Какие мы - русские? Далек ли современный образ русского человека от вековых мифологизированных представлений? Как нам выйти из плена идеологических штампов о самих себе? Кому выгодны эти штампы? На эти вопросы "РГ" отвечает доктор философских наук Александр Ципко.
Российская газета | Что такое, с вашей точки зрения, "национальный характер"? В науке ведь этого термина не существует, во всяком случае это не предмет аналитики.
Александр Ципко | "Национального характера" на все времена нет. Как и особой "русской цивилизации", особого "русского человека", который - по шаблону - не любит собственность, не любит преуспевание, нерационален, отдается великим порывам, и единственное, на что способен, так это витать в облаках. Все это мифы, которые абсолютно не соответствуют русской истории.
Россия разнолика. Было патриархальное Нечерноземье, которое не приняло реформы Столыпина. Юг России и Крым - это совершенно другой тип людей, состоятельных и способных. А сибиряки - наиболее сильные русские люди. Поэтому выпячивание в качестве "русского характера" некоторых особенностей крестьян Нечерноземья, мягко говоря, надуманно.
РГ | Но ведь есть поговорка "Что русскому- хорошо, то немцу -смерть"? Значит, общие черты у нас все же есть?
Ципко | Да, есть психочерты, настроение души, что ли, которое присуще русскому человеку, но не совпадает с настроениями души немца, итальянца, француза, грека.
РГ | И каковы эти особенности этнопсихологии?
Ципко | Ну, к примеру, движение психики из крайности в крайность. Почему у нас прижились революционные настроения? Потому что так развивается наша история: спокойствие, спокойствие - потом взрыв! Желание резких перемен. Действительно, есть временная утрата чувства реальности, желание чуда сразу. Помните, у Ленина: "От нас требовали чуда, и мы дали чудо. Чудо революции". Есть и другое: скажем, поразительное легковерие, желание начать новую жизнь. Кстати, крайне опасное легковерие. А еще поразительная внушаемость. Я много времени провел за границей: в Польше, Японии, в Штатах. Там народ гораздо более критичный и реалистичный. Их невозможно соблазнить, например, псевдопатриотизмом в духе Жириновского.
РГ | А что делает нас именно такими?
Ципко | Я думаю, важно то, что связано с православием, византийской и греческой культурой. С историей.
Без золотой середины
РГ | А каковы, на ваш взгляд, наши козыри?
Ципко | Так в том-то и дело, что невозможно одно оторвать от другого. Возьмите хотя бы способность сострадания, даже вопреки здравому смыслу. Я наблюдаю за современниками. Мало кто пройдет мимо нищего. Хотя все знают, что это почти профессионалы. Отзывчивость и доброта - русская психология. Но самое главное, золотая середина - это не про нас: грешить, так грешить, каяться, так каяться.
РГ | Почему, как вам кажется, прижился "русский миф"? Его поддерживали многие очень почитаемые российские мыслители.
Ципко | В советское время он был популярен среди интеллигенции, потому что не совпадал с марксизмом. Это была своеобразная форма диссидентства. Мы понимали, что все разговоры о нации, о судьбе и психологии народа коренным образом противоречат официальной идеологии.
В начале 90-х эти идеи имели успех, потому что в условиях тотального распада люди потеряли веру в себя, начали проклинать свою историю, русскую судьбу. А русский миф спасал от тотального национального нигилизма. Но прошло 20 лет, мы сохранили государство, выходим в мир. Хорошо было слушать красивые тексты умного славянофила Хомякова о том, что православные живут, монашествуя. Но пришло рациональное время. Кстати, об этом и отцы церкви говорят.
РГ | Как рынок сочетается с православным учением?
Ципко | Почитайте выступление митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла в РГГУ. Если уж мы вошли в этот современный мир, говорил он, то не сможем уйти от модернизации. И придумать особую модернизацию и особые механизмы, кроме рынка и индивидуальной предприимчивости, не сможем. Владыка ставит вопросы: "Есть ли в нашем характере нечто такое, что поможет нам остаться людьми, достойными современной цивилизации? Разве православие противоречит идее хозяина?" И отвечает, цитирую почти дословно: "Если Бог сотворил этот материально-вещественный мир, то русский человек, который имеет семью и дом, должен заботиться о хозяйстве, о собственности. Другое дело, что к богатству не следует прикипать душой.
