О чем? И - зачем?
Начнем со второго вопроса.
В канун встречи английская газета "Файнэншл таймс" назвала предстоящие переговоры "все более выходящей из моды говорильней самодовольных богачей". Сомнения в эффективности и, главное, легитимности решений, принимаемых на подобных неформальных встречах, высказываются давно. Эти, мягко говоря, сомнения овладели и массами так называемых антиглобалистов (а на самом деле разношерстной публики, проповедующей взаимоисключающие идеи - от анархии до коммунизма), от погромов которых "самодовольным богачам" приходится каждый год укрываться в укромных уголках вроде Хайлигендамма, куда запрятала нынешний саммит Германия.
И все же "восьмерка" существует и действует. В первую очередь, думаю, как инструмент хоть какого-то взаимодействия, заменяющий все менее эффективные формальные структуры межгосударственного общения - от ООН до СНГ, от НАТО до ОБСЕ. И чем дольше будут продолжаться пустые разговоры об их реформировании, не сопровождаемые реальными шагами, тем более незаменимыми останутся "клубные" форматы встреч, не отягощенные к тому же неповоротливыми чиновничьими аппаратами, способными убить на корню любое живое дело международной политики.
Впрочем, создается впечатление, что и "восьмерка" нуждается в переменах. Прежде всего в расширении "кадрового" состава. Пополнить ряды "самодовольных богачей" рвутся, по крайней мере, три страны - Китай, Индия, Бразилия, чей совокупный экономический рост (вместе с Россией) заметно превосходит аналогичный показатель могущественной "семерки". Кстати, лидеры этих трех стран, а также Мексики и ЮАР приглашены в Хайлигендамм, где, не исключено, пройдут предварительный кастинг. За этой "пятеркой" стоят еще с десяток стран, реально влияющих на соотношение мировых - политических и экономических - сил. И, кстати, возможный прообраз будущего "клуба ведущих государств" уже функционирует с 1999 года в виде неформального дискуссионного форума "большой двадцатки" министров финансов и председателей центробанков.
В 2006 году появилась новая идея: создать организацию, объединяющую государства-лидеры, а не государства, обладающие крупнейшими экономиками. Идея проста: отнюдь не все страны мира, играющие первую скрипку на мировой арене, могут похвастаться большими размерами своих экономик. К примеру, влияние Ватикана на судьбы человечества крайне велико, однако его экономика имеет микроскопические размеры. Соответственно, в состав нового клуба должны войти государства, представляющие все континенты (опять же называется "двадцатка"), чтобы их лидеры могли оперативно реагировать на глобальные и региональные вызовы.
В любом случае расширение численного состава, безусловно, сыграло бы на руку России, которой сегодня приходится в одиночку отмахиваться от нарастающих претензий в ее адрес со стороны семи старожилов "восьмерки".
На нынешнем саммите должны всплыть четыре темы, по которым позиции Москвы и ее пока еще партнеров заметно расходятся.
Во-первых, размещение в Европе американской системы ПРО. Россия ужесточает тон разговора вокруг этого вопроса, испытывает новые вооружения, грозит выходом из Договора об обычных вооруженных силах в Европе. В ответ - заверения в том, что компоненты ПРО развертываются не против России, а даже напротив - в интересах ее безопасности и защиты от потенциального ядерного удара, исходящего от разного рода "изгоев". Судя по всему, спор политически безысходен, поскольку обе стороны не намерены сдавать своих позиций.
Это означает, что Москве придется все же иметь дело с новой ситуацией, в которой главное - не дать себя вовлечь в гонку вооружений, однажды уже измотавшей страну до состояния самораспада. Для самоуспокоения можно вспомнить и схожие "звездные" планы рейгановской администрации, оказавшиеся непригодными для практического воплощения. И вряд ли очередной раунд словесной перепалки на сей счет, которая без сомнения произойдет в Хайлигендамме, приблизит ее участников к компромиссу. Скорее каких-то хотя бы внешних подвижек можно ожидать от неформального визита Путина в начале июля в "родовое гнездо" семейства Бушей.
Еще одно "яблоко раздора" - Косово. Кремль стоит на своем: пока сама Сербия не согласится с планом Ахтисаари или любым другим вариантом цивилизованного развода, Россия не проголосует в Совете Безопасности ООН за резолюцию, предусматривающую отделение Косово. Здесь, правда, Москва может быть не столь непримирима, как в других вопросах. Во-первых, речь идет не о собственном упрямстве: есть ведь еще Белград, на который она и ссылается. Кроме того, в своем нашумевшем интервью западным СМИ накануне саммита Владимир Путин сделал оговорку относительно того, что возможности найти компромисс не исчерпаны. Где они? Может быть, в уступках партнеров по другим темам обсуждения? Тем более что в руках у Путина весомый аргумент: Южная Осетия, Абхазия и Приднестровье, для которых косовский прецедент может стать "руководством к действию".
Из ожидаемого - и обвинения в адрес Москвы по поводу использования "энергетического оружия" против своих соседей и отказа не то что ратифицировать Энергетическую хартию и связанный с ней Транзитный протокол, а даже обсуждать эту тему. По правилам хартии, транспортировка энергоносителей, принадлежащих третьим странам, должна осуществляться по внутреннему транзитному тарифу. Учитывая недавние договоренности между российским президентом и лидерами Казахстана и Туркмении о строительстве Прикаспийского газопровода через Россию, найти компромисс по этому вопросу будет столь же сложно, как и по другим.
В том числе, разумеется, по самому чувствительному и, главное, понятному для широких масс наблюдателей (от профессионалов до обывателей) - о состоянии демократии в России. Судя все по той же беседе с журналистами, Путин будет настаивать на том, что у нашей страны свой путь к идеалам демократии, иначе к власти (а впереди - электоральный цикл) могут прорваться экстремисты, от национал-патриотов до либералов-непатриотов. Как иллюстрация к этому тезису - последние события в Ставрополье, способные спровоцировать очередную (какую по счету?) волну национализма и ксенофобии. До сих пор, пусть и натужными усилиями, с подобного рода всплесками удавалось справиться (пример - Кондопога). А вдруг не удастся? - словно задает риторический вопрос Западу российский президент. И как бы сам отвечает: так что уж лучше пусть будет так, как есть, чем... Даже страшно подумать.