Поделиться
Не исключено, что в скором времени у нас появится специализированный орган по борьбе с коррупцией. Причем речь идет не о новой правоохранительной структуре, а о придании дополнительных полномочий уже действующей. И первый шаг в этом направлении уже сделан.
В Генеральной прокуратуре впервые создано специальное подразделение, которое будет заниматься исключительно чиновниками-взяточниками. Начальник нового управления по надзору за исполнением законодательства о противодействии коррупции Александр Аникин дал эксклюзивное интервью "Российской газете".
Российская газета : Александр Александрович, в ваше управление людей набирают не просто по конкурсу, а просеивают через сито спецкомиссии, которую возглавляет первый замгенпрокурора. Чем вызваны такие меры предосторожности?
Александр Аникин : К тем, кто уже работает и будет работать в нашем управлении действительно предъявляются повышенные требования. Поэтому мы до сих пор не завершили комплектование управления. Кроме того, аналогичные подразделения создаются в прокуратурах субъектов Федерации и приравненных к ним прокуратурах. В оперативном отношении они будут подчиняться прокурорам субъектов Федерации, но организационно замыкаться на управление Генпрокуратуры. То есть речь идет о вертикально интегрированной структуре.
Делается это, как вы, наверное, догадываетесь, не просто так. Мы учитываем, что сотрудникам управления придется работать с особым контингентом и к ним будет проявляться повышенный интерес в том числе и со стороны криминальных структур.
РГ : Вы разрабатываете какой-то механизм защиты таких прокуроров от внешнего, в том числе административного, давления?
Аникин : Безусловно. Предусмотрен не только особый порядок назначения и освобождения их от должности, но даже привлечения к дисциплинарной ответственности. Это может сделать только Генеральный прокурор.
РГ : По оценкам международных наблюдателей, ситуация в нашей стране с коррупцией достаточно сложная. А как вы оцениваете уровень коррумпированности российского чиновничества?
Аникин : Действительно, небезызвестная организация Transparency International, подводя итоги за 2006 год, поставила Россию в рейтинге коррупции на 143-е место рядом с Того и Гамбией. Одновременно лидером в борьбе с этим явлением среди стран бывшего СССР она признает Грузию. При этом нас убеждают в беспристрастности и политической неангажированности подобных выводов. Мы же, со своей стороны, также имеем право на критическое отношение к таким оценкам.
Но это не значит, что прокуратура смотрит на ситуацию в стране сквозь розовые очки. Мы гораздо лучше наших зарубежных друзей осведомлены о реальной коррупции в стране и далеки от того, чтобы делать оптимистичные убаюкивающие заявления. Ситуация действительно непростая, и она требует адекватного реагирования со стороны государства.
РГ : Подобные заявления в последние годы звучали не раз, тем не менее ситуация коренным образом не меняется.
Аникин : С вашим утверждением трудно не согласиться. На словах с коррупцией борются у нас все: правоохранительные структуры, депутатские комиссии, министерства и ведомства. В последнее время практически как о свершившемся факте говорили о создании гипотетического Антикоррупционного комитета, который якобы должен обеспечить прорыв в борьбе с коррупцией. При этом никто не мог пояснить правовой статус этого образования. Ясно было лишь то, что он не будет относиться к правоохранительным, надзорным или контролирующим органам. Комитет, якобы, должен запрашивать информацию, давать рекомендации и вести мониторинг законодательства. На самом деле абсолютно неясно, как он это станет делать. Как сможет проверять ход расследования тех же коррупционных дел? Ведь по закону только прокуратура и суды могут вступать в процессуальные отношения с органами предварительного следствия при расследовании ими уголовных дел.
Словом, ситуация как в известной поговорке: у семи нянек дитя без глазу. При этом мы отмечаем очевидные успехи отдельных ведомств. Но это, если так можно выразиться, точечные удары, мы же ведем речь о тотальном наступлении на коррупцию.
РГ : Если следовать вашей логике, то появление еще одной структуры по борьбе с коррупцией в лице вашего управления лишь расширит круг "нянек".
