Его взлет был стремительным. После победы на международном конкурсе дирижеров имени Караяна воспитанник Ленинградской и Московской консерваторий Китаенко стажировался в Венской Академии музыки под руководством легендарного маэстро. В 30 лет он стал главным дирижером Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко ("Кармен" с Фельзенштейном и возобновление опальной "Катерины Измайловой"), а в 36 - вслед за Кондрашиным возглавил симфонический оркестр Московской филармонии. На Западе Китаенко стал известен еще в 80-е, поставив в Венской опере "Пиковую даму" и "Бориса Годунова". В те же годы в Московской консерватории он воспитывал дирижеров, среди которых теперь известные Владимир Зива, Игорь Дронов, Михаил Юровский, китаец Линь Тао и возглавляющий Уральский оркестр Дмитрий Лисс. Собственно, по приглашению своего ученика, а также губернатора Свердловской области Эдуарда Росселя Китаенко и приехал в столицу Урала.
Играли незатертые сочинения великих австрийцев: "Линцскую" симфонию Моцарта и Девятую Малера. Пренебрегая модным для современных дирижеров "рубашечным" стилем одежды, Китаенко появился в безупречном фраке с белоснежной манишкой и лаковых туфлях.
Российская газета: Ваш екатеринбургский концерт - возвращение после 16-летнего отсутствия. Вы ощущали его необычность?
Дмитрий Китаенко: Безусловно. Я здесь последний раз был в 1980 году, помню эту сцену, этот зал... После концерта не спал почти всю ночь, потому что такие вечера остаются в памяти надолго. Если говорить об эмоциональной отдаче оркестра, трудно предположить, чтобы это могло быть лучше. Такого единого порыва сердец удается добиться очень редко. Я думаю, что такого концерта у меня еще долго не будет.
РГ: Вы живете в Швейцарии. Как протекала ваша жизнь эти 16 лет?
Китаенко: За эти годы я возглавлял несколько коллективов. Шесть лет был главным дирижером оркестра Франкфуртского радио. Работал в норвежском городе Берген, история оркестра которого, по-моему, перевалила за 250 лет, за его пультом стоял сам Эдвард Григ. Работал в Копенгагене с оркестром датского радио, в швейцарской столице, в Берне с филармоническим оркестром. И, безусловно, много гастролей с разными коллективами: Америка, Англия, Франция, Германия, Австрия, Италия, Испания... Легче сказать, где я не был.
РГ: А сейчас вы возглавляете какой-либо оркестр?
Китаенко: Я решил передохнуть от шефских забот. Было много предложений, но меня они не очень интересовали. Потому что не представляется вот такой идеальный вариант, как здесь, в Екатеринбурге: директор филармонии и главный дирижер, работающие в полном контакте и, конечно, губернатор, патронирующий оркестр. Такой треугольник очень трудно найти.
РГ: Вы хотели бы больше работать в России?
Китаенко: Есть эмоциональная потребность, но нет конкретных вариантов. Почему я не играю в Москве, в Питере? Я не могу приехать, когда мне говорят: "Приезжайте через три месяца", - у меня все расписано. А долгосрочное планирование здесь еще не вошло в норму. Другое дело - этот концерт - мы его запланировали еще два года назад.
РГ: Насколько вы осведомлены о том, что происходит в России в музыкальной сфере?
Китаенко: Не очень хорошо, поэтому боюсь судить. Но ясно, что большое количество не всегда означает хорошее качество.
РГ: Вы имеете в виду количество столичных оркестров?
Китаенко: Да, именно. Ведь раньше оркестры перенимали индивидуальность своего главного дирижера. Был оркестр Орманди, оркестр Мравинского, оркестр Светланова. Персона определяла стиль оркестра, его манеру, его звук. А сегодня очень высокий уровень технологий, но при этом потеряна индивидуальность. Когда были Стоковский, Кусевицкий, Орманди, Караян, Челибидаки, Шолти, в дом приходил хозяин со своим порядком. А сейчас в дом приходит гость.
РГ: А что такое вообще дирижер - полководец, ведущий за собой войско, медиум между композитором и публикой или некий гуру, который должен оркестрантов вести как духовный пастырь?
Китаенко: Я думаю, все это должно сочетаться. Да, полководец - надо принимать ответственные решения: лучше хирургическая операция, чем длительное терапевтическое лечение. Быть посредником между оркестром и публикой - конечно. Но все-таки профессия дирижера - это интеллигентность и интеллект.
РГ: Она требует и физических усилий - известно, что дирижеры за концерт даже в весе теряют. Как вы поддерживаете свою форму?
Китаенко: Она как-то поддерживается сама. Делать пятьдесят приседаний или отжиманий, душ ледяной - нет. Конечно, я катаюсь на лыжах, на горных и на кросс-кантри, но не как сумасшедший. Люблю велосипед. Но больше всего, когда выдается свободное время, люблю гулять пешком. И молчать. И в этот момент, как ни странно, вдруг могу решить: как должно получиться какое-то место в какой-то симфонии. Прихожу домой и фиксирую в партитуре.
РГ: Как вы относитесь к модной проблеме аутентизма?
Китаенко: Мне это не близко. Если на автобан, где мчатся машины со скоростью 130 километров в час, выезжает телега, ей там не место. Но если она едет по проселочной дороге с красивым ландшафтом - ради бога. Но это только мое личное мнение.
РГ: Как складываются ваши отношения с музыкальными театрами? Или опера перестала вас занимать?
Китаенко: Только в результате неудачных опытов и встреч с режиссерами. Раньше у нас было по-другому: дирижер с первых дней был вместе с режиссером, художником, мы принимали макет, дирижер выбирал состав певцов. Сейчас дирижер приезжает максимум за две недели до премьеры. Состав назначен дирекцией, у режиссера свой концепт, художник нарисовал нечто свое, и входить во все это лишь каким-то звеном мне неинтересно.
РГ: Сколько концертов в год вы даете?
Китаенко: Сейчас я резко ограничил их число до примерно 80. Но это тоже много.
РГ: У вас огромный репертуар, но есть что-то такое, что вам особенно хотелось бы сыграть?
Китаенко: Я мечтаю поставить "Огненного ангела" и именно с русским режиссером.
РГ: А как вы отреагируете, если вас пригласят в какой-нибудь российский театр на постановку как раз "Огненного ангела"? Ну, скажем, в один из главных театров.
Китаенко: Мне трудно ответить: я не знаю жизнь российских театров. Думаю, что у меня может просто не получиться.
РГ: По каким-то организационным причинам?
Китаенко:В работе я требую невероятной организованности не только от себя, но и от всех, кто меня окружает.
РГ:Вы считаете себя гражданином мира или человеком русской культуры?
Китаенко:Конечно, я человек русской культуры.
РГ: На скольких языках вы разговариваете?
Китаенко:На трех.
РГ: А думаете на каком языке?
Китаенко: На русском. За эти годы, что я жил вне России, я сыграл столько русской музыки! За последние годы я записал к юбилею Шостаковича с оркестром кельнского радио все его 15 симфоний. А сейчас работаю над циклом всех симфоний Прокофьева. Так что с Россией я никогда не порывал.