В среду, 20 июня, Россия и Евросоюз приступают к совместному проекту "Сближение законодательной и методологической базы ЕС и РФ в сфере санитарии и фитосанитарии". За 2,5 года специалисты должны выработать единые требования к качеству и безопасности продуктов питания.
В последнее время между Россией и Евросоюзом участились взаимные претензии по импортным поставкам продовольствия. Чтобы преодолеть технические барьеры, мешающие торговле, ЕС и Минсельхоз России организовали специальный проект, на который Евросоюз выделил 4 миллиона евро. 1 миллион пойдет на переоборудование российских лабораторий, а 3 миллиона - на экспертно-организационную работу.
Накануне старта проекта его руководитель - представитель Британского института стандартов Дэвид Пэппер и представитель российской стороны - начальник управления по ветеринарному контролю Россельхознадзора Николай Власов встретились в "РГ" и рассказали о самых "болевых точках" предстоящей работы.
Говядина по двойным стандартам
Российская газета: Николай Анатольевич, так что вы бы хотели подправить в европейском законодательстве?
Николай Власов: В принципе, у нас нет к нему претензий. Но есть проблемы в практике применения. Например, если нам надо аттестовать российское предприятие для экспорта какого-то продукта в Евросоюз, то на это уходит 1,5-2 года. Россия же аттестует зарубежные предприятия за 2-3 месяца. И при этом нас еще постоянно критикуют за то, что мы "дубовые", неповоротливые и осложняем жизнь бизнесу.
РГ: Господин Пэппер, вам не кажется, что Евросоюз сам запутался в собственных требованиях? Почему-то на ввоз они у вас очень строгие, а вот на вывоз... Пример тому - конфликт вокруг польского мяса. Кстати, а как бы поступил ЕС, если бы экспортеры начали завозить в Польшу контрафактный продукт?
Дэвид Пэппер: Естественно, мы бы это пресекли. Дело в том, что наше законодательство так устроено, что за безопасность ввозимого в страны ЕС товара несет ответственность Комиссия Европейского сообщества. А за безопасность вывозимого продукта отвечает страна-экспортер. Поэтому конфликт между Россией и Польшей должны урегулировать сами государства без вмешательства ЕС. Хотя и мы не остаемся в стороне - Еврокомиссия четыре раза посылала в Польшу свои инспекции. И они, кстати, предписали полякам срочно улучшить работу ветеринарной службы.
Власов: Вот мы и попытаемся выяснить, почему в ЕС такой двойной стандарт. В России, например, за все несет ответственность Россельхознадзор. Что же касается конфликта с Польшей, то я хотел бы подчеркнуть, что проблем с польским мясом как с таковым у нас никогда не было. Производители работают нормально. А вот некоторые торгующие польские организации превратили свою страну в плацдарм для контрафакта. И от этой ситуации сейчас страдают не только российские импортеры, но и добросовестные польские производители, у которых мы перестали покупать мясо. Проблема в том, что раз польский жулик берет, скажем, в Индии мясо буйволов, а в Африке мясо зебу и пытается привезти его в Россию под видом говядины, значит, рядом с ним сидит еще и российский жулик. Как выяснилось, на этом работала целая криминальная система. Например, во Францию никто не пытался провезти мясо зебу.
Пэппер: Хочу добавить: надо во всех странах вводить систему тотального контроля, с помощью компьютерной техники отслеживать передвижение каждого животного и состояние его здоровья. Во время кризиса с "коровьим бешенством", чтобы нечестные коммерсанты не могли продавать "больное" мясо, в Европе было введено такое требование. Но пока эта система по-настоящему отработана только в одной стране. В Северной Ирландии, остро нуждающейся в экспорте говядины, ввели в практику индивидуальную маркировку крупного рогатого скота. На каждое ухо ему устанавливают по специальной бирке с номером стада и его личным номером. Бирок две - на случай потери одной из них. При каждом переходе животного "из рук в руки" информация поступает в базу данных министерства сельского хозяйства. Не дай бог потерять обе бирки. Тогда животное просто не примут на мясокомбинате.
Власов: Мы думаем о введении такой системы в России даже в более расширенном формате. Буквально через несколько недель должна закончиться работа над проектом закона. Начнем с крупного рогатого скота, а потом займемся "вольногуляющими" - овцами, козами, которые пасутся на околице. Затем дойдет очередь и до лошадей. В итоге контроль охватит всех животных, включая обитателей зоопарков.
