Москва прощается с выдающимся ученым Николаем Платэ
Сегодня в Москве простятся с вице-президентом Российской академии наук, академиком-секретарем Отделения химии и наук о материалах, директором Института нефтехимического синтеза им. А.В. Топчиева академиком Николаем Платэ.
В недавнем интервью \"Российской газете\" он излучал оптимизм и с воодушевлением делился планами. А когда речь зашла о школе выдающегося ученого-химика академика Каргина, 100-летие которого отмечалось в те дни, Николай Альфредович сравнил своего учителя с Эверестом в науке. И добавил: \"Мы вокруг теперь тоже представляем собой какие-то горки. Кто-то, может, до Монблана дорос, другой остановился на уровне Ключевской сопки...\". Применительно к себе академик Платэ никаких итогов не подводил. И о том деле, которому посвятил всю жизнь, говорил с упоением.
Российская газета: До недавних пор все, чем занимались вы и ваши коллеги-химики, многим казалось периферией большой науки - в лучшем случае, ее прикладными ответвлениями. А сейчас, когда от академии требуют все большего внимания к инновационным исследованиям и разработкам, причем \"с выходом на практический результат\", вы невольно очутились на самом острие...
Николай Платэ: Лично у меня никогда не возникало ощущения, что мы ведем исследования где-то на периферии науки или что мы не нужны. Ведь если призадуматься, то уже одним тем, что мы живем в цивилизованном и более или менее комфортном мире, люди обязаны в первую очередь успехам в области химической науки и химических технологий, позволивших создавать новые материалы и изделия. Никакая суперсовременная электроника не может развиваться без развития элементной базы. Для восстановления почвы, испорченной нашим нерадением, мы тоже прибегаем к химикатам. А вода, воздух? Их ведь тоже очищаем с помощью специальных фильтров и технологий, в основе которых известные химические процессы.
РГ: Чем, на ваш взгляд, химия отличается от физики, биологии, географии, от других наук?
Платэ: Она - как двуликий Янус. С одной стороны, изучает процессы, реакции - то, что происходит с веществами вокруг нас. А с другой - сама создает себе предмет для исследований. То, что теперь называют синтетической химией, относится и к неорганическим веществам, и к большому классу органических соединений. В особенности - к любимым и хорошо знакомым мне полимерам.
Вот, предположим, я беру тот же самый полиэтилен, разогреваю его и вытягиваю в нитку - так, чтобы не порвался. И застывает он. В этом случае макромолекулы ориентируются по направлению вытяжки. Получается прочное, анизотропное волокно. То есть такое, когда свойства \"поперек\" совсем не те, что \"вдоль\". Чтобы разрезать поперек, нужно приложить очень большие усилия, потому что ты режешь химические связи. А это - почти 70 килокалорий на моль, это мощная штука. Но если я то же волокно буду разделять вдоль, то есть разрушать лишь межмолекулярные связи, - это всего 5 килокалорий. Легко, как лучинка, расщепляется.
РГ: И что? Где и как это можно использовать?
Платэ: А вот представьте. Берем пучок ориентированных и сильно упрочненных волокон, вплетаем их по определенной геометрии (типа ромбов или спирали) внутри полиэтиленовой матрицы - из того же сверхпрочного высокомолекулярного полиэтилена. И накладываем друг на друга по принципу слоеного пирога. Что в результате получаем? А получаем... бронежилет из полиэтилена. Самоупрочненный. И который выдерживает прямые попадания с пяти метров из ТТ и пистолета Макарова. При этом он весит всего полтора килограмма, полностью защищая спину и грудь. По этому же принципу можно делать каски.
Но самое интересное - использование принципа самоупрочнения в производстве труб для транспортировки газа. Сейчас большую программу начинаем с \"Газпромом\" - хотим заменить традиционные стальные трубы на их аналоги из высокомолекулярного полиэтилена. Речь пока идет не о магистральных трубопроводах большого диаметра - это было бы дорого, а о тех самых распределительных сетях, где применяются трубы диаметром 10-16 сантиметров. Наши гарантии - 50 лет, при этом никакой коррозии, выдерживают давление в 70 атмосфер и большие перепады температур. Ничего их не берет. Так, в виде смеха, могу сказать, что только в Центральной Африке есть одна порода термитов, которые любят кушать полиэтилен. Но с этим легко бороться - подбавить при формовке труб совсем немного рассчитанного на термитов яда и можно прокладывать газопроводы из полиэтилена даже в Африке.
РГ: Бронежилетами и трубами сфера применения особо прочных полимеров не ограничивается?
Платэ: Нет, конечно. Из них можно построить, например, искусственный каток. По степени скольжения немного отличается, зато не надо никакого холода - кататься на коньках, играть в хоккей можно в шортах. Со временем материал немножко портится, поскольку лезвие конька, как и на обычном льду, оставляет след - иначе не будет сцепления. Для того чтобы восстановить гладкость и обеспечить оптимальное скольжение, полимерное покрытие шлифуют - по такой же примерно технологии, как работают обычные полотеры.
РГ: Затея привлекательная, но, видимо, недешевая?
Платэ: Около девяти тысяч рублей за квадратный метр вместе с монтажом. Не дороже, чем в Швейцарии и США. Но мы при этом нашли более эффективный метод полировки и свой способ выбора молекулярной массы, который превосходит то, что делают другие.
РГ: Выходит, понравившееся всем шоу Первого канала может иметь продолжение и там, где нет искусственного льда?
Платэ: В принципе, да. Но для этого нужно создавать условия.
Ссылки: