После мучительных родов в пустой палате сотрудники центральной городской больницы Верхнего Уфалея предложили отцу похоронить еще живого сына. Через три дня ребенок умер. Однако по результатам первых проверок следствие не усматривает в действиях врачей состава преступления.
Роды на панцирной койке
Свою версию, говорящую против врачей, рассказали корреспонденту "РГ" Светлана и Евгений, потерявшие ребенка. Сентябрьским утром 23-летняя Светлана, находившаяся на шестом месяце беременности, стала жаловаться на сильную боль. Наблюдавший женщину гинеколог сообщил, что требуется лечь в больницу на сохранение. К вечеру боли усилились, начались схватки. Муж отвез Свету в родильное отделение центральной городской больницы. Около одиннадцати часов вечера женщине вынесли приговор: процесс не обратим, и ребенок, скорее всего, не выживет. Корчившуюся от боли Светлану перевели в гинекологическое отделение и оставили в пустой палате одну. Лишь пару раз к ней заходила знакомая, лежавшая в этом же отделении на сохранении.
Уже под утро в палату зашла медсестра и сказала: "Ну что?! Пошли в операционную". В полуобморочном от боли состоянии Света простонала, что не может идти, и умоляла поставить обезболивающее. Сжалившись, медик вколола ей в ногу укол, а потом разрезала околоплодный пузырь. После этого вновь оставила роженицу одну, велев крикнуть, когда та родит.
Сына Света родила уже утром, абсолютно одна, лежа на панцирной койке. Когда она почувствовала, что ребенок барахтается между ног, позвала медсестру. Та огляделась, посетовала на то, что нет пакета, затем на глазах у Светланы вытряхнула из пакета ее же кроссовки и положила туда ребенка.
Евгению позвонили, сообщили о смерти плода (ребенком погибшего малыша ни разу не назвали) и попросили забрать для похорон. Когда несчастный мужчина примчался в больницу, ему вынесли пакет, из которого неожиданно раздался детский крик. Обезумев, он начал бегать по отделению, умоляя врачей заняться ребенком. Однако ни просьбы, ни угрозы не помогали, ему лишь сказали, что выгонят за неподобающее поведение. Вытащили ребеночка из пакета лишь через два часа. Поместили в реанимацию. Только после того, когда, подключив все связи, удалось выйти на главного врача больницы, недоношенным младенцем стали заниматься всерьез, однако было уже поздно. Через три дня мальчик скончался.
- Время идет, я уже немного отошел от первого шока и смирился со смертью ребенка, - рассказывает Евгений. - Только простить не могу, что врачи так относились к Свете, я ведь жену на сохранение клал, а к ней во время родов даже никто не подошел.
Молодые супруги, так и не ставшие родителями, опасаются, что врачи сделают все возможное, чтобы скрыть свою халатность.
Не роды, а аборт
Центральная городская больница Верхнего Уфалея гудит. Врачи в шоке от обвинений молодых супругов. Главный врач Анна Стародумова сообщила, что Светлана встала на учет только на двадцатой неделе беременности, что по медицинским показателям очень поздно. Затем исправно ходила на приемы и сдавала анализы, один из которых выявил инфекцию. Женщине прописали специальный препарат, не влияющий на плод, однако она отказалась его принимать. На двадцать третьей неделе она с болями обратилась в женскую консультацию, где ее направили на немедленную госпитализацию с целью сохранения плода.
- В больницу женщина поступила почти ночью, около одиннадцати часов с самопроизвольным абортом в ходу, - объяснила главврач. - Сделать что-то было уже невозможно. В десять утра происходит самопроизвольный выкидыш, спровоцированный инфекцией.
Сердцебиение плода не прослушивалось, поэтому медсестра вынесла его отцу. Пока заворачивали в пеленку, вероятно, встряхнули, и он издал какие-то звуки. По словам Анны Стародумовой, врач тут же повторно осмотрел плод, прослушал, сердце билось со скоростью 20 ударов в минуту, тогда как для здорового плода характерно биение 140-160 ударов. Его тут же поместили в реанимацию, созвонились с Челябинском, однако в областном центре отказались брать плод, слишком маленький и нежизнеспособный: рост - 25 сантиметров, вес 460 граммов. По медицинским правилам плод до 500 граммов даже регистрируют как аборт.
