Поделиться
Альберт Санчес Пиньоль живет в Барселоне. Ученый-антрополог и африканолог по образованию, он является автором классических "триллеров", в которых всегда присутствует философский подтекст.
В России стал известен недавно благодаря переводам его романов "В пьянящей тишине" и "Пандора в Конго". Во Франкфурт Пиньоль прилетел в составе каталонской делегации, которая является Почетным гостем Франкфурта-2007, и оказался одним из главных писательских "событий" ярмарки.
Российская газета: Редкий случай, когда почетным гостем Франкфурта выступает не государство, а его часть. В чем принципиальное отличие каталонской культуры от испанской?
Альберт Пиньоль: У Каталонии собственная тысячелетняя история, своя культура, своя литературная традиция и свои классики. Вспомните философа и поэта Рамона Льюля, который уже в тринадцатом веке использовал каталонский язык, поэзию Аузиаса Марка или знаменитый рыцарский роман Жуанота Мартуреля "Тирант Белый", который сравнивают с "Одиссеей" Гомера. Мне рассказывали, что русская императрица Екатерина II с удовольствием читала его в переводе на французский. Мне было приятно узнать, что недавно в России был опубликован перевод "Тиранта" на русский язык.
Проблема заключается в том, что мы - нация без государства. Волею истории каталонцы проживают на территории двух государств: Испании и Франции. На протяжении долгого времени мы оставались "невидимками". Такие события, как Франкфуртская ярмарка, могут послужить тому, чтобы нас наконец заметили.
РГ: Судя по вашим романам "В пьянящей тишине" и "Пандора в Конго", у вас исключительный дар писать "триллеры". Переворачивая страницу, не знаешь, что на ней произойдет, а конец романа "обрушивает" весь предыдущий сюжет. Это случайно или намеренно?
Пиньоль: Вы шутите (громко смеется)? Неужели вы полагаете, что это "само так вышло". Роман - это очень сложное построение, продуманное до мельчайших подробностей, и чем кропотливее работа автора, тем более свежим и непосредственным кажется его произведение. Задача писателя в том, чтобы достичь постоянного напряжения в повествовании. Когда мне говорят, что я создаю "триллеры", я расцениваю это как комплимент, потому что считаю, что первые "триллеры" написал Гомер. Во Франции, в Испании да и в России, как мне кажется, считают, что писатели пишут "по Божьему наитию". Все это чепуха. Создать структуру романа - большой труд.
РГ: Русские критики пренебрежительно относятся к массовой литературе, увлекательной, но бессмысленной. А вас оценили высоко. В ваших романах кроме увлекательного сюжета всегда присутствует что-то еще. Как бы вы сами это определили?
Пиньоль: Сюжет романа подобен автостраде, но любая автострада служит для того, чтобы по ней что-то двигалось. И это что-то - основная идея, для выражения которой иногда может потребоваться 400 страниц. В моем первом романе "В пьянящей тишине" основная идея состоит в том, что наш заклятый враг может оказаться подобен нам самим. Эта истина пробуждает в нас тревогу, и для ее выражения мне пришлось создать тревожную и напряженную атмосферу острова. В "Пандоре" такая истина заключается в том, что все вокруг нас - обман, а истин не существует. Если автострада плохо спланирована, то движение остановится, точно так же без хорошего сюжета писатель потеряет читателей. Я от своих читателей не требую жертв.
РГ: "Пандора в Конго" - захватывающее чтение. Когда у вас появился интерес к Африке? Вы бывали в Конго как ученый-антрополог?
Пиньоль: Для меня антропология и литературное творчество не смешиваются. Если бы я писал статью или диссертацию, мой труд был бы совершенно иным. И хотя я действительно бывал в Конго и изучал эту страну, Конго в моем романе не имеет ничего общего с настоящим Конго.
РГ: В начале романа вы касаетесь темы "литературных негров". Замечательное начало произведения об Африке! У нас в использовании "негров" подозревают известных писателей с миллионными тиражами. Как с этим обстоит дело в Каталонии? Нескромный вопрос: в начале литературной карьеры вам самому не приходилось писать за других?
