Поделиться
На побережье Иссык-Куля состоялся первый международный форум "Слово и дело" с участием политологов Киргизии, России, Грузии, Казахстана и Украины.
Одним из его участников стал директор института стратегических исследований (Москва), доктор исторических наук Евгений Кожокин. Сегодня он Ц гость "Российской газеты".
Российская газета: Евгений Михайлович, Центральная Азия и, в частности, Киргизия находятся на острие геополитических интересов одновременно нескольких сверхдержав Ц США, России и Китая. С чем это связано?
Евгений Кожокин: Совершенно очевидно, что сегодня мы наблюдаем определенный виток обострения борьбы за Центральную Азию. Например, для США интересы в этом ключевом регионе, обладающем большими запасами энергоресурсов, определены достаточно четко: вне зависимости от того, разрабатываются или нет эти ресурсы, они должны находиться под контролем их или их союзников. С этой точки зрения США рассматривают регион, исходя из своих стратегических национальных интересов.
В то же время Центральная Азия для Штатов Ц тыловая база. Ситуация в Афганистане сложная и не имеет тенденции к улучшению. Сегодня можно говорить о том, что талибы и их союзники определили слабые места у американцев и сил НАТО, дислоцированных в Афганистане. Операция в Афганистане Ц это первая крупномасштабная сухопутная операция НАТО в истории альянса. Соответственно в случае, если она провалится, во всем мире это будет расценено, как первое серьезнейшее поражение НАТО. И тот облик Североатлантического альянса, куда многие страны сегодня стремятся, в том числе и наши партнеры по СНГ Ц Грузия, часть политического истеблишмента Украины, Ц изменится. Ведь одно дело Ц войти в организацию, символизирующую собой могущество и непобедимость, но совершенно другое Ц стать членом альянса, который только что потерпел крупное поражение.
К тому же, мы сегодня наблюдаем углубление кризиса вокруг Ирана. Соединенные Штаты приближаются к военному решению иранской проблемы. Но для того чтобы осуществлять военные операции в отношении Ирана, им нужны плацдармы в Центрально-Азиатском регионе.
Киргизия, где в аэропорту "Манас" находится важнейшая американская база, по сути, остается единственным таким плацдармом, поскольку из Узбекистана такая же база была выведена. Есть еще логистические центры США в Таджикистане. Но несомненно то, что база в "Манасе" по своим масштабам играет исключительную роль. Поэтому сегодня для Соединенных штатов и НАТО интерес к Киргизии носит нерегиональный характер. И с этой точки зрения Центральная Азия, в особенности Киргизия, конечно, имеет огромное значение.
Другой блок вопросов связан с тем, что очевидна активизация усилий Европейского Союза в Центральной Азии. Правда, интересы ЕС здесь носят скорее экономический характер. Прежде всего, это стремление создать альтернативные пути доставки энергоресурсов в Европу, минуя Россию.
Наконец, во всех странах Центральной Азии, включая Киргизию, мы видим растущую экономическую экспансию Китая.
В этом плане для России ситуация в регионе достаточно непростая. Мы должны четко определить, что мы можем сделать, исходя из наших интересов в этом регионе, в чем мы должны, в частности, и помочь нашим партнерам из Центральной Азии, с которыми у России сложились очень тесные отношения. Мы входим в ЕврАзЭС, ОДКБ и фактически близки к союзничеству. К тому же мы сами часть этого региона. Осмысление общерегиональных интересов Ц это наша общая задача.
РГ: Давайте вернемся в 2000-2001 годы. В то время в плане отношения России к Центрально-Азиатскому региону еще только намечались в общих чертах, возможно, были какие-то тенденции. Но четких принципиальных внешнеполитических и экономических акцентов все-таки не было. На ваш взгляд, когда они появились и в чем заключаются?
Кожокин: Именно к этому периоду, по сравнению с 1990-ми, в отношениях России и стран ЦАР появилась институциональная определенность. Существовала, хотя и не очень эффективно, организация Центрально-Азиатского сотрудничества. Сейчас, мне кажется, принято очень логичное решение о том, что имеет смысл существование единой организации в виде ЕврАзЭС. И то, что Узбекистан вернулся в ОДКБ Ц структуру, которая занимается вопросами безопасности, Ц и вступил в ЕврАзЭС Ц это очень существенный момент не только с точки зрения отношений России и Узбекистана, но и выстраивания российской политики в Центральной Азии. Конечно, хотелось бы, чтобы в ЕврАзЭС, и в ОДКБ вошел и Туркменистан. Возможно, мы забегаем вперед, но есть определенные признаки того, что в ближайшем будущем изменится и политика Туркмении по отношению к России и партнерам по региону. Свидетельством тому Ц недавняя встреча президентов России, Казахстана и Туркмении по поводу проекта строительства прикаспийского газопровода, на осуществление которого возлагаются надежды. Немаловажное значение имеет и модернизация старого газопровода, идущего с территории Узбекистана через Туркменистан. В этом ряду стоят и гидроэнергетические проекты, к осуществлению которых совместно приступили Россия и Таджикистан.
