лет, и сердце мое заколотилось от волнения и предчувствия верно найденного пути. Под заметкой была подпись "Г. Бочаров". С тех пор я стал читать каждую публикацию этого не знакомого мне человека.

Я читал, как он встречался с Маркесом и с Мэри Хемингуэй, с космонавтами, разведчиками, героями, звездами. Я следил за его перемещениями по свету: Афганистан, Никарагуа, Колумбия, Соединенные Штаты, Мексика, Канада, Германия... Я старался подражать ему: копировал интонацию, заполночь мчался туда, где произошло что-то важное. Летал на доступные мне острова. И когда, полетав и поездив, стал профессиональным журналистом, понял, что главное в текстах Г. Бочарова - не точки на глобусе и не громкие имена его героев, а он сам, точнее, его собственный лирический герой, тот, от чьего имени он ведет свое повествование. Почему этот герой был так привлекателен для меня, в ту пору совсем молодого парня? Потому, что он сочетал в себе два качества, разящих наповал: мужественность и нежность.

Пройдут годы, мы встретимся, познакомимся и даже будем работать в одной газете, и даже напишем вместе репортаж из Соединенных Штатов. Однажды он потребовал, чтобы я называл его на "ты". И я стал называть. Он даже позволил окликать его именем, которым звали самые близкие друзья, - Гек. Но и это обстоятельство не смогло изменить направления моего взгляда на него: снизу - вверх. Я не утратил в себе восхищения его талантом, его мужеством, его удивительной доверчивостью и беззащитностью, его бесконечным мальчишеством.

Редко, но все же бывает, что мы встречаемся, садимся за стол, выпиваем - он свое любимое, я - свое, начинаем обсуждать несообразности нашей жизни. Он как всегда горячится, его острые глаза впиваются в меня, губы сжимаются и становятся каменными. Он начинает жестко и неподражаемо формулировать в своей излюбленной бочаровской тональности. А я ловлю себя на том, что сердце мое начинает биться, как тогда, в юности, от сознания того, что силы еще есть. Значит, не исключено, будут еще и новые острова.