Поделиться
В нем будет несколько томов. Один посвящен Санкт-Петербургу - истории "Крестов", Петропавловской крепости и Шлиссельбурга. Другой окунет - слава богу, заочно - читателей в атмосферу "Бутырки", "Матросской Тишины", почившей с миром "Таганки" и других. Дойдет дело и до Урала, и, естественно, Колымы. А первый выпуск посвящен Владимирскому централу - тюрьме для особо опасных преступников. В нем немало интересного. Ну, например.
Камера с видом на сенокос
Мало кто знает, что в 20-е годы прошлого века заключенного могли отпустить из тюрьмы в отпуск, скажем, на сенокос. В марте 1927 года Главное управление местами заключения при НКВД приняло правила предоставления длительных отпусков в период полевых работ заключенным-крестьянам.
Сельского жителя могли отпустить в родные поля на целых три месяца. Не поощрялись отпуска для осужденных за конокрадство, поджог, разбой, грабеж и бандитизм. Остальные могли спокойно закосить - в самом прямом смысле - из централа. Обратно в тюрьму заключенный должен был вернуться со справкой, что во время отпуска действительно работал и вел себя хорошо.
Через несколько лет арестантам было уже не до покоса, его заменил лесоповал.
Вредителя узнаю по походке
В обычной жизни, как правило, трудно отличить, враг перед тобой или друг. В 30-е годы в советских тюрьмах эту проблему решили просто: там ввели особую форму для врагов народа.
В те времена это вообще была наболевшая тема. Если кто не знает, чаще всего в заклятые враги записывали бывших друзей народа. Для них существовал особый режим за решеткой. Например, прогулка в тюрьме таким заключенным разрешалась всего на десять минут. А чтобы и охрана, и другие арестанты не забывали, с кем имеют дело, для "врагов народа" придумали особую форму: брюки с желтыми лампасами, куртку с желтыми нарукавниками и фуражки с желтым околышем.
Железная маска с владимирским акцентом
В 40-е годы Владимирская тюрьма называлась особой тюрьмой Министерства госбезопасности. В ней сидело около двух тысяч человек, среди них были и железные маски. Точнее - номерные заключенные. Это, как правило, были vip-узники, чьи имена никто не должен был знать.
После вступления Красной армии в Прибалтику первыми железными масками во Владимирском централе стали руководители Литвы, Латвии и Эстонии, их жены и дети. За номерными заключенными закреплялись персональные камеры. Железные маски могли лежать на кроватях и спать в любое время суток: для спецтюрьмы эта привилегия дорого стоит. Им разрешалось иметь при себе личные библиотеки и писать. Они освобождались от стрижки головы под машинку. Два раза в день была положена прогулка по полтора часа, а то и более. Горячая пища выдавалась дважды в день, чай утром и вечером. Трижды в месяц полагалась баня.
Заключенный N 4, сын премьер-министра Литвы Гедемин Меркис, вспоминал: "Во время войны я делился своей пищей с надзирателем, который питался хуже заключенных". А вот тюремщикам поведение этой железной маски казалось подозрительным. В своем отчете начальник тюрьмы писал: "Заключенный N 4, наверно, сошел с ума, так как читает книги по истории дипломатии, вместо того чтобы читать "Графа Монте-Кристо". Кстати, впоследствии Гедемин Меркис стал известным экономистом.
Депутатская келья
Среди депутатов Госдумы было немало таких, по ком плакала тюрьма. Естественно, речь о дореволюционных созывах. Но руки правосудия, если, конечно, "тройки" можно так назвать, дотянулись до бывших депутатов спустя много лет. Некоторых пришлось доставать из-за границы.
Например, Василий Шульгин был крупным политическим деятелем в предреволюционной России, депутатом трех Госдум. 2 марта 1917 года он принимал отречение Николая II от престола. Потом не сошелся с большевиками, но зато сошелся с белогвардейцами. Не будем пересказывать весь краткий курс ВКП (б), но, в общем, белогвардейцы проиграли. Шульгин долго мыкался по заграницам, пока в декабре 1944 года его не достала в Югославии контрразведка СМЕРШ.