РГ | Индивидуальная предприимчивость, рационализм... Как в этот ряд вписать русскую общинность?
Ципко | Еще один славянофильский миф. Община была создана после того, как освободили крестьян от крепостного права - сверху, административно, чтобы удобнее было собирать налоги.
Банкроты или святые?
РГ | А что скажете о советском "русском характере"?
Ципко | Мы часто специфические, морально-психологические особенности жизни и поведения человека в рамках уникальной советской системы переносим на русский характер. Не понимая, что с точки зрения исторической науки советская система - абсолютная случайность. Не будь мировой войны, миллионов солдат, которые не знали, что делать, не будь союза и с Францией, и с Англией, не было бы и советской России. Другое дело, что на выходе из советской тоталитарной системы мы сейчас имеем покалеченную нацию. Даже татары не так уничтожали у покоренных народов элиту, как мы уничтожили самих себя.
РГ | Миф о русском характере, неприспособленном к жизни, кому сейчас выгоден?
Ципко | Одинаково и либералам, и почвенникам. Марксистам была очень выгодна идея о русском человеке, который готов страдать и жить в бараках. Но это вранье, что он пошел за большевиками, потому что коммунизм соответствовал его природе. Сколько процентов участвовало в Гражданской войне? 10-12 процентов. А остальные выжидали. Не появись Троцкий, который устроил заградотряды у Казани, не известно, чем бы окончилась революция! А заградительные отряды состояли из латышей, венгров и китайцев! Я к тому, что это была интернациональная большевистская революция.
Либералы же представляют нас патриархальной, негодной к модернизации страной. А раз так, надо русских переделывать, необходимо западное влияние. Мол, поменяем их архетип, сделаем способными жить свободно, любить собственность.
Есть и третье направление. Многие мои знакомые уходят в романтическое славянофильство, в культурное гетто. Ощущения там такие: есть враждебный мир, а мы - святые - не оскверним себя внешними контактами. Там рассуждают о великой России, подымают за нее тосты. Но это гетто вымирания. Либералам такой расклад выгоден, потому что им мила мысль о подконтрольности России, славянофилам - потому что делать ничего не хотят.
РГ | По-вашему получается: избавимся от мифов и заживем хорошо. Однако что-то недосказано по поводу того, какие же мы.
Ципко | Нужно отбросить мнения радикальных либералов и агрессивных славянофилов. Ведь это же не только проблема культуры, это проблема мировоззренческая. У тех и других получается, что Россия без советской системы не могла решить проблемы индустриализации.
РГ | Как и современная Россия - проблемы модернизации?
Ципко | А это уже проблема груза марксизма, который висит над нашим сознанием под видом русского мифа. И оставляет нас в рамках марксистско-ленинской идеологии. Если вы признаете, что без революции русские не могли решить проблемы цивилизованности, чем это, мои дорогие, отличается от взглядов нынешних либералов, что современная Россия без Запада не может ответить на вызовы современной цивилизации?
РГ | Традиционный вопрос русской интеллигенции: что делать?
Ципко | Подвергнуть ревизии русскую культуру и представить себе русскую точку зрения. Не знаю, как вам, а мне ближе всего либеральный патриотизм Струве. Струве размышлял, как соединить русский суверенитет со свободой.
А какие доктрины популярны сейчас? Возьмем хоть группу Холмогорова. Они неосознанно или лукаво берут миф о русском человеке и начинают оценивать русскую историю в соответствии с этим мифом. Что тогда получается? К примеру, был плохой Хрущев, который соблазнил русского человека благосостоянием и "перевел его из барака в пятиэтажки". Замечу, что сами эти ребята любят жить в пятизвездочных отелях. Это попахивает цинизмом.
Справка "РГ"
Ципко Александр Сергеевич. В 1968 г. окончил философский факультет МГУ, доктор философских наук. С 1972 г. - в ИМЭПИ РАН (бывший Институт экономики мировой социалистической системы Академии наук СССР). С 1963 по 1990 г. - член КПСС, с начала 90-х находится в оппозиции к радикальной демократии. Одно из самых ярких имен перестройки.