Наум Дымарский: Дебют двух ослов

Андре Арнольдович Лилиенталь родился в 1911 году. Мама его была оперной певицей, выступала на сцене Большого театра. Отец - автомобилист. Когда их мальчику исполнилось два года, мать повезла его в Будапешт, где жил ее отец. Но вскоре началась война, и они остались в Венгрии. Тем временем отца Андре, он был венгерским подданным, в России интернировали и отправили в Оренбург. В результате мать от расстройства потеряла голос и вынуждена была переквалифицироваться в портниху.

Жили трудно. Андре учился плохо, окончил лишь 5 классов и стал осваивать ремесло портного. Однако вместо портного стал шахматистом. Уже в 19 лет юноша с успехом дебютировал на международном турнире в Париже...

Он все рвался на свою родину - в Москву. В 1935 году принял участие во втором Московском международном турнире, разделив 8-10-е места. После этого турнира остался в СССР и активно включился в жизнь советской шахматной организации. Сыграл несколько матчей со столичными мастерами - Белавенцем, Юдовичем, Алаторцевым. (В скобках надо бы заметить, что именно о матче Лилиенталь - Алаторцев я, юношей, живя еще в Киеве, писал в местном журнале. Что, наверное, можно считать и началом моей журналистской работы.)

Затем Лилиенталь получает приглашение и на знаменитый третий Московский международный турнир с участием таких "звездных" шахматистов, как экс-чемпионы мира Ласкер и Капабланка, а также - Флор, Ботвинник, Рюмин, Левенфиш.

Когда мы познакомились (это было в 1949 году), Андре уже был гроссмейстером и рассказал мне историю, случившуюся как раз на турнире 1936 года.

Утром в парикмахерской гостиницы "Националь", где жили иностранные участники, брились легендарный кубинец Хосе Рауль Капабланка и Андре Лилиенталь, тогда еще венгерский подданный. По жребию им предстояло вечером того дня играть между собой в предпоследнем туре. Спортивная ситуация сложилась так, что Капабланка шел на первом месте, опережая на очко Ботвинника, а Лилиенталь - на четвертом.

- Как собираетесь играть? - спросил кубинец соседа с намыленной щекой.

- Не знаю, - ответил Лилиенталь.

- Ничью хотите?

- Хочу, но не знаю, как это делается.

- Очень просто, - объяснил Капабланка, - вы играете белыми. Мы разыгрываем дебют четырех коней, быстро разменами упрощаем позицию и расходимся.

- Я догадывался, - продолжал Лилиенталь, - что кубинец, пользовавшийся успехом у женщин, назначил и на этот вечер рандеву. А значит, мечтал освободиться пораньше.

В общем, мы пришли в Музей имени Пушкина, где проходил турнир, сели за столик и быстро, как заранее договорились, разыграли дебют. При таком сговоре немудрено, что играл я машинально. И вдруг увидел, что получил худшую позицию. Так расстроился, что сделал еще один плохой ход. Он сделал ответный ход - такой же плохой. Для того, разумеется, чтобы выравнять позицию.

Между тем время шло, я сделал ферзём уже 21-й ход, положение на доске вроде равное. И пора заканчивать "борьбу". Но по регламенту соглашаться на ничью раньше 30-го хода шахматисты могли лишь с разрешения турнирного комитета. А он был подчинен оргкомитету, который возглавлял видный государственный деятель того времени Николай Крыленко, на общественных началах руководивший Всесоюзной шахматной секцией. Мы с Капабланкой пригласили его к нашему столику, чтобы официально зафиксировать ничью. Неожиданно я по глупости спросил: "Вам нравится, Николай Васильевич, как мы разыграли дебют четырех коней?"

Крыленко хорошо разбирался в шахматах, скептически взглянул на позицию и шутливо заметил: "По-моему, это был дебют не четырех коней, а двух ослов. Ну, да бог с вами".

Лилиенталь признался: ему показалось, что стены и потолки музея стали пурпурными от стыда. С тех пор, заключил Андре Арнольдович, какое бы турнирное положение ни занимал мой соперник, я непременно играю, что называется, до последней капли крови...

К этому рассказу гроссмейстера есть одно добавление. Я вспомнил, что сохранил книгу, посвященную Московскому турниру 1936 года. В конце этой книги, как обычно в турнирных сборниках, приведен указатель дебютов. Дебют четырех коней встретился лишь один раз - у Лилиенталя с Капабланкой. Партия эта опубликована с комментариями кубинского гроссмейстера. После 21-го хода белых и слова: "Ничья" - Капабланка пишет:

"Естественный результат тактики белых. Если в дебюте четырех коней белые стремятся к ничьей, то черные могут ее избежать только с большим для себя риском. Я считаю, что отступления от избранной мною защиты оказались бы слабыми и предоставили бы белым чувствительное преимущество. В ответственных партиях я принципиально не позволяю себе рисковать, тем более что мое положение в турнире как лидера требовало от меня выдержки и спокойствия".