Аникин : Здесь вы неправы. В вопросе противодействия этому явлению необходим системный подход и наличие единого центра, уполномоченного консолидировать антикоррупционную деятельность.
Этого, между прочим, требуют от России и международные обязательства. Напомню, что мы подписали Конвенцию ООН против коррупции и Конвенцию Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию. В мировой практике разработано несколько моделей антикоррупционных структур. Мы их все внимательно изучили.
Во многих странах не стали создавать отдельное ведомство, а придали дополнительный статус действующим правоохранительным органам, в первую очередь прокуратуре.
Так, в Дании с 1973 года введена должность Государственного прокурора по серьезным экономическим преступлениям, в том числе коррупции. В Италии уполномоченные прокуроры и следственные судьи входят в обособленную структуру "Антимафия". В Нидерландах с 2000 года действует Национальный прокурор по делам коррупции.
Но нам ближе всего опыт Испании, где в составе Генеральной прокуратуры с 1995 года успешно действует Специализированная прокуратура по борьбе с экономическими преступлениями, связанными с коррупцией. В странах СНГ тоже имеется ряд примеров, таких, как Белоруссия, Таджикистан и другие. Функциональные полномочия испанской прокуратуры во многом сходны с российской. Причем опыт испанских коллег планируется рекомендовать всем странам в рамках Совета Европы и Европейского Союза.
Наше управление также создается не на пустом месте. В 2006 году в Генпрокуратуре был создан отдел по надзору за исполнением законодательства о государственной и муниципальной службе. За короткое время это подразделение с помощью прокуроров на местах выявило более 92 тысяч фактов нарушений законодательства о государственной и муниципальной службе. Это почти в четыре раза больше, чем в 2005 году. В том же 2006 году по материалам прокурорских проверок в отношении нечистых на руку чиновников было возбуждено более пятисот уголовных дел. В нынешнем году число таких дел уже превысило цифру 700.
РГ : Чем конкретно станет заниматься ваше управление и замыкающиеся на него отделы на местах?
Аникин : В первую очередь выявлять и пресекать коррупционные правонарушения. Следить за тем, чтобы чиновники соблюдали закон о государственной и муниципальной службе. Не останутся без внимания прокуроров и правоохранительные органы. Здесь они станут следить за тем, чтобы те, кому положено, не только рассматривали, но и реагировали на сообщения о коррупционных проявлениях и не нарушали закон при расследовании таких уголовных дел. Кроме того, наши прокуроры будут участвовать в рассмотрении судами уголовных дел о коррупции. То есть мы будем отслеживать ситуацию от начала и до конца, обеспечивая таким образом комплексный подход к проблеме противодействия коррупции.
РГ : Все, что вы говорите, замечательно, но у нас до сих пор нет юридического понятия "коррупция", а многострадальный закон о противодействии этому явлению пылится в коридорах власти не один год.
Аникин : Если говорить точно, то с 1992 года. Именно тогда был подготовлен первый проект закона "О борьбе с коррупцией". Причем он прошел ряд согласований и был одобрен соответствующими палатами Федерального Собрания. Но затем работа застопорилась.
В 2002 году Государственная Дума приняла в первом чтении очередной проект закона "О противодействии коррупции", но на сегодняшний день его как не было, так и нет.
Вместе с тем нельзя говорить, что мы работаем в правовом вакууме. Как я уже сказал, Россия ратифицировала целый ряд международных антикоррупционных конвенций, да и в Уголовном кодексе есть статьи, предусматривающие серьезную ответственность за преступления коррупционной направленности.
И все-таки нам нужен отдельный закон. Это понимают на самом высоком уровне. Неслучайно в марте 2007 года была создана межведомственная группа во главе с помощником президента Виктором Ивановым, которая в том числе занимается выработкой предложений по совершенствованию российского антикоррупционного законодательства. Если же руководствоваться российским и международным законодательством, то целесообразно не создавать отдельную организацию по борьбе с коррупцией, а придать статус специализированного органа, выполняющего координационные функции в сфере осуществления государственной политики по противодействию коррупции, соответствующему правоохранительному ведомству, имеющему необходимые процессуальные и надзорные полномочия.