Приоткрыть завесу новой сценической версии "Пиковой дамы" пришел вчера на "Деловой завтрак" в редакцию "Российской газеты" Валерий Фокин, художественный руководитель Александринского театра и Центра им. Вс. Мейерхольда:
Российская газета: Какое у вас впечатление от работы на оперной сцене, да еще с партитурой "Пиковой дамы"? Удалось раскрыть секрет трех карт?
Валерий Фокин: Пока еще сложно сказать, что удалось, а что нет. Уверен в одном: для меня эта постановка - абсолютно бесценный опыт, вне зависимости от результата. Оперный театр - совершенно другая планета: со своими законами, со своими психологическими отношениями. И для того, чтобы на эту территорию ступать, нужно быть не просто подготовленным, нужно обладать качествами, которые, вероятно, даются от Бога, - прежде всего умением раскрыть музыку и перевести ее на язык, ясный для артистов, хора, для большого количества людей. Я режиссер с огромным опытом, не боящийся рисковать, в процессе работы просто глаза вытаращил, настолько в опере все непросто.
Честно признаюсь, что мне приходится проводить здесь для себя десятикратную по внутренним затратам работу. Здесь мало знать текст назубок, надо еще мгновенно находить в клавире нужную реплику, мелодию, ноту, соединять и переплетать все нити спектакля в одно целое, не впасть в жанр "филармонии в костюмах". Теперь я понимаю, почему многие драматические режиссеры так рвутся поставить оперу: это какой-то высший синтез, пик театра.
РГ: Тем не менее постановки "Пиковой дамы", связанные с крупными именами в режиссуре, начиная от Мейерхольда и заканчивая Юрием Любимовым, Львом Додиным, шли по пути изменения либретто и партитуры: делались купюры, переставлялись музыкальные номера. По какому пути решили идти вы с Михаилом Плетневым?
Фокин: Мы договорились сразу, что будем исходить только из музыки, потому что "Пиковая дама" Чайковского и "Пиковая дама" Пушкина - это совершенно разные произведения. И если идти назад к Пушкину, то надо писать новое либретто, а не перекраивать, пусть и не совсем удачный, вариант Модеста Чайковского.
РГ: Эта опера сценически интересна также тем, что несет в себе элемент триллера, иррациональное начало, связанное с появлением призрака Графини. Насколько важны для вас эти планы мистики в "Пиковой даме"?
Фокин: Очень важны. Я вообще считаю, что это абсолютно мистическое произведение. О чем оно? О предопределенности. Графиня, Лиза и Герман - это Бермудский треугольник. Могли бы они избежать того, что с ними произошло? Наверное, нет. Потому что, если бы Герман не попался Графине или сделал движение поперек, была бы другая опера. А Чайковский писал ее буквально про себя. Он писал и плакал. Потому что он тоже в жизни "попался". Гений и человеческое в человеке - это разные вещи.