Поделиться
Алина Жукова, дочь уфимской правозащитницы, осуждена на семь лет лишения свободы. За что?
Из приговора судьи Октябрьского районного суда Абдуллина Р.Р. от 7 мая 2007 года в отношении Алины Жуковой: "В подтверждение довода свидетеля Федора П. (в приговоре указана фамилия, - Л.Н.) о якобы боязни за себя в случае отказа сотрудничать с сотрудниками милиции суду доказательств не представлено. Кроме этого, отсутствие в настоящем судебном заседании подобной боязни вызывает обоснованное сомнение в ее наличии изначально".
При встрече со мной в Уфе Федор П., на вид ему года двадцать три, повторил свой рассказ о событиях 12 октября прошлого года только под запись, наверное, в четвертый раз, но он не показался мне заученным, как роль. До меня этот рассказ выслушали следователь, сотрудники прокуратуры Башкортостана и упомянутый судья Абдуллин Р.Р., судивший Алину Жукову, сидевшую перед ним в клетке. Но никто, кроме меня, Федору П. пока не поверил. Во всяком случае, официально. А я вот поверил. Он говорил с трудом, тихо, как, может быть, каются на исповеди. Но той "боязни", о которой с известной иронией написал в приговоре судья Абдуллин, отправляя Алину в колонию на семь лет, в глазах Федора П., действительно, уже не осталось. Нет уже в нем раболепного страха перед ментами, он его пересилил в себе, когда понял, что знать о себе, что ты подлец, - еще страшнее.
Итак, вот краткая схема рассказа Феди П. (полная запись на моем диктофоне, а также в прокуратуре Республики Башкортостан и в протоколе суда). С Алиной Жуковой Федю познакомил их общий знакомый за несколько месяцев до описываемых событий. Они встречались в молодежных компаниях, часто созванивались, обсуждали фильмы и общих знакомых. 12 октября прошлого года около полудня как раз был один такой звонок, Федя спросил, где она находится, а Алина сказала, что как раз идет мимо его работы с тяжелыми сумками. Он вышел, подвез Алину до дома на своей машине и вернулся в офис (он менеджер). Спустя какое-то время, когда Федя вышел из конторы на улицу покурить вместе с двумя коллегами, к ним подъехала машина, из нее выскочили двое в штатском, скрутили Феде руки, в ответ на попытку коллег его защитить показали им мельком какое-то удостоверение, а его самого сунули в машину и увезли.
Следуя рассказу Феди, которому мы не обязаны верить во всех деталях, но он в целом вполне складен, эти двое, оказавшиеся сотрудниками милиции, остановили двух прохожих пацанов, которых попросили быть понятыми, завели всех в какой-то подъезд, обыскали Федины карманы и обнаружили там дозу марихуаны, с его слов, подброшенную в машине. Пацаны расписались в протоколе и отвалили, надо думать, благодаря судьбу, что сегодня это случилось не с ними, а опера завели с Федором П. доверительный разговор. Они объяснили, что сам Федя им не нужен, а нужна Алина Жукова, которую он сегодня подвозил. А тот протокол, который они только что составили на Федю, можно и порвать.
Федор П. пытался как-то умилостивить оперов, даже, с его слов, отдал им деньги, они взяли, но им была нужна Алина. И он сломался, испугался, потому что у него маленький ребенок. Вот это другой разговор, сразу подобрели милиционеры. Они поехали в милицию, где отксерокопировали шесть купюр по сотне и пометили их каким-то бесцветным порошком. Эти купюры Федя должен был, по плану, всучить Алине для передачи Сергею С. Федя этого Сергея раньше не знал, но в милиции откуда-то знали, что он - тоже знакомый Алины.
К дому Алины они подъехали на оперативной машине, замаскированной под такси, Федя поднялся в квартиру. Дома были Алина, ее мама Альмира Рашидовна и ее подруга Аня, которую Федя раньше видел мельком. Федя попросил Алину отдать шестьсот рублей Сергею С. Он сказал, как его научили в милиции, что это долг Сергею, но он стесняется вернуть его сам, потому что просрочил. Алина согласилась съездить к Сергею, которого знала, тем более, что ей надо было у кого-то взять в том районе флешку с материалами для экзаменов. Поехали втроем с подругой Аней на такси. О чем Алина и Аня болтали в дороге, Федя не помнит, а сам он молчал, потому что ему было плохо (а кому тут было бы хорошо?). Возле дома Сергея С. минут пятнадцать ждали, Алина звонила ему с мобильного, наконец, Сергей пришел, она поднялась в квартиру и вернулась через несколько минут, сказав, что все хорошо, деньги она отдала, правда, Сергей, вроде, и не понял, от кого это и кто такой Федя. Развить эту тему они не успели, потому что через минуту их всех скрутили менты и отвезли в РУВД. Там подругу Аню отпустили, Федю тоже, так как он перед этим написал заявление о желании "добровольно помочь в изобличении торгующей наркотиками Алины Жуковой".