- О присутствии медсестры в палате во время родов мне сложно что-то говорить, меня там не было, - откровенно рассказала Анна Стародумова. - Медсестра говорит, что была в палате для абортов рядом с пациенткой, а женщина уверяет, что ее не было. Я склонна верить своей сотруднице. Даже если медсестра все время не находилась в палате, роды - это ведь длительный процесс, то в любом случае пост рядом с дверью.
Главврач признает, что ее сотрудники допустили ненадлежащее выполнение служебных обязанностей в том, что отдали плод на захоронение без тщательного осмотра и вскрытия, но подчеркивает, что вина начавшегося выкидыша полностью лежит на женщине.
Следователи, занимающиеся проверкой факта смерти младенца, не усматривают в действиях врачей состава преступления. Как сообщил руководитель следственного отдела по Верхнему Уфалею Павел Китаев, уголовное дело, скорее всего, возбуждено не будет. Из документов, предоставленных больницей, следует, что плод был нежизнеспособен. Окончательное решение будет вынесено после заключения Челябинского бюро судебно-медицинской экспертизы, исследующего плод.
Комиссия министерства здравоохранения области провела свою проверку по заявлению молодых родителей о ненадлежащем оказании медицинской помощи. Эксперты установили, что женщина принадлежала к группе высочайшего риска, ее беременность протекала неблагоприятно, она своевременно не выполняла рекомендации врачей: не бросила курить и отказалась лечь в стационар, когда в этом была необходимость.
После комплексной проверки всей системы организации оказания медицинской помощи детям первого года жизни, беременным и роженицам Верхнеуфалейской центральной больницы эксперты выявили различные дефекты в работе: не соблюдались правила поведения медицинского персонала по отношению к больному, не проводился перинатальный консилиум и прочее. Приказом по центральной горбольнице Верхнего Уфалея вынесены административные взыскания сотрудникам, причастным к ненадлежащему оказанию помощи Светлане, потерявшей ребенка.
Александр Саверский, президент общественного совета по защите прав пациентов:
- Если посмотреть с чисто формальной стороны, в действиях медсестры, положившей в пакет живого ребенка, действительно нет ничего криминального: плод весом 460 граммов не считается человеком. Конечно, медперсонал должен бороться за любую жизнь, но это уже скорее вопрос этики. Меня настораживает тот факт, что на шестом месяце младенец весил так мало, не может ли быть так, что в больнице его просто "недовесили", чтобы не нести потом никакой ответственности за убийство? К сожалению, и такое случается. Но если малыш действительно родился с таким весом, выносить его было бы возможно разве что в лучших столичных клиниках. Что же касается того, что медсестра оставила рожающую женщину одну, то признает она это или нет - без разницы. По закону помогать Светлане во время родов обязан был человек с высшим медицинским образованием, то есть врач, а не медсестра. Сотрудники больницы нарушили этот закон, а значит, обязаны понести ответственность по статье 125 Уголовного кодекса "Оставление в опасности".
Ольга Маховская, психолог, старший научный сотрудник Института психологии РАН:
- Когда я слышу о подобных случаях, все больше убеждаюсь в том, что мы вырастили ненормальное поколение - поколение людей, готовых отказаться от своей человеческой сущности. Каким образом в родильных отделениях нашей страны, в местах, где появляется жизнь, могут работать люди, бездушные до такой степени? В этой ситуации все было в руках медсестры: она могла сразу отдать ребенка врачам, попытаться сделать хоть что-нибудь, а вместо этого поступила совсем уж ненормально. Разве врач не должен был констатировать смерть новорожденного? Насколько мне известно, даже после выкидыша плод не возвращают родителям со словами "закопайте где-нибудь". Эта женщина в который раз доказала мне, что материнский инстинкт не дается нам свыше, а воспитывается средой. Насколько же силен в людях эгоизм, желание побыстрее отвертеться и остаться в стороне от проблем, если не спасает даже присущее всему живому желание сберечь и защитить зарождающуюся жизнь.