Поделиться
"Их труды имеют поистине стратегическое значение. Они сопоставимы с масштабными открытиями в атомной энергетике или авиакосмической отрасли", - такими словами президент России предварил вручение государственных премий в области науки и техники Сергею Ковалеву, Игорю Спасскому и Давиду Пашаеву.
Два академика, чьи имена связаны с конструкторским бюро "Рубин", и их соратник, до недавних пор - генеральный директор "Севмаша", удостоились этой чести "за разработку, создание и развитие трех поколений атомных подводных ракетоносцев". Высокий научный уровень, технологические заделы и огромный опыт, что накоплены в эти годы, не только дают возможность работать над повышением боевой эффективности наших подводных сил, но и позволяют решать важные народно-хозяйственные задачи, заявил в ответном слове генеральный конструктор и научный руководитель ЦКБ морской техники "Рубин" академик РАН Сергей Ковалев.
Сообщения с подобных церемоний скупы на подробности. Однако глава государства, вручая награды, счел необходимым особо выделить одно достижение - многократное снижение шумности подводных лодок. Что скрывается за этой фразой и другими формулировками президентского указа, в диалоге с корреспондентом "РГ" рассказывают сами лауреаты.
Сергей Ковалев: За время строительства кораблей второго поколения нам удалось снизить шумность в тридцать раз. С этой проблемой мы основательно разобрались. А поначалу не было ни теории, ни практики того, как формируется подводный шум. Теоретические исследования, в которых участвовали такие ученые, как Анатолий Петрович Александров и ныне здравствующий академик Виктор Андреевич Гапонов-Грехов - это одна сторона дела. А вторая - мы много испытаний проводили в море, на лодках, выявляли, что же является источником шума.
Была, я бы сказал, развернута всесоюзная кампания по снижению шумности. Совершенствовались технологии и оборудование не только на судоверфях, но и на многих предприятиях других отраслей.На правительственном уровне были сформулированы требования к виброактивности оборудования и механизмов, которые шли на подводные лодки. И все с одной целью - повысить скрытность действий наших АПЛ в море.
Российская газета: "Севмаш" в его нынешнем виде способен адекватно реагировать на те научные и научно-технические решения, которые вы предлагаете внедрять на кораблях четвертого поколения и проектируете для пятого?
Ковалев: "Севмаш", как и вся наша промышленность, в непростом положении. Ему пришлось пройти через тяжелейший период 90-х годов. И здесь огромная заслуга Давида Пашаева - он не дал заводу пойти по рукам. Многие в его положении распродавали оборудование, сдавали площади в аренду. А он сохранил уникальное производство в условиях, когда не было должного обеспечения госзаказа.
РГ: Непростые времена были и у самого "Рубина". И то, что сегодня КБ развивается, осваивает новые направления деятельности, многие связывают с именем академика Игоря Спасского. А из самого названия "Рубин" перестали делать тайну, у КБ появились зарубежные партнеры...
Ковалев: Все так. Но что касается открытости, тут события развиваются по синусоиде. Сначала сильно распахнулись, сейчас - движение в обратную сторону. Ведь как бывает? То, что мы шепотом, меж собой говорили, выходит вдруг в виде справочника под редакцией министра обороны - со всеми подробностями, как ракета летит, как у нее головы разделяются... А мы об этом, повторюсь, говорили при закрытых окнах и дверях. Поэтому надо ясно понимать, что является секретом.
РГ: Госпремию вы разделили на троих. Компания лауреатов вас устраивает?
Ковалев: Вполне. C Игорем Спасским мы начинали еще на лодках первого поколения. Он был моим заместителем на 658-м проекте.
РГ: Головным кораблем этой серии стала К-19, которую прозвали "Хиросима" и про которую сняли голливудский фильм?
Ковалев: Да. Но там я еще не был главным конструктором. Я подключился на стадии строительства. Ракеты на этих лодках были довольно хилые - в смысле дальности полета. Много недоработок оставалось и в энергетических установках. Ведь это были первые шаги. А вот проект 667А - уже второе поколение. В него вложили все знания и опыт, которые приобрели ранее. По этому проекту было построено 34 корабля.
РГ: За серией 667А, как известно, последовали усовершенствованные корабли с обновленным или новым ракетным комплексом - 667 Б, БД, БДР, БДРМ. Такая эволюция себя оправдала?
Игорь Спасский: Сама жизнь подсказала, что сложные технические системы должны развиваться эволюционно. Создается одно поколение - на том уровне развития науки и техники, который существовал. Потом, когда появляется опыт эксплуатации, накапливаются новые знания, сами становимся умнее - переходим к следующему поколению. Подводные лодки наиболее ярко проявляют такую эволюцию. Это, если хотите, особая научно-техническая эпопея...
РГ: А у производственников какой на это взгляд? Только освоишь одно - берись за новое. Завод не наступал на горло конструкторской мысли, конфликтовать не приходилось? А если случалось - как выходили из положения?