В милиции же при понятых сделали смывы с рук Алины, на которых засветился специальный порошок, в карманах у нее нашли дозу марихуаны (менее грамма) и три меченые купюры, хотя по логике придуманной истории их должно было быть две: якобы за покупку марихуаны у Сергея и передачу ее Феде она взяла себе двести рублей и дозу. По тому, как ее крутили и везли в машине в наручниках, в карманах у нее могли найти что угодно, хоть полкило героина или пистолет.
Отпущенный на свободу, Федя напился и приполз домой, где все сразу рассказал своей молодой жене. На следующий день возле РУВД, куда он пришел для очной ставки с Алиной, он встретил ее маму Альмиру Рашидовну, вдруг решился, подошел к ней и шепнул на ходу, что все было не так и что на суде он все расскажет (но судья поверит милиционеру, который наблюдал эту встречу из окна и интерпретировал ее ровно наоборот: мать Алины подошла к Феде и заставила его изменить показания). Еще через день Федя пришел к Альмире Рашидовне в общественную организацию "За права человека" и первый раз все это рассказал так, как повторил мне. С тех пор он ни разу не сбился со своих показаний ни у следователя, ни в прокуратуре, ни в суде, но ему не поверили, и он сейчас сам под статьей за "дачу заведомо ложных показаний".
Теперь о деталях. Подруга Аня, которую мама Алины и их общие друзья уговаривали прийти в суд, отказалась это сделать, испугалась. Ни следователь, ни прокурор, ни судья не настояли на явке или приводе Ани для дачи показаний, хотя это важный свидетель, но, скорее всего, это свидетель защиты. Не была допрошена и жена Феди, которой он в ту же ночь, распустив сопли, рассказал историю в том виде, в котором она опровергает версию обвинения.
В обвинительном заключении следователь дал (прокурор утвердил) Алине такую характеристику: нигде не работает, систематически употребляет наркотики, ранее замечена в их сбыте. Судья все же не решился воспроизвести это в приговоре, так как никто никогда не ловил Алину ни с какими наркотиками, медицинские пробы не обнаружили никаких следов в ее крови, суду же были представлены сведения о том, что она учится заочно в Санкт-Петербурге, после окончания юридического колледжа в Уфе работала в военкомате и только что уволилась, так как надо было ухаживать за бабушкой: ей из-за диабета ампутировали ступни. Положительные характеристики судья Абдуллин даже воспроизвел в приговоре и тут же, никак, в общем, это не мотивировав, впаял 20-летней девчонке 7 лет лишения свободы. Вообще-то, по практике таких приговоров просто не бывает, тут максимум два года, по первому разу, скорее всего, условно, даже если допустить, что в деле есть доказательства.
Еще одна важная деталь, которую следствие и суд полностью проигнорировали, решив, что это вообще из другой оперы, связана с биографией Альмиры Жуковой, Алининой мамы. Она всю жизнь до мая прошлого года работала администратором в бытовке, потом столкнулась с несправедливостью, связанной с увольнением ее коллектива из 30 человек, добилась восстановления всех на работе и вдруг поняла, что правозащитная деятельность - это и есть то, что ей больше всего по сердцу. 10 октября Альмира провела в Уфе "пресс-конференцию" (для шести журналистов, ни один из которых так нигде ничего и не написал), посвященную пыткам в колонии строгого режима в Мелеузе (факты подтверждены официальной проверкой). Алину Жукову задержали через два дня.
Тут можно было бы добавить еще и массу более мелких деталей, связанных с показаниями понятых и оперативников, гораздо более путанных, чем очень даже цельный рассказ Федора П. Но нет на самом деле никакой необходимости делать это в газете. Потому что существует презумпция невиновности - веками и в разных государствах выстраданный принцип уголовного правосудия, а не просто "такая-то статья УПК". Презумпция невиновности исходит из того, что обвиняемый - один против целой полицейской машины, хорошо если есть преданный ему и опытный адвокат, а больше на этой стороне никого нет, а на той - вся мощь государства. По этой причине презумпция невиновности требует от суда толковать все сомнения, какие есть в деле, в пользу подсудимого. И там, где не действует эта презумпция, там нет и никакого суда. Все сомнения. А не многовато ли их в деле Алины?
Как знают постоянные читатели "Российской газеты", я уже больше года веду в ней еженедельную рубрику "судебные хроники", где стараюсь рассказывать о том, что российские суды в провинции нередко принимают и справедливые решения в защиту человека от произвола властей, в том числе милиции. В Уфе я не без труда добился приема у уполномоченного по правам человека в Башкортостане, он сам бывший полковник милиции. Ранее он уже высказался в местных газетах, что в деле Алины все законно, мне же сказал, что в правовом государстве уполномоченный по правам человека не имеет права вмешиваться в рассмотрение уголовного дела судом. Неужели? А где тут правовое государство? Может быть, в Уфе? Сейчас здесь сознательно затягивают кассацию, чтобы дело не ушло в Москву. Единственный шанс Алины - вмешательство Москвы, на чем мы и настаиваем перед Генеральным прокурором РФ Юрием Чайкой и председателем Верховного суда РФ Вячеславом Лебедевым.
Об авторе
Кандидат юридических наук, шеф-редактор Агентства судебной информации, колумнист "РГ", обозреватель "Новой газеты".