06.08.2007 02:10
Поделиться

Налоговики взялись за московский "КиН"

На днях разразился очередной скандал на алкогольном рынке - на сей раз вокруг московского завода "КиН", который посетили налоговики в сопровождении ОМОНа. Прокомментировать ситуацию мы попросили одного из его акционеров, экс-заместителя гендиректора предприятия Михаила Максимова.

Российская газета | Может, не стоит сгущать краски? Обычная проверка. Что могли искать проверяющие в документах предприятия?

Михаил Максимов | Краски сгущать, может быть, действительно, не стоит. Я могу только предположить, что официальным поводом для проверки стала информация, что на заводе якобы появились признаки совершения руководством "противоправных действий, связанных с уклонением от уплаты налогов с использованием договорных схем с фирмами-однодневками". Эта информация и была озвучена СМИ. Обычно особый интерес проявляется в таких случаях в отношении бухгалтерской отчетности.

РГ | Кому принадлежит завод?

Максимов | Московский завод коньячных вин "КиН", существующий с 1940 года, был приватизирован в 1994 году. Объем производства - 11,3 миллиона литров коньяка - это 22 процента российского рынка. В конце 2006 года 43 процента акций предприятия находилось в руках правительства Москвы. Ему же, кстати, принадлежит земля, на которой расположены основные мощности завода на Ленинградском шоссе. Еще по 22,7 процента акций на конец прошлого года принадлежали гендиректору "КиН" Николаю Евсееву и председателю совета директоров Армену Еганяну. В настоящий момент доля города снизилась до 30 процентов. Так что в любом случае основными акционерами являются Евсеев и Еганян.

РГ | Стало быть, беспокоиться тут нечего?

Максимов | Дыма без огня не бывает. Так и этот визит налоговой службы случился, можно предположить, не на пустом месте. Одна из версий выглядит так. С февраля 2007 года между "КиНом" и одной из налоговых инспекций по Москве идет якобы активная работа, я бы даже назвал ее тяжбой. Если это так, то как закономерное развитие такой ситуации, видимо, могло возникнуть решение проверить предприятие по полной схеме.

РГ | А есть что проверять?

Максимов | Предмет проверки всегда найдется. В прессе прошла информация, конечно, нуждающаяся в проверке, о том, что налоговикам поступил сигнал об уходе компании от налогов в совершенно типичной для российского бизнеса манере - через фирмы-однодневки.

Про завод вообще ходит много слухов и домыслов, и некоторые из них имеют, по-моему, право на жизнь. Не раз говорили, и пресса писала об этом, что подставным фирмам принадлежат чуть ли не лучшие активы предприятия, причем не только винно-коньячные погреба в подмосковном Усово, но даже якобы какие-то виноградники во Франции в провинции Cognac, а также некоторые торговые марки производимых заводом напитков - "Старый город", "Золотые купола", "Катюша". Так это или нет, проверить достаточно трудно, так как руководство завода позиционирует эти активы как принадлежащие заводу. В данном случае кто-то может оказаться в заблуждении, в частности акционеры, в числе которых, как я уже говорил, и московское правительство.

РГ | У любых фирм есть, наверное, хозяева?

Максимов | Конечно, только опять же утверждать это со стопроцентной уверенностью трудно. В СМИ проходила информация, что какие-то подставные фирмы могли быть зарегистрированы на Евсеева, Еганяна или, возможно, на их родственников и знакомых. Вот, например, такой факт. Совладельцем ООО "Усовские винно-коньячные подвалы" до марта нынешнего года являлся я. Увольняясь с завода, мне пришлось продать свою долю Евсееву, но денег за нее в оговоренные сроки получить не удалось.

Когда я попытался вернуть долю, вдруг выяснилось, что это невозможно, так как Евсеев больше не входит в состав учредителей, а контрольный пакет принадлежит частной компании ООО "РусьКапитал". Позже мне удалось получить компенсацию за проданную долю через суд, но вопрос, почему коньячными подвалами "КиНа" владеют сторонние люди, так и остался открытым.

РГ | На ваш взгляд, каков будет результат работы налоговиков на заводе?

Максимов | Мне как акционеру предприятия очень хотелось бы, чтобы контролирующие органы выяснили всю подноготную. И если мои догадки и предположения верны, то тогда речь, видимо, будет идти уже не только об уходе от налогов. Кстати, я не исключаю, что появление представителей правоохранительных структур на заводе связано с тем, что они уже владеют какой-то конкретной информацией, ну, например, о попытках постепенного вывода активов компании.

Мне вообще кажется, что правоохранительные структуры вполне могут поинтересоваться, например, на какие деньги могли быть куплены виноградники в центре коньячного производства Франции? Даже на директорскую зарплату такую сделку не совершить. В СМИ уже проходила информация, что руководители "КиНа" Евсеев и Еганян обладают контрольными или как минимум блокирующими пакетами большинства компаний, владеющих виноградниками, подвалами и правами на использование товарных знаков (Domaine Des Broix S.A.S, ООО "Усовские винно-коньячные подвалы", ООО "Астрон", ООО "Рекона", ЗАО "Мидвест Интерпрайзес"). По мнению специалистов по административному праву, это больше похоже на подготовку намеренного банкротства предприятия с предварительным выводом значимых активов, чем на банальный уход от налогов.

РГ | Как реагируют в компании на визит правоохранительных органов.

Максимов | Своеобразно. То, что можно объяснить предельно просто (идет судебное разбирательство с налоговой, налоговая решила поискать компромат), выставляется почти как рейдерский захват завода, причем чуть ли ни при попустительстве столичных властей. Об этом журналистам прямо заявил Владимир Сивак, адвокат "КиНа". Интересно, что на сегодняшний день может интересовать рейдеров на "КиНе", у которого из активов осталось только доброе имя и заводские помещения?

Заявление адвоката кажется мне тоже несколько забавным, так как известно, что властям столицы принадлежит доля в ОАО "КиН", которая хотя за последние полгода и не увеличивается, но все же остается весьма солидной. Характерно, кстати, что комментировать ситуацию доверили юристам - сами Евсеев и Еганян с прессой не общаются. Не потому ли, что боятся сказать лишнее? Или просто нечего сказать?