Конечно, Капабланка слукавил, решив облагородить договорную ничью серьезным комментарием...

До получения советского гражданства в 1939 году Лилиенталь выиграл турнир в Ленинграде (1935 г.), а спустя 5 лет стал чемпионом Москвы. Но главное его достижение - дележ первого и второго места с Игорем Бондаревским в чемпионате СССР 1940 года, где Андре опередил Василия Смыслова, Михаила Ботвинника, Пауля Кереса, Исаака Болеславского и других лучших шахматистов страны.

В 1976 году со своей первой русской женой Евгенией Михайловной Лилиенталь переехал в Будапешт. Возвращение организовал тогдашний венгерский лидер Янош Кадар, большой любитель шахмат.

...После большого перерыва мы вновь увиделись с Лилиенталем на "Матче нового века" 2002 года в Московском Кремле.

На открытии соревнования мы с Андре сидели вместе - в ряду для почетных гостей. На свободном, рядом со мной - справа, месте неожиданно появился Жириновский с громоздкой шахматной доской. И завел со мной разговор, мгновенно перейдя на "ты", хотя никогда до этого мы не встречались. Правда, польстив, заметил, что помнит мои шахматные репортажи.

Познакомившись с Лилиенталем, Жириновский попросил меня передать гроссмейстеру, что хочет с ним сыграть. Добрый Андре согласился. Я в качестве судьи разрешил начать борьбу, где белые фигуры захватил эпатажный депута. Андре начал партию, двинув вперед королевскую пешку, а через несколько ходов, "забыв" об обещании никогда не делать договорных ничьих, предложил мир. Жириновский, важно подумав, сказал, что согласен. Оказавшись в толпе болельщиков, Владимир Вольфович небрежно заметил: "Пожалел старика и принял ничью"...

 

Так играл Лилиенталь

В сокровищницу шахмат вошла другая партия между Лилиенталем и Капабланкой, сыгранная на международном турнире в Гастингсе (1934-1935 гг.)

Вот ее текст.
Защита Нимцовича. А. Лилиенталь - Х.Р. Капабланка.
1.d2-d4 Kg8-f6
2.с2-с4 е7-е
3.Кb1-c3 Cf8-b4
4.a2-a3 Cb4:c3+
5.b2:c3 b7-b6
6.f2-f3 d7-d5
7.Cc1-g5 h7-h6
8.Cg5-h4 Cc8-a6
9. e2-e4 (жертва пешки ради атаки в перспективе).
9....Са6:с4
10.Cf1:c4 d5:c4
11.Фd1-a4+ Фd8-d7
12.Фa4:c4 Фd7-c6
13.Фс4-d3 Kb8-d7
14.Kg1-e2 Ла8-d8
15.0-0 a7-a5
16.Фd3-c2 Фс6-с4
17.f3-f4 Лd8-c8
18.f4-f5! (делая этот ход, встретивший осуждение многих комментаторов, белые уже предвидят возможную жертву ферзя и теперь напряженно ждут ответа противника).
18.... е6-е5
19. d4:e5 Фс4:е4 (ловушка сработала!)
20. е5:f6! (жертва сильнейшей фигуры состоялась!)
20.... Фе4:с2
21.f6:g7 Лh8-g8
22. Ke2-d4 Фс2-е4
23.Ла1-е1 Кd7-c5
24.Ле1:е4+ Кс5:е425.Лf1-e1 (заключительный ход комбинации, после которого белые остаются с материальным перевесом).
25.... Лg8:g26. Ле1:е4+ Кре8-d7. Черные сдались, не дожидаясь очевидного ответа.
27.Ле7+.

Насколько хрестоматийна эта партия, свидетельствует и такой эпизод.

У Лилиенталя сложились теплые дружеские отношения с Бобби Фишером. Настолько, что президент ФИДЕ Кирсан Илюмжинов встретился с американским экс-чемпионом, дабы вручить ему гонорар в 100 тысяч долларов за изданную у нас, но своевременно не оплаченную книжку именно на квартире Лилиенталя в Будапеште.

А познакомились гроссмейстеры на матче Фишер-Спасский. Когда Лилиенталя представили Фишеру, американец, протягивая руку, вместо традиционного приветствия, произнес: "А, е6: f6!"