РГ: Господин Пэппер, насколько нам известно, условия вступления в Евросоюз предусматривают, что в стране должна работать система контроля за животными. Но в Польше-то ее нет, а она член ЕС.
Пэппер: Вновь присоединяющимся к Евросоюзу странам на разработку и внедрение такой системы дается время. И Польша сейчас как раз этим занимается.
Рыбий ящур и "щели" в законах
РГ: Господин Пэппер, а какие претензии есть у Евросоюза к российским требованиям по безопасности продовольствия?
Пэппер: Некоторые положения, принятые много лет назад, устарели. И мировая наука это уже доказала. А Россия до сих пор их придерживается.
Власов: Это правда. Приведу конкретный пример. У нас прописано, что если в стране выявлен ящур у крупного рогатого скота, то оттуда нельзя экспортировать... рыбу. Если, допустим, в каком-то хозяйстве Англии обнаружен ящур, а в английский порт зашел сейнер и перегрузил рыбу в холодильник, то ввозить ее в Россию уже нельзя. В 1970-х годах, когда это положение утверждалось, считалось, что рыба может быть переносчиком ящура. Сейчас уже доказано, что это не так, а норма до сих пор остается. И таких положений у нас хватает.
РГ: Проект по сближению российского и европейского ветеринарного законодательства рассчитан на 2,5 года. Значит, разночтений набралось немало? Каков же "зазор" между нашими нормами?
Власов: "Зазоров" несколько. Первый - в законодательной сфере. Ведь в основном наши нормы и правила по ветеринарии и фитосанитарии достались России от Советского Союза.
Второй "зазор" существует в методологии. Например, с каким-то из ввозимых в Россию продуктов питания возникла проблема - он "заподозрен" в инфекционной или химической угрозе для здоровья человека. Если мы и наши торговые партнеры будем использовать разные методы выявления этой проблемы, то получим несравнимые результаты. Сейчас мы часто с этим сталкиваемся. Допустим, фирма намеревается завезти какой-то продукт из европейской страны. При отгрузке он проходит исследование на безопасность. А приходя в Россию, опять попадает на исследование. И если результаты тестов не совпадают, то движение товара останавливается до выяснения всех обстоятельств. Простои в портах порой длятся по 2 месяца.
Третий "зазор" связан с подготовкой персонала лабораторий. Естественно, и в России, и в ЕС специалисты должны быть обучены на одинаково высоком уровне. Но тут мешает четвертый "зазор" - аппаратура. Она у нас тоже разная.
Сколько стоит ВТО?
РГ: Видимо, эти же "зазоры" существуют с ВТО? Почему тогда проект ограничивается лишь гармонизацией законов и методик с ЕС?
Пэппер: Просто он не связан со вступлением России в ВТО.
Власов: В этом я не вполне согласен с Дэвидом. Да, присоединение к ВТО не является целью проекта. Но европейское законодательство полностью гармонизировано с требованиями этой организации. И, выработав общие с ним стандарты, нам будет легче адаптироваться в ВТО.
РГ: То есть Россия сразу "убивает двух зайцев"?
Власов: Не совсем. За счет этого проекта мы решаем только часть задач по присоединению России к ВТО в ветеринарной и фитосанитарной сфере. Например, на законодательную работу из этого проекта при всем желании мы сможем выделить, думаю, не больше 0,5 миллиона евро. А по нашим расчетам, российской стороне для того, чтобы гармонизировать свое ветеринарное и фитосанитарное законодательство с требованиями ВТО, понадобится около 61 миллионна рублей, то есть больше 1,5 миллиона евро. Финансирование в этом объеме запрошено. Часть денег уже даже "забита" в федеральном бюджете. Правда, на 2008 год. Всего же на гармонизацию с нормами ВТО во всех сферах России потребуется около 900 миллионов рублей.
РГ: В Евросоюз входит больше десятка стран. Значит ли это, что Россия по закону меньшинства должна будет идти на уступки в одностороннем порядке? Иными словами, ЕС просто навяжет нам свои правила?
Пэппер: Речь идет не о подавлении одного законодательства другим, а об их гармонизации. Аналогичные проекты у нас были и с другими странами.
РГ: А население каким-то образом заметит результаты вашей работы? Продукты не подорожают от сближения законодательств?
Пэппер: Вы можете ожидать, что продукты в магазинах будут намного безопаснее и качественнее. Например, молоко - в отношении содержания бактерий, белка, жирности. А рынок уже сам определит, сколько стоит качество.