Семидесятилетний житель Оренбурга Апанасенко - отец солдата. Почти 20 лет он бьется, чтобы узнать правду о гибели сына и похоронить его как положено. Мешает этому одно обстоятельство: череп погибшего солдата уже 18 лет хранится в сейфе прокуратуры.
Эта дикая по своей циничности история не списана в архив только лишь из-за нечеловеческих усилий осиротевшего отца. О деле Апанасенко, потерявшего в армии единственного сына, знают все кому положено - судьи, прокуроры, медики... Большинство из тех, при ком оно начиналось, уже не работают. Следствие вела поначалу военная прокуратура, потом ее сменила гражданская, потом опять военная. И все годами ходят по одному и тому же кругу, который разорвать никто просто не хочет.
Все началось в другой стране - в СССР. За четыре дня до увольнения в запас рядовой Апанасенко скончался. Похороны пришлись как раз на день, когда он должен был ехать домой. Родным сначала объявили диагноз - "ботулизм", будто бы солдат съел плохие консервы. Но спустя очень непродолжительное время диагноз уже звучал по-другому - "обширная внутричерепная гематома". Солдат в городскую больницу попал с одним диагнозом, в военный госпиталь с другим. Кто прав? Суды решают этот вопрос до сих пор, но так и не решили!
Апанасенко-младший был самым обыкновенным парнем. Сильным, здоровым - под два метра ростом. Учился на факультете промышленно-гражданского строительства политеха.
Из армии Алексей должен был вернуться осенью 1988 года. Не вернулся. Его похоронили быстро. Военная прокуратура возбудила уголовное дело, которое прекратила за "отсутствием события преступления". Отец с вердиктом не согласился. Через год прошла эксгумация. Череп и шейные позвонки отделили от тела. С тех пор череп так и остался у военного прокурора. Кстати, эта повторная экспертиза написала, что диагноз солдату при доставлении в госпиталь был поставлен неправильно. А какой правильный - никто отцу не сказал до сих пор. Похоронить голову можно только по решению военного суда. А решения нет. Как уже нет и воинской части, где служил солдат: ее расформировали.
В Генеральной прокуратуре уголовное дело Апанасенко оказалось в 1991 году. Но стране было не до рядовых военных строителей. Оттуда отцу отписали, что по закону копии медицинских документов ему не могут быть переданы. Мытарства и борьба Анатолия Александровича дали поразительный результат - спустя четыре года Конституционный суд по его жалобе внес поправку в статью 209 УПК. Она позволила гражданам нашей страны жаловаться на действия следователя и прокурора в суд. Но самому отцу от этого легче не стало.
Сколько раз прямо на жалобах начальники писали: "Организовать тщательную проверку". Но все без толку! Иногда отец получал просто отписки, часто не получал никакого ответа вообще. Иногда те, кто ему отвечал, кажется, просто издевались над пожилым человеком.
Вот один из примеров: "На многие вопросы, которые ставите, Вы не получили ответы не потому, что следственные органы их не исследовали и не хотели отвечать, а потому, что для их разъяснения необходимо провести целый цикл бесед по теории уголовного права и процесса, основам судебной медицины".
У отца нет документов, что младший сержант погиб в армии при исполнении служебных обязанностей. Значит, нет и льгот. Но отец продолжает биться. Хотя его сыну, вернись он живым, исполнилось бы уже сорок лет. А у Анатолия Александровича были бы уже взрослые внуки - такие же, как не пришедший со службы сын.