Пиньоль: (Смеется.) Вы подозреваете меня в том, что у меня есть "литературные негры", которых я нещадно эксплуатирую? В области литературного производства это довольно распространенное явление. Мне тоже пришлось потрудиться на этой ниве, но условия и обстоятельства были совершенно другими, чем у героя романа. Так что я не использовал автобиографические подробности в качестве литературного материала. История в начале романа воспроизводит анекдот, который рассказывают, кажется, об Александре Дюма. Говорят, что однажды к нему явился какой-то незнакомец и представился "негром его негра". Я просто немного преувеличил сюжет анекдота, создав "негра негра негра". Мне приятно, что вы заметили параллель между двумя историями эксплуатируемых людей: негров в Африке и "литературных негров" в Европе.
РГ: Темой "Пьянящей тишины" является победа страха над человеком. Но в "Пандоре в Конго" человек терпит поражение. В начале романа герой заявлен отъявленным мерзавцем, потом доказывается (и очень убедительно!), что он чуть ли не святой, а в конце концов он все-таки оказывается подонком. Вы не верите в человека? Для вас как ученого это просто биологическое существо? Как быть с теорией Дарвина? В России ее все больше отвергают.
Пиньоль: О человеческой природе и теории Дарвина я, пожалуй, рассуждать не стану. Поговорим лучше о романе и его персонажах. Тему я бы сформулировал так: истина - это наше построение. Мы превращаем в истины то, что хотим считать истинным. И делаем это по собственному вкусу, независимо от реальных фактов. Что же касается литературных персонажей, то любой хороший персонаж на протяжении романа должен изменяться. В литературном произведении самое трудное сделать так, чтобы эти преображения следовали логике: нельзя допустить, чтобы белое вдруг стало черным. Вы помните, я говорил о том, что для выражения одной идеи иногда нужно 400 страниц. Писать интеллектуальные опусы - дело нехитрое. Этим может заниматься любой, а вот писать романы дано не каждому.
РГ: Ваш роман не только о жизни, но и о литературе. В России это вечный спор: должна ли литература учить и просвещать или развлекать и отвлекать от скучной жизни?
Пиньоль: Хорошая литература, с моей точки зрения, выполняет обе функции. Какую услугу оказывают человечеству скучнейшие произведения? Настоящая литература отличается от развлекательного чтива только тем, что в основе таких произведений лежат идеи или истины. Писатель выражает их в художественной, повествовательной форме. И существуют определенные технические приемы, которые позволяют ему "завлечь" читателя. Если автор ими не владеет, он просто некомпетентен, как журналист, не умеющий формулировать свои вопросы (вас это не касается).
Не следует путать писателя и интеллектуала, хотя есть люди, которые объединяют в себе эти качества. Но это случается редко. Писатель не должен быть доктором наук.
РГ: Вы рано испытали вкус писательской славы, переведены уже на 35 языков. Что такое знаменитый писатель в Каталонии? У вас роскошный дом, автомобиль последней марки, вас осаждают поклонники, рвут на части журналисты, у вас засекречен телефон?
Пиньоль: У вас не совсем реальное представление о месте писателя в нашем обществе. Когда я впервые пришел в знаменитое "Литературное агентство Кармен Бальсельс" мне сказали: "Альберт, в литературном мире много гламура и мало денег". Кстати, особого гламура я пока еще не видел. Но я могу жить литературным трудом, а этой привилегией пользуются немногие. Поэтому я могу считать, что мне очень повезло. Что же до автомобиля последней марки, должен разочаровать: у меня даже водительских прав нет - я езжу на метро.
РГ: Вы уже бывали в России. Что вы о ней думаете? Кого из русских писателей знаете, любите?
Пиньоль :Меня поразили масштабы вашей страны, и мне кажется, что Россия обладает огромным потенциалом. Еще в юности я читал Достоевского, и его книги произвели на меня огромное впечатление. Здесь нам в основном известна русская классика: Толстой, Достоевский и Чехов, люди знакомы с произведениями Солженицына. В последнее время я читал Евгения Замятина и Булгакова. Но, к сожалению, не могу похвастаться знаниями в области современной литературы. Здесь мало переводят с русского, и это кажется мне несправедливым. Но это уже вопросы издательской политики.