В этом плане не менее важную роль, чем в целом Центральная Азия, играет Киргизия. Гидроэнергетика Киргизии является ключевым моментом для сохранения не только экономического потенциала, но и стабильности в Центральной Азии. Мне представляется, что Россия должна строить серьезную позицию, чтобы гидроресурсы оставались в руках региональных стран. Далее, идет поиск совместных плоскостей сотрудничества стран ЦАР с Россией в области высоких технологий. Это и явное оживление кооперационных связей, прежде всего с Узбекистаном, в области аваиастроения. Это и совершенно новые формы сотрудничества в области ядерных технологий с Казахстаном. Также есть планы возобновления некоторых кооперационных связей в осуществлении ряда технологических проектов с Киргизией.
Конечно, требует осмысления такой важный социально-экономический фактор, как миграционные потоки из региона в Россию. Речь идет о судьбах сотен тысяч человек. Происходит принципиально новая интеграция на человеческом уровне. Очевидно, что людям, которые приезжают в Россию в надежде заработать, надо знать русский язык и быть приобщенными к нашей культуре. С этой точки зрения, кстати говоря, российское информационное поле должно присутствовать в Центральной Азии в гораздо большей степени, чем оно присутствует сейчас. И это не попытка некого информационного диктата, а необходимость для самых простых, обычных людей, чтобы они могли успешнее зарабатывать деньги, содержать семью и интегрироваться в нашу страну. С другой стороны, мы заинтересованы в том, чтобы к нам приезжали не только работники низкой квалификации. Мы заинтересованы в специалистах. И поэтому российское законодательство о гражданстве и дальше будет модернизироваться как в сторону дальнейшего облегчения получения гражданства российским соотечественникам, так и граждан СНГ в целом. В этом плане у российско-киргизского сотрудничества есть перспективы.
Наконец, очень важно для нас в наших отношениях с Центральной Азией также то обстоятельство, что весь регион по сути Ц прекрасный рынок для России.
РГ: В ближайшем будущем для более эффективного противодействия международному наркобизнесу в странах Центральной Азии будут открыты представительства Федерального агентства по контролю наркотиков РФ. Это уже не простое соглашение о сотрудничестве, а конкретные реальные шаги. Существуют ли, на ваш взгляд, механизмы, которые позволяют решать серьезные межгосударственные проблемы на таком уровне?
Кожокин: Совершенно очевидно, что специалисты по борьбе с наркотрафиком в государствах Центральной Азии часто не имеют достаточного ресурса. Вне всякого сомнения, мы нуждаемся в реальной совместной оперативной работе. И если совместная работа между соответствующими спецслужбами РФ и стран региона будет строиться по такому принципу, если начнется реальный обмен информацией, то, в конечном итоге, в сетях наркоборцов окажутся уже не курьеры, перевозящие зелье, а люди, которые этот процесс изначально организовывают, оказывают покровительство наркомафии.
Но сейчас это тяжелейший вопрос. Через Россию азиатский наркотрафик идет в прибалтийские государства и Европу. Чтобы справиться с растущим наркопотоком, необходимы общие усилия как России, так и всех стран региона.
РГ: Какова должна быть политика России в отношении соотечественников и что, на ваш взгляд, российская сторона могла бы и должна была сделать для своих соотечественников за рубежом? Если говорить о русском мире, то какое значение Россия вкладывает в это понятие?
Кожокин: Это исключительно сложный вопрос. Я, наверное, смогу ответить на него лишь отчасти.
Во-первых, на мой взгляд, ни в коей мере вопросы о русском мире нельзя сводить к государственной политике. Она всего лишь один из его аспектов.
Существует старая интеллигентская русская традиция ругать собственное государство и бороться с ним. В то же время все мы Ц люди, неразрывно связанные с государством. Мы, русские, в своей истории переживали фантастических масштабов трагедии. И, как нация, смогли выжить, только имея сильное государство. Опираясь на него, мы смогли пережить и польскую оккупацию, и 1812 год, и Крымские войны, не говоря уже о Первой и Второй мировых. В то же время в нашей повседневной жизни мы Ц народ, который давно уже не живет кланами, племенами, а живет семьями. Поэтому, когда возникают разного рода неурядицы, мы обращаемся за защитой к закону в лице правоохранительных органов.
Но есть еще проблема на уровне нашего общества, нашего русского мира: соотечественники там, где они живут, не умеют друг с другом договариваться. Государство в любом случае лишь бюрократическая машина, которая работает с определенной организацией. А если их 10 или 20, если, к тому же, они постоянно друг с другом воюют, то государство, например, в лице его зарубежного посольства попросту оказывается в тупике.
Сегодня, строя и создавая русский мир, мы должны понимать, что это задача и государства, и каждого из русских. Нам есть чем гордиться. Ни историей, ни культурой мы не уступаем ни одной нации в мире. Главное Ц научиться гордиться собой и уважать себя.