Бывшему депутату дали 25 лет тюрьмы и отправили во Владимирский централ. В то время здесь сидело очень много интеллигентных и ярких людей. В итоге депутат неплохо провел время за решеткой: много писал, думал, работал над собой. А когда вышел на свободу, написал: "Советы, посадив меня в тюрьму, 12 лет без малого кормили, одевали, мыли, лечили и держали крышу над головой. Как бы я провел эти годы на свободе? Может, чаша моих унижений была бы на свободе хуже, чем в тюрьме. Мое перо, которое не умеет служить, не могло бы меня кормить. В наше время независимые люди не нужны никому. Их место - тюрьма или богадельня". То и другое ему с удовольствием предоставила советская власть, с которой он так бессмысленно боролся.
Спецназ КГБ родился за решеткой
Идея создать спецназ КГБ пришла в голову Павлу Судоплатову - легендарному диверсанту. Именно под его руководством было спланировано, скажем, убийство Троцкого. Но мысль создать спецназ у него появилась, когда он давно уже не служил, а сидел. Как и многие коллеги, генерал Судоплатов попал за решетку после смерти Сталина, когда госбезопасность зачищали от бериевской команды. Судоплатов в нее не входил, но попал, что называется, под горячую руку.
Как он потом вспомнил, Судоплатов вместе со своим бывшим заместителем, а затем сокамерником Наумом Эйтингоном они написали из тюрьмы письмо Хрущеву, в котором содержались предложения по противодействию только что организованным в США диверсионным отрядам особого назначения - "зеленым беретам". Письмо получило одобрительную оценку секретаря ЦК КПСС Шелепина, курировавшего госбезопасность, во Владимирский централ приехал майор КГБ, который поговорил с узниками-генералами, записал все их предложения, а в подарок оставил два килограмма сахару. Так инициатива арестантов Судоплатова и Эйтингона привела к созданию спецназа КГБ.
Кто еще здесь сидел
Долгоруков Петр Дмитриевич - князь, депутат Госдумы нескольких созывов, помощник председателя I Госдумы, основатель и руководитель партии кадетов. В возрасте 80 лет в 1946 г. арестован в Праге контрразведкой СМЕРШ, получил 5 лет. Скончался в тюремной больнице.
Раков Лев Львович - ученый секретарь Государственного Эрмитажа, после освобождения Ленинграда создал Музей обороны Ленинграда, за что получил 25 лет.
Парин Василий Васильевич - академик АН СССР, академик-секретарь Академии меднаук. Арестован после командировки в США по обвинению в шпионаже.
Русланова Лидия Андреевна и ее муж генерал Крюков Владимир Викторович. Арестованы в 1948 г. за участие в антисоветской группе. В одной камере с Руслановой сидела актриса Зоя Федорова, арестованная в 1948 г. за связь с иностранцем.
Аллилуева Анна Сергеевна - сестра жены Сталина, а также Василий Сталин, сын вождя, оставивший на память о себе, собранную по его чертежам тележку для развоза пищи. Она служит до сих пор.
Гельмут Вейдлинг - комендант Берлина, Зигфрид Мюллер - офицер штаба дивизии, брат шефа гестапо, Эрнст Кейтель - начштаба дивизии, сын фельдмаршала Кейтеля и еще 17 генералов и высших офицеров германской армии.
Юй И Джи - генерал-лейтенант японской армии, начальник штаба Кио-Ва-Кай и еще 18 японских военнопленных.
Александрас Стульгинскис - президент Литвы, Иохан Лайдонер - главнокомандующий эстонской армией и ряд других руководителей стран Балтии и членов их семей.
Леван Гогоберидзе - известный грузинский социал-демократ.
Саид Ризо Али-заде - выдающийся деятель таджикской культуры, первый переводчик на узбекский и таджикский языки произведений Пушкина, Толстого, Гоголя.
Фрэнсис Гарри Пауэрс - американский летчик-шпион, сбитый под Свердловском 1 мая 1960 г.
Даниэль Юрий Маркович, Щаранский Анатолий Борисович, Буковский Владимир Константинович - правозащитники.
Юрий Калинин, директор Федеральной службы исполнения наказаний:
- Мы в службе, создавая серию "История тюрем России", стремились не популяризировать тюремные нравы или блатную культуру, а показать историю учреждений пенитенциарной системы как тонкий, но очень важный срез истории нашего общества.
Первым важным шагом для нас было создание в прошлом году совместно с каналом НТВ сериала "Российское наказание: вчера и сегодня".
А вышедшая из типографии в день 128-летия уголовно-исполнительной системы книга "Владимирский централ - тюрьмы владимирского края" - первая в серии "История тюрем России", в рамках которой уже в этом году мы планируем издать семь книг.