Поделиться
Мартовское голосование в 14 субъектах Федерации вроде бы опровергло опасения по поводу возможной реакции избирателей на нововведения, признанные многими наблюдателями как ужесточение демократических процедур. Ни удаление из избирательного бюллетеня графы "против всех", ни весьма спорные решения ряда участковых избирательных комиссий о снятии с выборов списков демократических партий, ни ожидавшиеся (и во многих случаях подтвердившиеся на практике) махинации с подсчетом голосов, как выяснилось, не сильно повлияли на активность граждан: почти 40 процентов имеющих право голоса пришли все-таки 11 марта на выборы. Что, кстати, даже ставит под сомнение еще одну недавнюю меру - отмену порога явки, которая, по задумке, должна именно нейтрализовать возникающее у многих избирателей, недовольных новшествами, искушение "проголосовать ногами".
Впрочем, эта мера еще может сыграть возложенную на нее роль.
Ведь интерес к мартовским выборам подогрела неожиданно закрученная интрига в связи с появлением второй "партии власти" (под руководством Сергея Миронова), вступившей в жесткую конкуренцию с политической монополией единороссов. Судя по всему, интрига эта возникла как импровизация и не была просчитана инициаторами создания "Справедливой России". К следующим выборам наметившийся конфликт, видимо, удастся погасить и привести обе партии, представляющие высшую номенклатуру, к "мирному сосуществованию". О чем хотя бы свидетельствует быстро потушенный конфликт в Санкт-Петербурге, где поначалу обиженная за Ставрополье местная "Единая Россия" отказывалась выдвигать Сергея Миронова своим представителем в Совет Федерации. В итоге все уладилось, и нетрудно предположить, что в ближайшие месяцы будет найден сценарий, по которому обе партии повернут лицом к настоящим противникам что слева, что справа. Что лишит выборы спонтанной привлекательности, которую мы наблюдали 11 марта.
Однако проблемы избирательной (и вообще политической) системы лежат, на мой взгляд, гораздо глубже, чем скорректированный закон о выборах.
Начать стоит хотя бы с принципов формирования политических партий. Как бы они не создавались - сверху или снизу, процесс их создания поставлен в жесткие рамки соответствующего закона, мало отвечающие современным требованиям.
Что, впрочем, неудивительно. Перед глазами его авторов не было иного примера, кроме количественных и качественных параметров партийного строительства, выработанных еще Лениным для будущей КПСС.
Взять хотя бы немыслимое для современных условий требование иметь в своих рядах не менее 50 тысяч (!) членов, чтобы партия могла зарегистрироваться. Впрочем, и предыдущий, до внесения изменений в законодательство, критерий в 10 тысяч членов не намного облегчал партийную жизнь.
Во-первых, такая цифра начисто исключает появление новых партий. Попробуйте, стартовав с "нуля", набрать необходимое число сторонников, чтобы еще при этом, до регистрации, вас не обвинили если не в экстремизме, то уж непременно в незаконной деятельности. Разве что вы начнете формировать партию из послушных и лояльных государственных чиновников, получивших соответствующее "добро" сверху. Любая инициатива снизу при таком пороге членства просто обречена.
Во-вторых, сам по себе принцип обязательной "массовости" партии родился и вырос в недрах все той же КПСС, которая через сеть своих партийцев контролировала все сферы общественной жизни.
Массовость же, в-третьих, вынуждала выстраивать внутри партии жесткую вертикальную дисциплину, чтобы ее члены чувствовали себя рядовым (или офицерским) составом армии единомышленников, не имеющих права ни на шаг влево, ни на шаг вправо.
Конечно, 50 тысяч человек - это не 20 миллионов коммунистов, состоявших в КПСС. Но сам по себе количественный показатель никак не вяжется с предназначением партии выражать в демократическом обществе политические и иные интересы различных (в том числе по численности) групп людей. Возможность ликвидировать, в соответствии с ужесточенными требованиями Закона "О политических партиях", 17 из 32 российских партий, которые не отвечают заложенным в него критериям, радует, наверное, проверяющие органы, которые уже принесли в жертву Республиканскую партию Владимира Рыжкова, но никак не способствует росту отечественной политической культуры.
По таким критериям, примени их в любой стране, считающейся демократической, партии вообще прекратили бы свое существование. Спросите там даже у сведущих людей, сколько членов состоит в той или иной партии, ответа не получите. Партийное влияние исчисляется не числом выданных членских билетов, а процентом голосов избирателей, причем правом испросить электоральную поддержку обладает любая партия, независимо от ее численности.
В нашем же случае получается, что количество перерастает в соответствующее качество, поскольку партии в большинстве своем являются не более чем электоральными проектами, которые рождаются и умирают в соответствии с избирательными циклами и политическими требованиями момента, но уж никак не в зависимости от их численности. Соответственно, теряет свое значение "программное обеспечение" партий, которые, за редким исключением, чуть ли не в единообразной форме повторяют друг за другом одни и те же предвыборные обещания: "повысить", "снизить", "бороться с...", "бороться против...".
Тот же принцип - "не умением, а числом" - применяется и в другой норме нынешней избирательной системы. Речь идет о порядке регистрации партийных списков на выборах: либо залог, либо подписи.
В первом случае практически недосягаемым является денежный порог допуска к выборам. В Санкт-Петербурге, к примеру, он составлял 90 миллионов рублей (почти 3,5 млн. долларов) - сумму, которой не может похвастаться ни одна партия, не пользующаяся специальной финансовой поддержкой. Именно по этой причине "Яблоко" могло воспользоваться только второй возможностью - сбором подписей, что, правда, ему не помогло.
Поскольку и в этом случае, в отличие, скажем, от европейской практики, избирательные комиссии исходят из презумпции виновности. В развитых демократиях никому в голову не придет проверять подписи на предмет их подлинности - они просто не являются предметом экспертизы. К тому же в России основанием для дисквалификации подписей может быть не только их недостоверность, но и технические нарушения при оформлении подписных листов: скажем, не соблюдены некие стандарты (кем заданные?) записи адреса...
Разумеется, вряд ли можно рассчитывать на то, что многочисленные замечания и претензии к действующим законам будут приняты во внимание в предвыборный период: не для того они создавались, чтобы облегчить жизнь и партиям, и избирателям. Но история демократической России не заканчивается, дай Бог, ни в 2007 году, ни в 2008-м.