Давид Пашаев: Тут все просто - последнее слово всегда оставалось за главным конструктором. Я для себя это твердо усвоил. Еще до того, как стать генеральным директором "Севмаша", был начальником всего стапельного производства, два года - главным инженером и шестнадцать - генеральным. А еще раньше работал сдаточным механиком и заместителем начальника цеха. Причем это было в 70-е годы - самые напряженные по количеству сдаваемых кораблей.
РГ: Академик Спасский назвал этот период "золотым"...
Пашаев: Да, в то время на "Севмаше" сдавали по пять-шесть кораблей в год. А кроме нас лодки строили еще в Ленинграде на Адмиралтейском объединении, в Комсомольске-на-Амуре и на "Красном Сормово" в Горьком.
РГ: У ракетных кораблей третьего поколения, к которым относятся подводные лодки проекта 941 "Акула", и судьба, и послужной список оказались не столь завидными, как у 667-го. А если прямо говорить - совсем не завидными. Не обидно?
Ковалев: Очень обидно! А причин такого положения несколько. Первая - лодки должны ремонтироваться. Но у государства, как нам тогда объясняли, не оказалось для этого средств. На создание класса богатых людей денег хватило, а на ремонт подводных лодок - нет.
Второе, что с этим связано, - вооружение. Производство ракет, которыми изначально были оснащены эти корабли, прекратили еще в 1988 году. Но их изготовили достаточное количество. А дальше полагали так, что будем лодки ремонтировать и приспосабливать к новым ракетам...
РГ: Но ракеты к нужному сроку не оказалось? "Барк", над которым работали в КБ имени
В.П. Макеева, после нескольких неудачных испытаний задвинули в угол и стали делать с нуля морской вариант "Булавы"...
Ковалев: Что я могу сказать? Если бы "Акулы" ремонтировались, то и ракету новую довели бы до ума. И сейчас эти лодки были бы в строю. Но что случилось, то случилось. Лодки не отремонтированы, американцы дали деньги на их утилизацию, эти деньги с радостью использовали...
РГ: Возможно, мой следующий вопрос прозвучит обидно, но к подводным лодкам 941-го проекта из-за их размеров приклеилось прозвище "водовоз", а в конкурирующих с "Рубином" КБ этот корабль называли победой техники над здравым смыслом...
Ковалев: Ничего обидного не вижу. Да, лодка большая - она должна была нести большое количество ракет весом почти сто тонн каждая. Быть маленькой она при всем желании не могла.
РГ: А на АПЛ четвертого поколения ракетные шахты такие же большие?
Ковалев: На "Дмитрии Донском", который переоборудован для испытаний "Булавы", в старые шахты вставлены новые, габариты которых соответствуют габаритам новых ракет.
РГ: Положение в нашем подплаве вы знаете лучше других. Уверен, следите и за тем, что и как у соперников. Можете прямо сказать, как складывается сейчас соотношение сил в подводном флоте? Мы - американцев, или они нас?
Ковалев: В свое время мы достигли с ними паритета - и количественного, и качественного. Но потом, в 90-е годы, когда мы играли в демократию и новое мышление, американцы тратили огромные средства на развитие, в том числе и наук, связанных с обороной. А у нас сегодня что? Акустическая наука в значительной степени развалилась, ЦНИИ имени академика Крылова практически не финансируется, Акустический институт в Москве почти прекратил существование... И только сейчас что-то начинает возрождаться. Мы словно выходим из глубокого обморока. Голыми руками нас, конечно, взять нельзя, но сравнение не в нашу пользу.
РГ: У каждого из вас немало высоких званий и государственных наград. Как расцениваете нынешнюю премию?
Спасский: Учитывая возраст - и Сергея Никитича Ковалева, и мой собственный, и наш общий стаж работы, это определенный итог. Не хочу сказать - черта. Пока есть силы и возможности, будем работать. Но это завершение определенного этапа в развитии науки и техники подводного кораблестроения. Это, если хотите, интегральная оценка, поэтому у нее особый вес в сравнении со всеми другими нашими наградами.
Пашаев: Считаю, что в моем случае это прежде всего высокая оценка труда северодвинских корабелов. У нас не было перерывов даже в самые тяжелые годы. В начале века мы сдали "Гепард", хотя его не очень ждали, были скептики, но корабль превзошел ожидания.
Это, конечно, и оценка тех усилий, которые предпринимались нами в рамках Государственного российского центра атомного судостроения. Это ГРЦАС, куда входит и "Рубин", без указаний свыше, без дополнительного финансирования сумел перевести всю комплектацию из Украины, из других республик на российские предприятия.
РГ: Можно говорить, что уже с "Юрия Долгорукого", головного корабля в серии ракетоносцев четвертого поколения, при строительстве используется только российская комплектация?
Пашаев: Да. Из Украины мы получаем сейчас только кабель, но и то это уже совместное российско-украинское предприятие. А раньше там было более 50 процентов комплектации, весь металл шел оттуда, важнейшие схемы - навигация, вычислительные комплексы... Мы это сумели изменить.
И еще. Такая награда - знак особого внимания государства к нашим делам. Признание исключительной важности того, чем мы занимаемся, для обороноспособности страны. Это сигнал к тому, что внимание к нашим делам было, есть и будет.