Поделиться
Талант его был огромен и заразителен: почти вся современная виолончельная музыка была написана для его страстной и, казалось, безграничной по возможностям виолончели. Эта виолончель жила в его руках почти семьдесят лет, с тех пор как он мальчиком дебютировал Концертом Сен-Санса на сцене. Музыка была его космосом, его миром гармонии, миром его мысли, которым он делился со всеми. И невозможно представить, что эту виолончель мы уже никогда не услышим. Невозможно также представить, что из нашего ощущения жизни и собственной истории уйдет такая личность, редкая даже для мировой культуры - открытая, обращенная к каждому на земле, воспринимающая человеческую свободу как абсолют. Именно такие личности творят эпохи, и в музыке есть уже эпоха с именем "Ростропович". Эта эпоха есть и в России - стране, которую он любил, которая его изгнала и которая все-таки успела сказать ему "прости". Хорошо, что успела.
Александр Солженицын:
- Уход Мстислава Ростроповича - горький удар для нашей культуры. Его пытались насильно отлучить от нее, лишив гражданства 30 лет назад. Я свидетель тому, как ему было больно. Он же прославил русскую культуру всемирно.
Прощай, любимый друг.
Алексей Герман,
режиссер:
- "Вот и все. Смежили очи гении. И когда померкли небеса, Словно в опустевшем помещении..."
Когда я слышал виолончель Ростроповича, у меня было ощущение, что вот-вот остановится сердце.
Это был великий музыкант, сам по себе могущий составить славу нашей стране. Но это был и великий гражданин. Невинная и смешная острота, что на даче великого Ростроповича дворником работает великий Солженицын, была не такой уж невинной. За нее вызывали в партком. Между тем в стране, в которой совсем недавно Союз писателей единогласно проголосовал за исключение великого Пастернака, где еще дрожали колени большинства интеллигенции, этот человек нашел в себе мужество ущемить себя и поддержать тем самым великого писателя. Это поступки, о которых знают все. Сколько же поступков, о которых знают мало, потому что он всегда помогал людям.
Однажды в разгар брежневского правления в деревне в 100 километрах от Ленинграда мы с женой услышали по радио "Свобода", что он и Галина Вишневская лишены советского гражданства и не могут вернуться в свою страну. Мы не помним точных слов, но помним, как они кричали наперебой: "Мы вернемся! Мы вернемся, сволочи! Мы вернемся!" И они вернулись. И больше никто и никогда не сможет разлучить Ростроповича с его родиной, с его любимой землей.
Стихотворение Давида Самойлова, с которого я начал, кончается словами: "Нету их. И все разрешено". Я верю, что у нас такого не случится. А мы, мое поколение, будем гордиться тем, что жили одновременно и даже были немного знакомы с этим великим человеком.
Бадри Майсурадзе,
солист Большого театра:
- Плохо мне. Что можно сказать о человеке, который для меня был как родной отец? Мы близко общались с ним последние 16 лет. Музыка нас свела, потом началась наша человеческая дружба. Так и бывает всегда. Родителей не выбирают, так было и здесь.
Еще в марте-феврале этого года он мне говорил: "Если кто-нибудь тебя хоть словом обидит, ты мне сразу скажи!" Это были настоящие отцовские чувства. Я могу одно сказать: Ростропович был великий человек! Настоящий человек, настоящий мужчина! Он прожил сложную жизнь и всегда вел себя достойно. В нем всегда было чувство юмора, и таким он оставался до конца. Только в последние дни был немного грустный. Но его очень тронуло, как отметили его юбилей в Кремле. Он был благодарен всем, кто это организовал. Этот юбилей принес ему последнюю в жизни радость. Он собрал последние силы и пришел на него, чтобы увидеть всех своих друзей и знакомых. Это было замечательно!
Борис Андрианов,
виолончелист:
- Осознание того, что произошло, придет позднее. Но я не знаю, кем были бы мы все - я и мои коллеги, - если бы не он. Потому что мы все его дети и внуки. Два моих педагога были его учениками. Так что неизвестно, как бы развивалась наша школа, если бы не было Ростроповича.
Денис Шаповалов,
виолончелист:
- Для нас всех, виолончелистов, он был не просто исполнителем, но отцом нашей виолончельной школы. Мы все прошли через влияние его личности и всегда знали, что есть Ростропович, хотя слушали его на пластинках. Я даже не говорю, сколько шедевров было создано композиторами специально для Ростроповича, и теперь мы все имеем возможность играть эти произведения. Он влиял на нас феноменом своей личности. Он никогда не делил исполнителей на детей и взрослых: с нами, юными, работал так же, как и с великими музыкантами. Он вообще был человеком без границ - человек мира, планеты Земля.