Поделиться
Напомним, что в прошлом сезоне театр "Школа драматического искусства" подвергся реорганизации: у него изъяли его "родовое" помещение на Поварской улице, передав его в ведение проекта "Открытая сцена" Комитета по культуре г. Москвы, а самому театру предложили сосредоточить всю работу в новом здании на Сретенке. Васильеву было предложено занять должность главного режиссера театра на все время его реорганизации, по окончании которой он может "продолжить творческую деятельность в качестве художественного руководителя".
Между тем по окончании реорганизации в сентябре нынешнего года без согласования с создателем театра на пост его директора был назначен Алексей Малобродский, а на все просьбы учеников и актеров Васильева о назначении новым художественным руководителем театра первого актера труппы Игоря Яцко ответа до сих пор не поступило.
23 июля нынешнего года истек срок годового отпуска Васильева. Не дожидаясь решения городских властей, он направил на имя заместителя председателя Комитета по культуре города Москвы Андрея Порватова заявление об отставке. В нем режиссер подробно изложил обстоятельства и мотивы своего решения. В частности, он дезавуирует утверждения Порватова, изложенные им в майском письме коллективу театра, в котором говорится, что Комитетом по культуре города Москвы "исключительно для А.А. Васильева была предусмотрена должность художественного руководителя". Васильев в своем заявлении пишет, что это утверждение является ложным:
"Исключительно для А.А. Васильева была проведена насильственно реорганизация путем увольнения А.А. Васильева с должности художественного директора и назначения на эту должность постороннего лица, профессиональными обязанностями которого являлся аудит.
Исключительно для А.А. Васильева - ему была предложена должность главного режиссера, от которой он не отказался в связи с предстоящими гастролями спектаклей театра: в Париж, Амстердам, Дельфы и Авиньон.
Исключительно для А.А. Васильева и без его на то согласия был изменен Устав театра в его первом и главном параграфе - о единоначалии - и был утвержден новый, "двуначальный" устав.
Исключительно для А.А. Васильева была проведена насильственно реорганизация путем увольнения А.А. Васильева с должности художественного директора и назначения на эту должность постороннего лица, профессиональными обязанностями которого являлся аудит... Исключительно для А.А. Васильева и без его предупреждения на должность директора театра был назначен г-н Малобродский... И не "исключительно ли для Васильева" он был исключен из театра "Школа драматического искусства", но таким исключительным "Распоряжением о реорганизации", по которому у бывшего режиссера, педагога и первого лица театра, размещавшегося в двух зданиях, не осталось ни одного! На Поварской поселился новый ГУК, на Сретенке - новый Устав реорганизованного старого ГУКа!"
Свое открытое письмо-заявление на имя Порватова Васильев заканчивает следующими словами:
"Многие авторы предпочитают эпиграфом начинать свою повесть. Но в нашем, а точнее сказать - в Вашем случае я очень бы хотел все самое короткое и самое необходимое сказать в заключение новеллы "Семь ложек дегтя, или ответ господину Порватову":
Один с сошкой - семеро с ложкой (поговорка).
Одна ложка дегтя испортит бочку меда (поговорка).
Порватов! порватов
парус!
Каюсь, каюсь, каюсь! (кажется, из Высоцкого)"
В течение двух дней мы надеялись получить комментарий московских властей. Пока эти попытки не увенчались успехом. Надеемся все же на какую-то реакцию.
Очевидно, что своим заявлением об отставке Васильев кладет конец затянувшемуся диалогу с властью - диалогу, в котором он оказался потерпевшей стороной. Все, кто интересуется его творчеством, знают, что именно диалогу как основе театра он посвятил последние 20 лет своей работы. Он стал подлинным мастером и поэтом диалога, исследуя его сущность на текстах Дюма, Томаса Манна, Достоевского, Мольера, Пушкина, Шекспира и Платона. Но задолго до того, как диалог оказался в самом центре его режиссерской работы, все свои новые идеи он закреплял именно через беседы, в диалогах оттачивая теорию. Именно в диалогах он обрел ту теоретическую основательность, тот блеск методологического анализа, которая во многом отличает его от его собратьев по цеху. Но диалог с московскими властями ему явно не дался.
Художественный образ Васильева вновь встает перед нами во всей его полноте и временной перспективе, в его метаниях и болезненных поисках истины, в его никогда не удовлетворенной жажде совершенства, в его конфликтах с идеями и людьми, в его любви и ненависти, во всей парадоксальности его взглядов, в конце концов - в его распятости между прошлым и будущим, между Востоком и Западом, между утонченным эстетством и православной аскезой, Серебряным веком и византийским средневековьем.
Эти парадоксы его существа и творчества создали целую эпоху в отечественном и мировом театре.
Может быть, теперь, когда Васильева нет больше в актуальном театральном пространстве нашей страны, кто-то заново сможет оценить объективную неизбежность того пути, который проделал этот парадоксальный художник от своих самых знаменитых и популярных спектаклей 70-80-х годов до изысканных мистерий, сделанных на самом рубеже веков. А заодно увидеть, как в его судьбе в полной мере отразился век, его метания и ошибки, его социальные метаморфозы, перемены власти и властной идеологии.
Васильев - часть тоталитарной системы, ненавидевший ее всей душой, стремившийся преодолеть, во многом нес все ее пороки и достижения в своем собственном сознании. И все же, как свободный художник, он в итоге оказался ее жертвой - изгнанником.